Разгневанные почтальоны

Уилл Мюррей

Разгневанные почтальоны

Карен Бельчильо, избавившейся от своей навязчивой идеи, и славному Дому Синанджу.

Глава 1

Он не отличался сколь-нибудь приметной внешностью. Да и глаза его все описывали по-разному. Кроме того, одни считали, что волосы у этого человека рыжие, другие воспринимали их как золотистые, остальным же они казались каштановыми.

Единственное, что твердо помнили очевидцы, — он был в форме. Вот форму почему-то заметили все. Однако при этом никто не обратил внимания на того, кто ее носил.

Нельзя сказать, что он старался затеряться в толпе возвращавшихся с обеда в здание федеральных служб в Оклахома-Сити. Когда этот человек поднимался вверх по каменным ступенькам, некоторые при встрече непроизвольно вздрагивали — именно из-за формы. Но в то же время выражение лица незнакомца казалось совершенно безобидным, а в манере поведения не было ничего угрожающего.

Правда, никто и не пытался заглянуть ему в лицо.

И только потом немногие оставшиеся в живых нашли странным, что человек в форме нацепил наушники. Причем нашли это странным только потому, что считали, будто существуют некие правила, которые запрещают наслаждаться музыкой лицу, находящемуся, так сказать, при исполнении.

Охранник у металлоискателя, подняв взгляд и увидев серо-голубую форму, знаком предложил незнакомцу обойти примыкавший к ступенькам прибор.

— Что-то припозднились вы сегодня, — бросил охранник.

Человек в форме коротко кивнул и безо всяких усилий преодолел первую линию обороны. Люди в такой форме встречались практически везде, и, хотя у некоторых она вызывала неприязнь, большинство американцев испытывали к ней уважение.

Спецохранник у лифта, посмотрев на вошедшего, спросил:

— Что, новенький?

— Сегодня первый день, — отозвался человек в форме.

Тут прибыл лифт, и массивные двери разошлись в стороны.

— Что ж, не перетрудись, — заметил охранник.

— "Узи" все сделает как надо, — откликнулся незнакомец. Люди обычно слышат то, что хотят услышать, — особенно если взгляду не за что уцепиться. Поэтому сказанное посетителем дошло до секьюрити только впоследствии.

Выйдя на шестом этаже, человек с орлами на лацкане кителя осмотрелся и увидел закрытую дверь с надписью «Не беспокоить. Заседание суда». Сунув руку в объемистую сумку на плече, он уверенно двинулся к двери.

Там стоял еще один охранник.

— Прошу прощения, но сюда нельзя. Идет заседание, — произнес он и загородил дорогу.

Человек в форме достал из сумки конверт:

— Срочная доставка.

Секьюрити нахмурился. На конверте значилось: «Судье Кэлвину Рэтберну».

— Ладно, но постарайтесь не привлекать к себе внимания, — сказал парень и, открыв дверь, придержал ее, чтобы вошедший никого не побеспокоил. Судья Рэтберн был очень строг.

Сунув руку в большую кожаную сумку, человек в форме сделал шаг вперед и вдруг резко развернулся. В руках у него блеснул ствол «узи». На секунду охранник похолодел, но уже в следующее мгновение ощутил в своем животе горячий свинец.

— Умри, неверный! — воскликнул посыльный. Скорчившись на полу, раненый беспомощно наблюдал за происходящим. Он прожил еще достаточно долго, чтобы рассказать обо всем властям.

Человек в форме вошел в зал, где шло судебное заседание, и немедленно открыл огонь. Началась паника, жутко вопила стенографистка, которой был увлечен охранник. Пронзительно, как женщина, кричал адвокат Тейт. Наконец он захрипел и затих. Все это время в зале настойчиво звучал колокольчик — судья безуспешно пытался навести порядок в воцарившемся хаосе.

Человек с автоматом беспорядочно опорожнял рожок за рожком. Со своего наблюдательного пункта у двери охранник вдруг увидел чудовищную сцену — разгневанное красное лицо судьи Рэтберна вмиг превратилось в кровавый пудинг. Раненый закрыл глаза и в бессильной ярости затрясся на полу, не в состоянии дотянуться до своего оружия.

Гневный голос человека в форме перекрывал грохот автомата и крики умирающих:

— Неверные! Глядя вам прямо в глаза, я с радостью наблюдаю за кончиной. Бог милостив! Так признайте же смертный приговор, который приводит в исполнение его законный посланец!

Никто ему не ответил. Просто никто уже его не слышал.

— Боже мой! — пробормотал охранник. — А ведь как похож! И не отличишь.

Спустя пять минут все было кончено.

Стрелявший переступил через охранника. Затем раздался стук каблуков по мраморному полу, и вскоре звяканье лифта возвестило о том, что преступник скрылся.

Это было последнее, что запомнил охранник, прежде чем его стали допрашивать сотрудники ФБР. Такое вот воспоминание он и унес с собой в могилу.

ФБР появилось на месте менее чем через десять минут. Впрочем, его сотрудники и не смогли бы добраться сюда вовремя. Несмотря на то, что местное отделение службы находилось здесь же, на двенадцатом этаже, устроено оно было наподобие бункера — неуязвимое для бомб и непроницаемое для звука.

Именно поэтому никто не услышал выстрелов и стонов. И пока толпа отобедавших не хлынула на шестой этаж, никто не обнаружил лежащего в луже крови охранника, и никто не знал, что здесь произошло преступление.

Однако достаточно было только заглянуть в зал судебного заседания, чтобы картина вмиг прояснилась. К тому времени, когда ФБР сориентировалось и здание оцепили, было уже поздно.

Человек без лица, но в уважаемой всеми форме спокойно покинул здание федеральных служб и растворился на улицах Оклахома-Сити. Никто даже и не думал его задерживать. А о том, чтобы разыскивать его, обращая внимание на большую кожаную сумку, и речи не было. Убийца оказался неуязвимым.

Ибо каждый понимал смысл его миссии. И хотя произошла трагедия, человека в форме нельзя останавливать.

Поскольку в дождь ли, в солнце ли, во время снежной бури или кровавой бани, но почта должна доставляться регулярно.

Глава 2

Его звали Римо, и он ничего не имел против японцев.

По этому поводу у него сложилось твердое мнение, которое он и выразил вслух.

— Я ничего не имею против японцев как народа или как расы.

— Так, значит, ты забыл Перл-Харбор? — раздался скрипучий голос.

— Бомбили-то давно, — ответил Римо.

— А как насчет острова Батаан?

— Какая разница! Это было в предыдущем поколении.

— Мертвые вопиют об отмщении. Как ты можешь!..

— Мир заключен пятьдесят лет назад. Мы больше не воюем, — резонно заметил Римо.

— Тогда зачем они послали сюда своих злобных самураев? — спросил мастер Синанджу.

Римо ничего не ответил. Мужчины сидели на круглом татами в комнате для медитирования и смотрели в окно.

Они собирались медитировать, но вместо этого почему-то горячо заспорили.

Впрочем, сейчас оба молчали, причем так долго, что Римо подумал, будто его оставили в покое. Но он, как обычно, ошибался.

— Спрашивается, почему я должен ждать? — внезапно взорвался Чиун. — Почему нельзя прямо сейчас разорвать японцев в клочья?

Римо не знал, что ответить, и потому промолчал.

Спустя какое-то время Чиун заговорил уже спокойнее:

— А как насчет отвратительных автомобилей, заполняющих улицы твоей любимой страны? Весь воздух, которым ты дышишь, наполнен зловонием!

— Если людям нравится водить японские машины, это их личное дело.

— Не ты ли называл их пожирателями риса?

— Машины — да, но не людей.

— Расист наоборот! — фыркнул старик.

— Я не расист.

— Раз в тебе нет ненависти к японцам, в то время как ты должен бы был их ненавидеть, следовательно, ты расист наоборот.

— У меня нет причин ненавидеть японцев, — уже с некоторым раздражением отозвался Римо.

Учитель гневно вскочил на ноги и потряс в воздухе кулаком.

— Отныне я вынужден скрывать свой позор. Разве подобной причины недостаточно?