Lot-Te-Rей (СИ)

- Пойдём, я тебя с кем-то познакомлю, - сказал Иван Вирджинии, взяв девушку под локоть.

- С кем? На тебя подали заявку adoptации? - спросила девушка.

Иван хмыкнул.

- Вряд ли кто-то из этих фриков рискнет удетерить меня.

Словно в опровержение этих слов накачанный хумано в обтягивающих кожаных шортах и жилетке на голое тело яростно замахал Ивану рукой и, широко растягивая пластиковую улыбку, прокричал:

- Эй, как дела?

Глаза Ивана быстро забегали по сторонам. Он отпустил локоть Вирджинии и вороватой походкой вплотную приблизился к хумано.

- Слышь, есть чё? - спросил он, подмигивая фрику. - Нас с корешком с утра ломает жестко. Давай, чё, раскумаримся на троих, а?

Хумано отчаянно закивал головой и, продолжая улыбаться, сделал шаг назад.

- Давай, чё? - продолжал наседать Иван. - Свободный мир, каждый может словить свою частичку кайфа.

- Нет, сегодня нет ничего, - поросячьи глазки хумано, подведённые яркими фиолетовыми тенями, быстро заморгали. - Потом! Я потом принесу.

При этих словах Иван резко отвернулся и, снова подхватив Вирджинию под локоть, зашагал прочь. Он шёл быстро, исподлобья глядя сквозь толпу. Больше никто не сделал попыток заговорить ни с ним, ни с Вирджинией.

На футбольной площадке школьного стадиона расположились для пикника небольшие группы взрослых и детей. На жёсткой траве, специально выведенной для засевания спортивных арен, были раскинуты одинаковые пледы, стояли пластиковые бутылки с соками и картонки с бутербродами. Не разбирая дороги, Иван уверенно шёл по пледам в сторону трибун. Неожиданно он коротко свистнул, и тут же с травы поднялись двое подростков. Они были не похожи на своих сверстников, ходивших с одинаковым маникюром и прятавших признаки пола под одеждой унисекс. Хотя оба ребенка носили джинсы и длинные рубахи, гендерные различия между ними сразу бросались в глаза. Волосы мальчика были короткими, у девочки, напротив, они спадали на плечи. Ещё пару месяцев назад Вирджиния нашла бы такое подчёркивание половых различий, по меньшей мере, вызывающим, но сейчас старомодные причёски детей показались ей вполне естественными и даже привлекательными.

Иван и дети обнялись.

- Вырос-вырос! - сказал Иван, хлопая мальчика по плечу, и тут же обратился к девочке. - Что Настасья, строишь тьюторов?

Дети весело защебетали в ответ на непонятном Вирджинии языке.

- Подождите, не так быстро! - поднял руку Иван. Дайте я вас сначала познакомлю.

- Это Колька, это Настасья, - коротко сказал он. - А это Вирджиния. Прилюдно называйте её Вирджином.

Дети приветливо улыбнулись. В уголках глаз Ивана также мелькнула улыбка.

Настасья, Колька и Иван снова заговорили о чём-то на мягком мелодичном языке, согласные звуки которого чередовались с напевными гласными.

- Ты извини, - сказал Иван. - Друг с другом мы общаемся только на русском, чтобы младшие не забыли язык.

Вирджиния кивнула.

- А где ваш роди... А где ваша мама? - спросила она, понизив голос.

Иван пожал плечами.

- Ей редко дают свидания. Она всё пытается оформить заявку на удетерение хотя бы кого-нибудь из нас, но, думаю, это гиблое дело. А вот других претендентов немало, так что мы часто встречаемся на объединённых праздниках семьи.

- А вдруг кто-нибудь захочет по-настоящему удетерить твоих, эээ... - Вирджиния не могла подобрать подходящее слово.

- Брата и сестру, - подсказал Иван. - Они приходятся мне братом и сестрой, Вирджиния.

- Ну, да! Ты говорил, я просто забыла. Вдруг кто-то возьмет и adoptирует их?

- Ну, это вряд ли, - улыбнулся Иван.

А Настасья вдруг косо посмотрела на Вирджинию, громко икнула и, скривив лицо в гримасу, противным тонким голосом спросила:

- Слышь, ты эта, я те сказала, щас в парк пойдем. Только пискни чё, как завизжу на всю улицу. Гони бабосы мне на приятности, и расходимся бортами как в море лодки!

Колька, тут же взял Вирджинию за запястье холодными дрожащими пальцами, не моргая посмотрел ей в глаза и почти без акцента быстро забормотал монотонным и тихим голосом:

- Ты знаешь, у меня есть тайна. Когда-то у меня уже был родитель, но однажды утром он проснулся с разрезанным горлом. Все думали, что это сделал другой родитель. Но на самом деле... Ты обещаешь не говорить никому или умереть? - Колька вдруг захлебнулся слюной и принялся шептать что-то быстро и неразборчиво.

Глаза Вирджинии расширились, по спине пробежали мурашки.

Настасья заливисто засмеялась, не сдержал смеха и Иван.

- Хватит, Колька! - сказал он. - Совсем запугаешь нашу гостью. В общем, сама видишь, вряд ли кому-то из нас грозит удетерение в ближайшее время.

Помолчав, Иван добавил.

- Вирджиния, у меня сейчас одно важное дело есть. Надо подготовиться к вечерней шоу-программе, поэтому я оставлю вас ненадолго, ладно? Присмотри, пожалуйста, за детьми.

Остаток дня прошёл незаметно. Хотя Вирджиния не понимала болтовню Кольки и Настасьи, когда они начинали разговаривать друг с другом, рядом с братом и сестрой Ивана ей было спокойно и как-то очень уютно. Иван так и не появился до вечера, так что несколько расстроенная и с чувством обманутых ожиданий, Вирджиния попрощалась с детьми и отправилась в свою комнату.

Никого из соседей еще не было, зато в мягком кресле развалившись у окна, сидел тьютор Салливан и поглаживал изящный пластиковый экзофиксатор на правой руке.

- Ты меня совсем избегаешь! - сказал тьютор, поднимаясь и делая шаг к Вирджинии. - Это похоже на дискриминацию.

- Салли, - Вирджиния старалась, чтобы её голос не дрожал, - ты же знаешь, после выигрыша в лотерей у меня совсем не остаётся времени.

- Зачем ты обманываешь меня, мерзкая девчонка? - последнее слово - страшное гендерное ругательство Салливан произнес томным шёпотом и тут же схватил Вирджинию за запястье.

Девушка слегка повернула руку, как научил ее Иван, и, легко выскользнув из захвата, отскочила в угол комнаты.

- Не подходи ко мне, Салли! Я буду кричать!

- Ты сейчас так похожа на Стефанию, - сказал Салливан. - Она тоже была мерзкой девчонкой. И это она толкнула меня на преступление. Я был хороший, я любил её и писал ей стихи, но она не захотела оценить мои чувства.

Салливан сделал шаг к Вирджинии.

- Тебе, мерзкая девчонка, я тоже писал стихи.

- Ты - хумано, я - хумано,

Мы с тобою сексуальны!

Я - хумано, ты - хумано,

Вместе в этом мире странном! - протяжно забормотал Салливан. - Прошу тебя, Вирджиния, не надо доводить меня до нового преступления, не отвергай меня!

Дверь комнаты приоткрылась, и внутрь зашёл Иван.

- Привет! - нагло и развязано сказал он. - А я как раз по всей школе рыскаю и тебя ищу. Впрочем, так и думал, что ты сюда защемишься!

- Иван! - глазки Салливана забегали. - Все в рамках наших договоренностей. - Я не трогаю тебя, ты не лезешь в мои дела.

- Она - моё дело, Салли. Разве ты этого не понял?

- Она - шлюха, Иван! Тупая, безмозглая шлюха! Хумано без роду и племени. Завтра её уже не будет здесь - пришла заявка с фабрики деторождения, она уже мертва, Иван! В неё закачают семенной материал, а потом выпотрошат и утилизируют!

Иван подошёл к Салливану вплотную.

- Ты любишь её, да? И хочешь сам вскрыть ей брюхо скальпелем? - подросток неприятно улыбнулся. - Тебе этого хочется, тьютор Салливан, я знаю. А давай мы заключим ещё одну сделку?

Жестом фокусника Иван вытащил из кармана записку Вирджинии.

- Знаешь, что это такое? Это билет в твою мечту. Полное согласие твоей новой Стефании на любые извращения!

Салливан резко выбросил здоровую руку вперед, но Иван отступил на шаг и не дал схватить лист.

- Нравится, да? - спросил он, помахивая запиской. - Меняю ее на брата и сестру. Давай! Ты же прославленный тьютор - можешь взять их на поруки прямо сейчас! Всего на одну ночь, и за это она твоя.

Глазки Салливана вспыхнули.

- Ты обманешь!

Лицо Ивана осталось бесстрастным.