Крысы Гамелина

Нильс понимал, что стоит споткнуться и ему уже не встать, но он упрямо шел вперед, к своему аппарату. У него оставалась последняя призрачная надежда выключить его, это могло бы успокоить крыс. Мозг его уже почти не соображал, отдавая телу единственную команду: двигаться вперед и разбить вдребезги проклятый агрегат. На ходу он кричал что-то про Гамелинского Крысолова и дико хохотал.

...Он не дошел до аппарата всего несколько шагов, нога зацепилась за ногу и он повалился вперед. Пока у него было горло, он выкрикивал проклятия всем и вся, пока не захлебнулся в собственной крови. Последним ощущением в его жизни было беспомощное скольжение пальцев по гладкому корпусу своего детища...

* * *

После того, как на корабле не осталось ни одного живого человека, крысы бросались на излучатель, выдирали с корнем провода, дробили зубами микросхемы, с писком разбивали индикаторы. И лишь когда аппарат замолчал, крысы успокоились, словно кто-то резко перекрыл невидимый поток энергии, питавший их.

Лениво бродили они по кораблю, как-то нехотя слизывая кровь с палубы, некоторые возились у трупов. Наконец, крысы одна за другой стали покидать корабль и прыгать в море. Они уходили как победители: неспеша и с достоинством. Катер остался в одиночестве, едва заметно дрейфуя по течению к выходу из лабиринта Старого Порта.

Крысы плыли к островам, уходили в свои норы, которыми они испещрили эти мусорные кучи. Они были совершенно спокойны и выглядели даже сонными.

Сегодня громадное количество их погибло в схватке с людьми, еще больше утонуло или было разрублено винтом. Или сожжено огнеметом.

Но это не имело никакого значения.

Их все равно оставалось достаточно много, и надо было только подождать, чтобы их стало еще больше. И они уходили туда, откуда пришли, чтобы плодиться и размножаться, как им и было предначертано давным-давно.

Они умели ждать...

апрель-май

1997.