Валенки (СИ)

Это было последней каплей. А мы хотели ещё в отпуск приехать, домик присмотреть... Вот тебе и присмотрели, вот и осели, вот и вернулись в Надеждино. Может, всё это нам приснилось? Где же ты НАШЕ Надеждино, как же это?

Погибла природа, погибло место.

Пустое место. Ничего не было. Ничего.

* * *

Всю обратную дорогу до дома молчали, не сказали друг другу ни единого слова. Убитые, подавленные вернулись мы в Москву. Лучше бы нам было не ездить в Надеждино. Не видеть этого опустошения, гибели, пропасти, не видеть ничего. Пусть бы лучше осталось оно в нашей памяти таким, как было - раздольным, обильным, сказочно красивым. Нет, просто сказочным.

- 3 -

Прошло ещё некоторое время. Подошла наша очередь на квартиру. Район, правда, был отдалённый, но квартира - замечательная, в экспериментальном доме улучшенной планировки и с двумя балконами, на кухне и в комнате. Да и лучше, что далеко от центра, гари на Садовом кольце с нас хватало по горло, там одно название, что "Садовое". Словом, радости нашей не было предела. Забыв обо всём другом, начали готовиться к переезду. Решили на новой квартире начать и новую жизнь, поэтому, по возможности, старого барахла с собой не брать, всё безжалостно выбрасывать на помойку. Договорённость в этом вопросе была общей, но когда дело доходило до конкретных личных вещей каждого, то нередко вспыхивали стычки: мол, "что же это выбрасывать, оно ещё пригодится куда-нибудь, оно ещё новое, ты, вот, своё-то взяла (взял), а как мне - так нельзя?" - "уговор дороже денег, на новую квартиру - всё новое". А так как в каждой семье и в каждом доме с годами накапливается всякого дорогого и милого сердцу хлама (которым никогда не пользуются, но который хранят) - воз и маленькая тележка, то наш переезд грозил перерасти в перманентный конфликт непредвиденного масштаба и непредсказуемых последствий. К счастью, в конце концов, нам всё-таки удавалось достичь соответствующего компромисса, и "необходимая" любимая вещь благополучно отправлялась в мусоропровод или в контейнер во дворе, наполненный таким же барахлом - как говорится - "на свободу с чистой совестью". Наконец, дошёл черёд и до забитой неизвестно чем (но, конечно, ценным и нужным) антресоли в прихожей. Сын залез на стремянку и со стуком начал сбрасывать вниз всякую всячину: старые бамбуковые лыжные палки, неработающую швейную машинку, картину маслом, кисти "неизвестного художника" и т.д. и т.п. Что делать со всеми этими и подобными драгоценностями - вопрос был однозначный, и он решал его без нашего участия, лишь бы вычистить всё да поскорее уехать. И вдруг он:

"Предки, идите сюда, посмотрите, что я нашёл".

Мы подошли, и как будто что-то внутри нас шевельнулось. Сын сидел на стремянке и держал в руках валенки. Те самые. Дядей Степаном когда-то скатанные, привезённые и подаренные нам под новый, кажется, 1961 или 1962 год. Молча стояли мы и смотрели на них, забыв наши сборы и чемоданы.

"Возьмём их с собой, - спросил сын - ладно?"

"Возьмём!" -- ответили мы.

1987 - 1988 . Шереметьево.