Пытка любовью (СИ)

На следующий день, после списания Игоря к себе в отряд, Михалыч на выездном объекте завёл его в помещение, которое находилось в цехе, стоящем напротив нижнего полигона. Это была узкая комната, находящаяся как бы на втором этаже, с одним окном, выходящим на нижний полигон. В бригаду, работавшую на нижнем полигоне, и был списан Игорь. А нижний полигон представлял собой четыре длинных пропарочных камеры, расположенных впритык торцами друг к другу на открытом воздухе и протянувшиеся поперёк всего выездного объекта почти по его середине. В этих пропарочных камерах делали бетонные сваи, электростолбы, столбики для бетонных заборов, небольшие фундаментные блоки и дорожные плиты разных размеров.

С одной стороны вдоль всех пропарочных камер ходил по рельсам башенный кран, а между ним и дорогой были складированы готовые бетонные изделия, вынутые краном из пропарочных камер. Эти изделия затем грузились этим же башенным краном на автомобили, подъезжавшие по дороге, которая заканчивалась площадкой для их разворота, чтобы они могли ехать назад с грузом. Эта дорога и была прямо под окнами той комнаты, куда Игорь был как бы поселен Михалычем. И теперь эта комната стала уже как бы личным "кильдымом" Игоря.

За неделю Игорь сделал из этой комнаты неплохую художественную мастерскую. Сделал из распиленной плиты ДСП длинный и широкий чуть наклонный рабочий стол, установленный впритык к левой от окна стене, и протянувшийся чуть ли не до входной металлической двери. Сделал несколько настенных полок и вешалку для одежды. У окна он поставил старый однотумбовый письменный стол, который был уже ранее в этой комнате со старым стулом и табуретом. Несколько позже Игорь сделает там и топчан у противоположной стены.

Вскоре Игорь привёз на объект резаки и всё необходимое для того, чтобы резать гравюры по дереву. До этого всё это приходилось "курковать" (прятать) в разных местах в зоне. Всё это было "неположено" иметь зэку. Это мог отнять любой мент либо "просто так", либо, если мент злой в это время, то он может "пристрогать" зэку нарушение с лишением чего-либо (свиданки, посылки, магазина). Игорь начал с вырезания всех необходимых в отряде табличек на двери, типа "Начальник отряда", "Каптёрка", "Сушилка" и прочее. Как-то Михалыч зашёл к Игорю со старшим прапорщиком этого выездного объекта. Звали его Володя Михайлов. Зэки и прапора уважали его за честность и справедливость. Он мог отмести у зэка что-либо действительно "неположеное", или то, чего было уже "сверх меры". Но если у зэка находил немного чая или немного продуктов питания "с воли", то никогда этого не "отметал". Считалось, что для Володи Михайлова не было на объекте ни одного зэковского "кильдыма", которого он не смог бы довольно быстро открыть.

В тот раз он просто повертел в руках уже вырезанные и приготовленные для вырезания таблички и вскоре ушёл. А через недельку, когда Михалыч вновь зашёл к Игорю, то в разговоре попросил его вырезать для прапоров на вахту портрет Феликса Дзержинского.

- Михалыч, - отозвался на это Игорь, - Ну на хрена нам это надо? Для прапоров... Да ещё и портрет этого кровожадного ублюдка... -

- Да ты что, Игорь? - удивился Михалыч, - Они же за это уважать тебя будут. И лишний раз многого чего у тебя "не заметят". Ведь он же у них - вождь. Они же чуть не молятся на него. Да и попросил меня об этом Володя Михайлов. Я ему говорил, что ты художник-портретист. А он у них старший прапорщик. Мне с ним нужно иметь хорошие отношения. Вот я ему и пообещал. -

- Хорошо, Михалыч, - согласился Игорь на эти веские доводы, - Только у меня нет его портретов. Ты скажи Володе Михайлову, чтобы он принёс, какой ему больше нравится. А я сделаю всё как надо. -

Вскоре Михалыч принёс и портрет на листке, вырванном из какой-то книжки, и кусок толстой десятислойной фанеры, величиной с газетный лист, на которой нужно было вырезать этот портрет. Он сказал Игорю, чтобы тот сильно не спешил, чтобы прапора поняли, что это вырезание портрета, а не какие-то там "хухры-мухры".

Через неделю портрет Дзержинского был готов, и Михалыч унёс его на вахту, вложив между листов большой центральной газеты. Часа через полтора он вновь зашёл, улыбающийся, и положил на стол две пачки индийского чая и большую горсть шоколадных конфет, достав всё это из карманов своего офицерского плаща.

- Вижу, портрет понравился, - заметил Игорь.

- А как же? Они как увидели его, так и давай охать и ахать. Выхватывают друг у друга, чтобы в руках подержать. От восторга чуть в штаны себе не ссали, - улыбаясь, говорил Михалыч, - На стену уже повесили. И рамку к нему уже кому-то по телефону заказали из латунных полутрубок. Складным метром все стороны портрета для этого замеряли. И тебя хвалили. Говорят, наконец-то и у нас на объекте появился настоящий художник. -

- Тогда давай я и чайку заварю, - предложил Игорь, - И отметим это с шоколадными конфетами. -

- Нет, нет, - возразил Михалыч, - Они меня на вахте уже и чаем упоили и конфетами и пирожными закормили. А мне ещё в одном месте на комбинате надо успеть побывать. Пойду я. Некогда мне уже. Пока. -

- Пока, Михалыч, - попрощался Игорь.

Все эти воспоминания за какие-то доли секунды всплыли и пролетели в мозгу Игоря.

Покончив с завтраком, он пошёл к Карпачу. Анатолий был рад его приходу. Было видно, что он давно уже ни с кем не общался "по душам".

- Присаживайся, будь как дома, - говорил он, пожимая руку Игорю, - Щас мы и чайку заварим, посидим, поговорим... Может чё-нибудь сыграю, чтобы скучно не было. Кури. Вон сигареты на столе. -

- Да у меня есть, - Игорь присел на стул и закурил, - Зашёл проведать, поговорить. -

- Вижу. Что, выписали? -

- Да. Позавчера, вечером, - ответил Игорь, - А как Витька Новохатский? Не укатил ещё? -

- Укатил, - ответил Анатолий, включая электроплитку на столе, на которую он уже поставил чайник, - Недели две уже, как укатил. И "щегол" его тоже. Только не знаю куда именно. В город или ещё куда. Думаю, напишет, как обустроится. -

- На меня отрядник тоже подготовил документы "на химию", - поделился Игорь своей новостью, Вот только, говорит, тубиков "на химию" не берут, но постарается, чтобы об этом ничего не было ни в каких документах. И сам, говорит, не афишируй этого. Думаю, скоро попрошу его, чтобы занарядил меня опять на выезд. А раз я выезжаю, то кто подумает, что я тубик? -

- Нормально, - отозвался на это Анатолий.

- Ну, а чё здесь новенького, пока я валялся? - спросил Игорь.

- Так, а чё здесь было за это время? - вспоминал Анатолий, - На промке барбоса какого-то ночью лопатой рубанули в бараке. Вроде как у бугра был за старшего смены. Видимо дое...л мужиков. Но не насмерть. А так. Кости порубили, но жить будет. А жаль. Таких надо мочить наглушняк, чтобы не воняли больше. -

- Да. Но теперь уже бояться будет, сука. -

- О! Этого ты тоже, наверно, не знаешь, - сказал Анатолий, прикуривая сигарету, - Про пять тысяч слышал уже? -

- Нет. -

- Тут новый прапор был. Где-то месяц назад, - рассказывал Анатолий, - Проработал с недельку. Вроде бы сильно никого не щемил. А тут случайно выловил, что кто-то кому-то передаёт пакет с промки на зону через щель в воротах. А он тогда на промковскую вахту зачем-то случайно зашёл и в окно это увидел. Выскочил он с вахты, зэка обшмонал, а у того в пакете деньги, пять тысяч рублей. -

- Неплохой "грев" кому-то на промку пришёл, - заметил Игорь.

- Наверное, жидам из местных, - предположил Анатолий, - Для них это не так и много. Тот зэк, которого он обшмонал, давай уговаривать его, мол, бери половину, а половину отдай, - и в расчёте. Ну, а этот дурак повёл его в надзорку и сдал все деньги ДПНК. Составили документы, и деньги ушли государству. Все прапора потом в зоне ох...вали. Пять тысяч! Это ж новый автомобиль, - и государству. Лучше бы уж половина автомобиля, но - себе. А Генка-машка чуть волосы у себя на ж... не рвал из-за того, что не ему тот зэк попался. Он тоже в эту смену дежурил, но как всегда шерстил по баракам. -