Малое прекрасно. Экономика для человека. Карта для заблудившихся.

Во-вторых, национализированные предприятия, предоставляющие коммунальные и другие общественно значимые услуги, всегда должны стремиться к скромной прибыли, наращивать резервы и не зависеть от дотаций из государственного бюджета. Они никогда не должны распределять прибыль, даже правительству. Избыточной прибыли, то есть создания избыточных резервов, следует избегать, уменьшая цены на продукцию или услуги этих предприятий.

В-третьих, за национализированными предприятиями в законодательном порядке должна быть закреплена обязанность «во всех отношениях служить интересам народа». Определение «интересов народа» следует оставить на откуп самому предприятию, которое должно иметь соответствующую структуру. Не стоит полагать, будто национализированное предприятие должно стремиться лишь к получению прибыли, как если бы оно работало на частных акционеров, и будто определение интересов общества — исключительно дело правительства. К сожалению, теория управления национализированными отраслями Великобритании строится именно на этой точке зрения: предполагается, что государственные предприятия должны работать только ради прибыли и могут отклоняться от этого принципа только по предписанию правительства, которое тогда должно компенсировать им недополученную прибыль. Столь аккуратное распределение функций по вкусу теоретикам, но совершенно никчемно в реальной жизни, ибо разрушает моральный настрой руководителей национализированных предприятий. Управляющие должны непрестанно заботиться о «служении народу», и правительство не может и не должно ни контролировать, ни тем более денежно компенсировать устремление к этому идеалу. Нельзя отрицать, что в некоторых случаях стремление к прибыльности и служба интересам народа несовместимы. Но это просто означает, что управление национализированной отраслью — более сложная задача, чем управление частным предприятием. Но как можно построить лучшее общество, не предъявляя к людям более высоких требований?

В-четвертых, чтобы национализированные предприятия могли выявить «интересы народа» и защищать их, необходимо устроить так, чтобы все легитимные интересы могли быть выражены и оказывать влияние на деятельность предприятия — интересы работников, местных жителей, потребителей и даже конкурентов, особенно когда последние сами являются национализированными предприятиями. Для эффективного внедрения этого принципа требуется эксперименты. Идеальных «моделей» не существует. Необходимо найти золотую середину: обеспечить уважение интересов народа и при этом оставить управляющим достаточно свободы для управления предприятием.

Наконец, главная опасность национализации — в пристрастии плановиков к излишней централизации. Малые предприятия, как правило, предпочтительнее крупных. Вместо того, чтобы путем национализации создавать большое предприятие, как это делалось до сих пор, и затем пытаться децентрализовать управление и ответственность, делая нижестоящие подразделения более самостоятельными, лучше сначала создать небольшие относительно независимые предприятия, и затем передать некоторые функции в центр, вышестоящей организации, если лучшая координация окажется совершенно необходимой.

Лучше всех в этих вопросах разбирался P. X. Тони, поэтому я заключаю эту главу еще одной цитатой из его книги:

Дж. К. Гэлбрейт говорил о богатстве элиты и нищете народа. Примечательно, что он говорил о США, по общему мнению и в соответствии с принятыми показателями богатейшей стране в мире. Как в богатейшей стране народ может быть нищим, причем куда более нищим, чем во многих других странах, чей валовой внутренний продукт на душу населения значительно меньше? Если экономический рост до текущего американского уровня не смог устранить нищету народа, или даже, быть может, только ее усугубил, разумно ли ожидать, что дальнейший «рост» облегчит или устранит ее? Как объяснить, что в странах с наибольшими темпами роста природа, как правило, чрезвычайно загрязнена, а нищета народа достигает поразительных масштабов? Если бы валовой внутренний продукт Великобритании рос, скажем, на пять процентов, или около 2 миллиардов фунтов стерлингов в год, могли бы мы использовать все эти деньги, это дополнительное богатство, или большую его часть, чтобы «удовлетворить чаяния нации»?

Конечно же, нет, ибо при частной собственности каждая крупица богатства, появляясь, незамедлительно автоматически присваивается частными лицами. У органов государственной власти почти нет своего собственного дохода, и они вынуждены извлекать из карманов граждан деньги, которые граждане считают своими по праву. Не удивительно, что это ведет к нескончаемому соревнованию в смекалке между налоговыми инспекторами и гражданами, и в этом состязании богатые, с помощью высокооплачиваемых налоговых консультантов, обычно чувствуют себя куда лучше бедных. В стремлении перекрыть «лазейки», налоговые законодательство становится все более запутанным, растет спрос на налоговых консультантов, растут их доходы. Так как налогоплательщики чувствуют, что у них отбирают заработанное потом и кровью, они не только пытаются при всякой легальной возможности избежать налогов, не говоря уже о незаконном уклонении от налогов, но и настойчиво требуют сокращения государственных расходов. «Больше налогов и больше государственных расходов» — не очень хороший лозунг для избирательной кампании, какой бы разительной ни была разница между частным изобилием и народной нищетой.

Эта дилемма не имеет решения, если потребность в государственных расходах не будет отражена в структуре собственности на средства производства.

Дело не просто в народной нищете, убожестве многочисленных сумасшедших домов, тюрем и бесчисленных государственных служб и организаций — все это лишь негативная сторона проблемы. Положительная же сторона в том, что большое количество государственных средств тратились и продолжают тратиться на «инфраструктуру», а выгоды от ее использования в большой степени бесплатно достаются частным предприятиям. Это хорошо известно всякому, кто когда-либо участвовал в создании или управлении предприятием в бедной стране с недоразвитой или вообще отсутствующей «инфраструктурой». Там нельзя полагаться на дешевый транспорт и другие общественные услуги, часто приходится за свой счет находить многое из того, что в стране с высокоразвитой инфраструктурой можно получить бесплатно или за небольшую плату. Нельзя рассчитывать на найм обученных людей: работодателю придется самому их учить, и так далее. Все образовательные, медицинские и научно-исследовательские учреждения в любом обществе, богатом или бедном, чрезвычайно полезны для частных предприятий, однако за эти выгоды частное предприятие платит не напрямую, но только косвенно через налоги, которым, как я уже упомянул, сопротивляются, которые презирают, против которых ведут кампании, и от которых часто искусно уклоняются. Но почему плата за выгоды, получаемые частными предприятиями от использования «инфраструктуры», не может быть взыскана государством путем прямого участия в прибыли, но только после ее частного присвоения? Ведь это совершенно нелогично и ведет к бесконечным сложностям и мистификациям. Частное предприятие утверждает, что заработало прибыль своими усилиями, а государство затем отбирает ее значительную часть через налоги. Вообще-то, это не так. В реальности большая часть расходов частного предприятия была понесена государством, которое заплатило за инфраструктуру; следовательно, частное предприятие реально «само» заработало лишь часть полученной прибыли.