Власть ночи(СИ)

- Звали? - Вот что-то не нравится мне это прошедшее время.

- Он умер месяц назад в больнице от рака.

- Что значит умер?

- То и значит, его усиленно лечили, но организм оказался чересчур ослаблен болезнью. Вскрытие не проводилось, родственников нет, так что его похоронили на кладбище при больнице.

- Теперь становится понятно, как он превратился в полуночника. - Макс напечатал сообщение и отослал его какому-то Бернару. Да, не вежливо подсматривать, как кто-то пишет смски, но тайны никогда не вызывали у меня большой приязни.

- Хочешь сказать, что кто-то из вампиров покусал его еще в палате, а потом он умер и переродился в упыря?

- У вас есть люди, которые "помогают" тяжело больным прекратить свои страдания?

- Ангелы смерти? Причем тут они?

- Недавно мы поймали бессмертного, который окопался в одной из местных клиник и предлагал желающим "исцеление".

- Какого плана?

- Полное избавление от рака.

- А на самом деле? - Виктор, как медик, никогда не упускал возможности почерпнуть для себя что-то новое.

- Он пил зараженную кровь, убивая пациентов, а потом устраивал себе "чистку" через плазмаферез.

- Но ведь это не помогает избавиться от рака.

- На тот момент этот ненормальный уже находился на промежуточной стадии деградации, так что мышление работало в довольно специфическом ключе.

- И где же этот "ангелок" сейчас?

- Позавчера он умер в своей камере от истощения. Регенерация ускорилась настолько, что организм сожрал сам себя.

- И, как я понимаю, поделиться тем, кто его надоумил на это, упырь не успел?

- Нет, он угас за двое суток.

- А что с нашим "фруктом"? Его могилу изучили?

- Я отправил запрос своему другу из патруля, будем надеяться, что здесь нам повезет.

- Только зомби-вампира нам для полного комплекта не хватало!

Ситуация назревала паршивая, и как выпутываться из всего этого безобразия, я не имела ни малейшего понятия. Стоит нам только заикнуться, что по городу бродит инфицированный вампир, чья кровь теперь яд для "своих", а укус способен породить невиданное чудище с манией осушать все, что движется, как в считанные часы на улицах развернется настоящий Апокалипсис.

Никто не станет разбираться в тонкостях организации чьего-то хитроумного плана, направленного то ли на устранение, то ли на возвышение вампиров, поскольку для Правительства мотивы преступника не имеют значения. Из полиции мы превратимся в наемных убийц, чья задача окажется до смешного простой - истребить всех бессмертных.

Как будто нам проблем не хватало. С тех пор, как вампиры стали официально жить среди людей, на наши плечи свалилась обязанность блюсти честь и спокойствие не только своих, но и бессмертных. Как и бывает всегда, человечество разделилось на два лагеря, и к каждому приходилось искать подход, так как в противном случае такое понятие как "порядок" отпадало напрочь.

Фанатики, презиравшие носферату (термин, попавшийся мне на глаза в одном из журналов) считали своим долгом отловить всех тварей и предать их "справедливому" суду через сожжение, истязание и умерщвление путем отсечения головы. Пожалуй, некоторые писатели воплотили в книгах всю свою любовь к подобного рода действам, так как трактат "Об уничтожении кровопийц", изданный под именем всем известного литературного героя Брэма Стокера, доктора Ван Хельсинга, расходился просто с неимоверной скоростью.

Другая половина общества, в чьей адекватности так же приходилось сомневаться, вопили на каждом углу о том, что вампиры имеют равные с людьми права, а значит, и притеснять их никто не имеет право, и в первую очередь - полиция. То, что мы целыми стаями отлавливали упырей, которые только и знали, что рвали поздним прохожим глотки, никого не волновало, а вот то, что наша доблестная служба нагло посягала на свободу "полуночников" - встречалось чуть ли не с праведным гневом, подкрепленным вилами!

Посмотрим, как они запоют, когда инфицированный упырь станет кидаться на всех не раз в неделю, как это было до сих пор, а каждый день. Особой придирчивостью в рационе Геворг пока не отличался, разве что предпочитал пить женскую кровь за место мужской, но, подозреваю, долго прикидываться гурманом у нашего уникума вряд ли получится. Чем сильнее жажда будет терзать его, тем менее разборчивым он станет, и пример "ангела смерти" из клиники был тому доказательством.

Вынырнуть из размышлений заставил шум в коридоре и визг уборщицы, которая в это время обычно мыла полы. Период практики некромагов еще не пришел, до их сессии было почти три месяца, а потому причина столь странного поведения Вероники заставила всех нас подобраться и в унисон развернуться в сторону двери.

Глок лег в руку как влитой, приятно оттягивая правую кисть, и мы с Максом, не сговариваясь, молча направились к входу и заняли места по обеим сторонам от створки. Полагаясь на невербальное общение с напарником, я распахнула дверь, и Охотник первым вышел в полумрак коридора. Юркнув следом, проверила путь, ведущий направо, и, не найдя ничего подозрительного, последовала за вампиром, успевшим скрыться за поворотом.

Дальнейшие события разворачивались с такой скоростью, что и представить было сложно. Не успела я завернуть за угол, как бледная тень мелькнула перед глазами и мощным толчком впечатала меня в стену так, что перед глазами все почернело. Привкус металла во рту неприятно вяз на языке, а гул в ушах стоял такой, будто вместо морга я пребывала на самом дне Марианской впадины.

Острая боль прошила плечо, а потом земля ушла из-под ног. Рухнув на кафельный пол и чудом не добавив себе новых повреждений, попыталась сфокусировать взгляд, но тот наотрез отказался являть мне причину столь бесцеремонных попыток лишить меня жизни.

Холод керамики обжег лицо, а после сознание окончательно ушло в небытие...

***

Возвращение в настоящее сопровождалось дикой головной болью. От малейшей попытки пошевелиться штормило так, что в пору было на стенку лезть. Застрявший в горле ком лишал возможности нормально дышать, но хуже всего была слабость, сковавшая тело на пример смирительной рубашки. Чувство беспомощности несло за собой приступ паники, который еле-еле удавалось держать в узде, и то только потому, что я отчаянно хотела видеть ту тварь, так любезно устроившую мне внеплановый больничный.

Постепенно органы восприятия пришли в себя и милостиво начали исполнять свои функции, возвращая мне слух, зрение и обоняние. Кипельно-белый потолок больничной палаты заставил сморщиться и удостоиться нового тычка иглой в правый висок. Запах спирта и медикаментов резали нюх, и хоть до оборотней мне было как до луны пешком, отравляющее воздействие химикатов от этого менее приятным не стало.