Разгневанные почтальоны

— Я делал вид, что мы не вместе.

— Ладно, ты не виноват, — внезапно упавшим голосом проговорил Чиун. — Я сам позволил себе низко пасть в твоих глазах. И в глазах своих предков. Там, где должен быть Убийственный Ноготь, я ношу лишь чехол из жадеита.

— Чепуха, папочка. Я просто не хотел светиться.

Мастер Синанджу приподнял брови.

— Значит, засветился я?

— С тем же успехом ты мог бы идти под развевающимся знаменем. Мне хотелось сквозь землю провалиться.

— А мне бы хотелось, чтобы исчез тот японский сёгун, который опозорил меня! — гневно отозвался старик.

— Не высовывайся, и твое желание исполнится, — откликнулся ученик.

Чиун сказал водителю адрес. Остерегаясь погони, Римо наблюдал за дорогой сквозь заднее стекло такси.

— Знаешь, они будут ждать нас на обратном пути из Осаки, — вполголоса бросил он.

— Я тоже буду их ждать, — фыркнул учитель. — Подумать только — они осмелились посягнуть на чехол тля ногтя, принадлежавший Чжи!

— Кому-то из твоих предшественников тоже сломали ноготь?

— У Чжи были слабые кутикулы, поэтому он защищал свои Убийственные Ногти чехлами. Конечно, когда не нужно было уничтожать ими врагов хана.

— Какого хана?

— Кубла-хана.

— Чжи работал на хана, который угнетал Корею?

— Чжи предложил свои услуги корейскому императору, но условия Кубла-хана оказались выгоднее.

— Вряд ли сей факт говорит в пользу мастера.

— Он был замечательным историком, и потому мы чтим его память.

— Ты чтишь, — возразил Римо. — Лично я хочу лишь поскорее покончить с этим дурацким делом.

— О, значит, японцы тебе надоели?

— Начинают надоедать, — проворчал ученик.

В ответ Чиун еле заметно улыбнулся.

Из аэропорта Осаки красное такси привезло мастеров Синанджу в железнодорожный парк, где ржавели старые дизельные локомотивы.

Чиун тщательно обследовал их, даже простучал и остался доволен.

Затем он о чем-то поторговался по-японски с диспетчером и вновь сел в такси.

— К чему все это? — спросил Римо.

— Увидишь, — загадочно ответил Чиун.

Они примчались на летное поле, теперь у них над головами гудели вертолеты. И опять мастер Синанджу с кем-то долго торговался, а потом многозначительно бросил Римо:

— Готовься, сейчас полетим.

И они оказались в кабине «летающего крана».

Наступала ночь. Чиун жестами указывал пилоту дорогу. А вот и железнодорожный парк. По команде корейца вниз спустили стальной трос, и бригада рабочих надежно закрепила локомотив под днищем вертолета.

— Зачем мы украли тепловоз? — удивился ученик.

— Мы не украли. Я купил его по сходной цене.

— Да ну? И что же ты собираешься с ним делать? Он явно не войдет в багажное отделение самолета.

Чиун отвел глаза и принялся рассматривать свои ногти.

— Я что-нибудь придумаю.

Через двадцать минут они уже приближались к индустриальному комплексу огромных белых зданий, освещенных голубыми лучами прожекторов. Римо посмотрел вниз. На вертолетной площадке, располагавшейся на крыше одного из небоскребов, приютился крошечный вертолет. Сама же площадка была сделана в виде трех пересекающихся лун — символа самурайского клана Ниши, а ныне промышленной электрической корпорации «Нишицу».

Как верно подметил Римо, если вертолет не изменит свой курс, то скоро громадина тепловоза зависнет над вертолетной площадкой.

— Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, — бросил ученик учителю.

— Нас с тобой просили передать недвусмысленное послание.

— А он знает об этом? — кивнув на пилота в шлеме, спросил Римо.

— Пока нет.

— Значит, надо только в нужный момент заставить его высвободить трос?

— Он никогда не согласится на такое, поскольку неприятностей ему тогда не миновать. Я просто попрошу его задержаться здесь минуты на две. Самая трудная часть задачи выполнена, остальное — за тобой.

Римо пожал плечами.

— Что ж, справедливо. — И, открыв боковую дверь, шагнул на стойку шасси. Причем сделал это так быстро, что занятый управлением пилот ничего не заметил.

Римо отсутствовал почти пять минут. Внезапно вертолет стал рыскать из стороны в сторону и угрожающе раскачиваться, а затем резко взмыл вверх, освободившись от своего колоссального груза.

Тепловоз со свистом полетел вниз. На вертолетную площадку легла его чудовищная тень, и спустя мгновение послышался ужасающий грохот.

Когда Римо вернулся на место, пилот костерил все и вся, не стесняясь пассажиров. Отсутствия одного из них он даже не заметил.

— Почему так долго? — спросил Чиун.

— Очень уж толстый трос. Пришлось с ним повозиться, — ответил ученик, глядя на свои грязные руки.

Мастер Синанджу скривился:

— Если бы ты вовремя отрастил ногти, тебе не пришлось бы пачкать руки.

Римо нахмурился.

— Я думал, ты уже успокоился.

— Нет, я просто признал твое право иметь ногти любой подходящей тебе длины. Но это не значит, что мне нельзя высказать свое мнение.

Тут вспотевший пилот дал очередной круг над зданием, чтобы оценить размеры повреждения.

Разрушено было не все, но в крыше главного здания корпорации «Нишицу» красовалась огромная дыра. Вертолетная площадка и вертолет исчезли. В небо вздымались языки пламени и клубы дыма. Впрочем, внизу на земле никто даже не заметил случившегося. Учитывая вечернее время, человеческие жертвы должны были быть минимальными.

И тогда мастер Синанджу наклонился вперед и схватил пилота за покрасневшую шею.

Летчик тут же решил не болтаться больше в этой точке воздушного пространства, и «летающий кран» шарахнулся в сторону, как большой испуганный пеликан.

— Думаешь, они поймут послание? — засомневался Римо.

Чиун пожал плечами:

— Кто знает? Это же японцы, они плохо соображают.

Глава 5

Доктор Харолд В. Смит не случайно оказался именно тем человеком, которого назначили руководить сверхсекретным правительственным агентством под названием КЮРЕ. В аналитическом отделе ЦРУ в те дни работало немало превосходных специалистов, но про Смита говорили, что он двух «Униваков» стоит. Так тогда назывались компьютеры размером с комнату, постоянно поглощавшие данные для машинного анализа.

Так вот, разведсводки, которые попадались на глаза Смиту, никогда не подвергались машинной обработке. Этому аналитику достаточно было только взглянуть на них и сопоставить с другими данными, хранящимися в недрах его серого вещества, чтобы тут же проинформировать начальство относительно выводов.

— Советы собираются сокрушить венгерскую революцию, — говорил, например, он.

— Почему вы так считаете?

В подтверждение своих слов Харолд В. Смит приводил длинный список фактов, свидетельствовавший о вроде бы рутинных перемещениях войск, об отмененных отпусках, об отозванных послах и других, на первый взгляд не связанных между собой явлениях. И всегда оказывался прав.

Сначала от него отмахивались.

— Пусть увязкой занимаются компьютеры, Харолд, — устало бросали начальники.

Однако Смит упрямо продолжал выдавать свои прогнозы, из которых сбывались 99,7 процента.

Тогда в качестве наказания Смита сослали в тесный кабинет, в котором даже окон не было. Тем не менее и там, к нескрываемому раздражению своего начальства, он продолжал предсказывать происходившие в мире события и бомбардировать руководство своими докладными записками. Причем всегда был возмутительно точен.

В конце концов шефам Харолда В. Смита волей-неволей пришлось произвести его в старшие аналитики. В управлении все тут же сделали вид, будто он всего лишь еще один «Унивак». На самом же деле он работал куда эффективнее, поскольку «Униваки» являлись всего лишь машинами, отпечатанные на перфоленте послания которых еще следовало расшифровать при помощи аналитиков более высокого ранга.

С помощью Смита удавалось перескочить сразу через две ступеньки. Да еще и сэкономить электроэнергию.