Малое прекрасно. Экономика для человека. Карта для заблудившихся.

Таким образом, к идее безграничного экономического роста — производить все больше и больше, пока все не утонут в роскоши — следует отнестись очень настороженно как минимум по двум причинам: запасы основных ресурсов конечны, да и способность природы справляться со все возрастающим вмешательством человека имеет пределы. Мы уделили должное внимание физической стороне этой проблемы. Давайте теперь обратимся к некоторым нематериальным аспектам.

Бесспорно, идея личного обогащения по душе человеку. Кто не хотел бы стать богатым? В эссе, которое я уже цитировал, Кейнс сообщает, что не пришло еще время «возвратиться к незыблемым религиозным принципам и к традиционному представлению о добродетели: видеть в алчности порок, в ростовщичестве — проступок и считать любовь к деньгам отвратительной».

По мнению Кейнса, экономический прогресс основан на мощных эгоистических стремлениях человека, к смирению которых повсеместно призывает религия и традиционная мудрость. Современной экономикой движет сумасшедшая жадность и безобразная зависть. Это не второстепенные ее черты, но самая основа ее ошеломляющего роста. Встает вопрос: можно ли на таком основании построить крепкое здание, которое простояло бы века? Не дало ли оно уже трещин, чреватых полным крахом? Утверждение Кейнса, что «зло полезно, а добро — нет» — не истина в последней инстанции. Оно может оказаться и ложным. Или может выглядеть истинным в краткосрочном плане, но не выдержать проверку временем в долгосрочной перспективе. Так прав ли был лорд Кейнс?

На мой взгляд, за прямыми доказательствами ложности этого утверждения далеко ходить не приходится. Оно ложно даже с самой практической точки зрения. Целенаправленное культивирование таких человеческих пороков, как жадность и зависть, неизбежно разрушает разум. Человек, охваченный жадностью или завистью, теряет способность видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, видеть их гармонию и целостность. И тогда его победы оборачиваются поражениями. Общество, заболевшее этими пороками, может достигнуть поистине грандиозного экономического и технического прогресса, но при этом все хуже справляться с самыми элементарными проблемами повседневной жизни. Получается, что валовой внутренний продукт вроде бы быстро растет, а жизнь людей становится все сложнее, на их плечи ложится все больший груз разочарований, отчуждения, незащищенности и т. д. А там глядишь и валовой внутренний продукт перестает расти, и вовсе не из-за научных или технических неудач: просто общество разбивает паралич разобщенности, люди — как униженные и оскорбленные, так и самые обеспеченные — бегут от реальности и отказываются толкать экономику вперед.

Можно долго жаловаться на иррациональность и глупость как власть имущих, так и обыкновенных людей, и вздыхать: «Ах! Если б только народ понял, в чем его истинные интересы и не ленился идти к поставленной цели!» Но почему же он этого не понимает? Либо потому, что человеческий разум заслонили жадность и зависть, либо потому, что в глубине души каждый понимает, что его главная цель — в чем-то совсем другом. «Не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа», — поистине революционные слова.

Конечно, и здесь ничего не «докажешь». Но как можно до сих пор полагать, будто тяжелые социальные болезни, охватившие многие богатые страны, — лишь легкий насморк, который хорошее правительство (эх! нам бы лишь найти по-настоящему хорошее правительство!) полностью вылечит просто ускорением научно-технического прогресса или ужесточением правоохранительной системы?

Прочного мира не построить на фундаменте всеобщего материального благополучия в современном смысле этого слова, так как даже если бы все могли стать богатыми, это непременно потребовало бы культивирования в человеке жадности и зависти, разрушающих разум, счастье, спокойствие и, следовательно, миролюбие человека. Богатые могут быть миролюбивее бедных, только чувствуя себя в полной безопасности, а это по определению невозможно. Их богатство зависит от необыкновенно масштабной эксплуатации ограниченных мировых ресурсов, а значит неизбежно ставит их на тропу войны — в первую очередь не со слабыми и беззащитными бедняками, но с другими богачами.

Короче говоря, современный человек настолько умен, что ему не выжить без мудрости. Достигнуть мира, не возродив мудрость, невозможно. А утверждение: «зло полезно, а добро — нет», — это отрицание мудрости. Нереалистично, ненаучно и нерационально надеяться на то, что устремление к добру и добродетели можно отложить до времен всеобщего материального процветания, и что в слепой погоне за богатством, не забивая себе голову духовными и моральными вопросами, мы можем установить мир на земле. Пренебрежение мудростью в экономике, науке и технике некоторое время сходило нам с рук только из-за того, что наши достижения в этих областях были весьма скромны. Теперь же, когда мы преуспели и в экономике, и в науке, и в технике, проблемы духа и морали выходят на передний план.

В экономике мудрость означает прежде всего долговечность. Мы должны научиться обустраивать свое хозяйство на века. Хозяйственный уклад, который того и гляди развалится, с экономической точки зрения абсурден. Экономика может «расти» к определенной цели, но неограниченного всеобщего роста быть не может. Скорее всего, Ганди был прав, сказав: «плодов Земли достаточно, чтобы удовлетворить потребности всего человечества; но если всех обуяет жадность, то не хватит никаких щедрот Земли». Долговечность несовместима с хищничеством общества, радующегося, что «то, что было роскошью для наших родителей, для нас стало необходимостью».

Культивирование и умножение потребностей — это отрицание мудрости. Кроме того, это отрицание свободы и мира. Каждая новая потребность увеличивает зависимость человека от внешних, ему неподвластных сил, а, значит, он все больше боится за свое существование. Только сокращая потребности, можно ослабить противоречия, лежащие в основе раздоров и войн.

Построение долговечной экономики предполагает поворот научных исследований и технических разработок в совершенно новое русло. Они должны открыться мудрости и, более того, вобрать в себя мудрость. Самые гениальные и внешне привлекательные научно- технические «решения» совершенно бесполезны, если они отравляют окружающую среду и разрушают общество и человека. Производство гигантских машин, позволяющих сконцентрировать экономическую власть и творящих все большее насилие над природой, — это никакой не прогресс, а отрицание мудрости. Мудрость требует, чтобы наука и техника повернулась лицом к природе, добру, ненасилию, изяществу и красоте. Как можно построить мир на основе не думающей о последствиях науки и разрушительной техники? Необходима революция в технике, необходимы изобретения и машины, помогающие свернуть с дороги в бездну, по которой мы все сейчас идем.

Что же требуется от ученых и техников? Нам нужны методы производства и оборудование, которые:

— настолько дешевы, что доступны практически каждому,

— подходят для мелкомасштабного производства и

— совместимы с потребностью человека в творчестве.

Совокупность этих трех элементов рождает ненасилие и взаимоотношение человека с природой, позволяющее построить долговечное хозяйство. Если не хватает хоть одного из этих трех составляющих, ничего не получится. Давайте рассмотрим их по очереди.

С чего мы взяли, что наши ученые и техники не могут разработать дешевые методы производства и машины по карману практически каждому человеку? Это очень волновало Ганди: «Я хочу, чтобы миллионы простых людей в нашей стране были здоровы, счастливы и росли духовно… Если появится потребность в машинах, у нас будут машины. Любая машина, помогающая каждому человеку, имеет право на существование, но нет места машинам, которые сосредотачивают власть в руках небольшого числа людей и превращают массы в рабов машин или в безработных».

«Если бы все мы видели призвание изобретателей и инженеров в обеспечении обыкновенных людей средствами для прибыльного и по-настоящему значимого труда, научно-технический прогресс пошел бы в совершенно новом направлении, — отмечает Алдус Хаксли. — Люди преодолели бы зависимость от начальников, стали бы своими собственными работодателями или членами само- руководящей группы единомышленников, совместно работающих на обеспечение себя всем необходимым и на местный рынок… Такой технический прогресс постепенно привел бы к децентрализации населения, доступа к земле, собственности средств производства, политической и экономической власти… Больше людей жили бы по-настоящему полной жизнью; истинное самоуправление и демократия были бы реальностью; и все мы были бы благословенно свободны от глупой и пагубной рекламы, навязываемой крупными производителями товаров широкого потребления» [2].