Близкие и чужие (СИ)

- Как сказать, - тихо ответила Джулл, - возможно, если бы вы согласились исполнить их требования, то...

- Нас бы просто взяли в заложники, - пояснил Анакин.

Джулл опустила взгляд.

- Я должна сейчас признать неудачу, мастер Скайуокер, но я по-прежнему верю в мирные переговоры. Что же мы будем делать? Вы доставите меня в космопорт?

Именно над этим вопросом Анакин и размышлял в последние полчаса. Необходимо было найти свободный флаер, а это означало, что им пришлось бы бродить по улицам. Без оружия. Спасать пацифистку невооруженным, нарочно не придумаешь! Можно было, конечно, попробовать добыть бластер, но это выглядело не особо надежно. Анакин немного помолчал, затем повернул голову к фаллиенке, приготовившись объясниться.

- Возникли непредвиденные осложнения.

Вид у него был по-настоящему удрученный.

- Что случилось? - Джулл встревоженно взглянула на него.

- Меч сломался, - поставил ее в известность Анакин. - Здесь мне его не починить. Точнее, я займусь этим, но пока не знаю, сколько это займет времени, - добавил он поспешно.

- Что же делать? У вас есть план?

С каждым новым ответом он увязал все глубже, но лгать не хотел, да и не мог.

- Мы могли бы попытаться выбраться отсюда, но я не имею права подвергать опасности вашу жизнь. И мой пилот ничем не поможет - корабль слишком громоздкий для маневрирования тут.

- Тогда нам нужна помощь со стороны, - заключила Джулл.

- Я свяжусь со своим учителем, он прилетит сюда. - Анакин достал из чехла комлинк, на мгновение замешкался. Информировать пилота о задержке совсем не хотелось - пусть просто ждет. Нужно связаться напрямую с R4, а тот уже передаст сообщение Оби-Вану. Хорошо бы его миссия была близка к завершению. - Он на Руне, в соседнем секторе. Его зовут Оби-Ван Кеноби.

Джулл подняла брови, от чего ее гладкий высокий лоб прорезала морщинка.

- Так ты не рыцарь? Ты сказал, что ты джедай.

- Джедай... Но пока я еще ученик.

Она взглянула на него не с гневом, но с разочарованием.

- Так ты меня обманул! Я еще подумала, что ты очень молод, но считала, что джедаям можно верить.

- Я не обманывал... - Анакин с досадой убедился в том, что его новая знакомая перешла на "ты". Конечно, теперь он в ее глазах не доблестный джедай, а просто обманщик.

- Только не сказал всей правды.

К подавленности Анакина примешалось раздражение. Ладно, он совершил ошибку, но Джулл Мэггс не имеет права его отчитывать. На память пришли слова Йоды о недопустимости для джедая гордыни, но он мысленно отмахнулся от них. Он не гордится собой, он просто умеет отдавать должное своим способностям. Но реальность была неумолима: Анакин посмотрел на себя, на Джулл, на место, где они оказались, и понял, что на этот раз переоценил свои возможности. Да, он искушен во владении Силой, но сейчас не хватало элементарного опыта.

- Я думал, у меня получится, - сказал он, стараясь быть честным прежде всего с самим собой. - У вас есть причины для недовольства. Однако сейчас важно набраться терпения.

III

В ожидании обратного послания от Оби-Вана, казалось, прошла вечность. Наконец в комлинке раздалась приветственная трель астродроида, и затем прозвучал суховатый ответ, непривычно краткий для учителя: "Вылетаю. Оставайтесь, где находитесь, и ждите". Анакин одновременно и обрадовался, и утвердился в опасении, что ему обеспечена продолжительная лекция, если не что-то похуже, вроде дисциплинарного слушания на Совете. Он знал наставника. Если Оби-Ван ограничился прямым указанием - необходимым минимумом, которого в данный момент требовала ситуация, и даже не упомянул, как обычно, о внимании и терпении, значит, он очень неприятно удивлен. Настолько, что предпочел выяснить все лицом к лицу, прежде чем высказываться подробнее. Но на иную реакцию Анакин почти не надеялся. Он отдавал себе отчет, что действительно перешел все допустимые границы. И подспудно признавал, что желал проверить прочность этих границ.

Неужели Оби-Ван не понимает, что ему невыносимо скучно больше недели только и делать, что улучшать знания? Вот канцлер Палпатин всегда говорит, что практика - главный критерий истины. И часто находит, за что хвалить, и делает это напрямую, в отличие от Оби-Вана, который предпочитает указывать на недочеты. Палпатин недавно сказал, что он, Анакин, - самый одаренный из всех джедаев, с кем ему доводилось встречаться. Вряд ли канцлер привык разбрасываться пустыми комплиментами; даже если он не самый одаренный, думал Анакин, то, во всяком случае, один из лучших. Канцлер, конечно, не джедай, чтобы оценить его способности с "профессиональной" точки зрения, но уж наверное что-нибудь понимает. Разве помогла сегодня социология или дипломатия? Да, он смог ответить грану, но чего добился? Оби-Ван наверняка напомнил бы об умении ждать и о том, что к истинному мастерству ведет долгий путь, но сам-то Оби-Ван, наверное, в семнадцать лет не очень любил чистую теорию. А в качестве наставника требует прямо-таки невероятной усидчивости. "Какой еще невероятной усидчивости? - насмешливо поинтересовался внутренний голос. - Он, напротив, не хотел брать тебя на ординарное задание. А в Храме можно найти множество занятий - о чем тебе и твердили".

Но обида прочно засела изнутри. Он не такой, как учитель, говорил он сам себе, он больше похож на Куай-Гона. Тот тоже, насколько Анакин успел узнать его за то недолгое время, что они были вместе, и из рассказов Кеноби, по преимуществу полагался на Живую Силу и на собственное чутье. А Оби-Вану надо, чтобы все было разложено по полочкам, чтобы все задачи были ясны. Нет, Оби-Ван, конечно, очень талантливый рыцарь, один из лучших, но во многих вещах так не похож на своего учителя... Распорядок превыше всего - неужели это и есть его способ идти по жизни после смерти Куай-Гона? Оби-Ван не устает повторять о значимости подготовки и осознания слабых мест, как в ментальной практике, так и в сражении. Даже форму боя сменил с четвертой на третью. Классический стиль, наиболее оборонительный из всех, одинаково эффективный и на открытом, и на ограниченном пространстве. Нельзя не признать, что соресу идеально подошла Оби-Вану, и все же Анакин не стал идти по пути учителя, к своему четырнадцатилетию выбрав дьем-со - более стремительный вариант, позволяющий с большим риском, но быстрее завершать поединок. Он боялся рассердить или, того хуже, обидеть Оби-Вана, но Кеноби с пониманием отнесся к тому, что он предпочел другую форму. "Этот выбор делает каждый джедай, - просто сказал он. - Ты определился, и я тебя поздравляю. Покажи ката, что тебе особенно пришлись по вкусу". И Анакин с гордостью продемонстрировал любимые комбинации, освоенные им тайно, когда зал пустел. Начался новый этап их занятий по фехтованию, и стандартные тренировочные бои на маломощных мечах стали гораздо интереснее. Оби-Ван указывал на достоинства и пресловутые уязвимости его техники, попутно, как было заведено, философствуя о пути джедая. Анакин внимал ему, но порой советы наставника не находили должного отклика в его душе. Орден являлся центром мысли и разума, откуда можно было почерпнуть все, что интересовало и влекло, но то, что для Оби-Вана было образом жизни, по мнению Анакина, часто граничило с условностью.

...Оби-Ван отключил связь и, помянув недобрым словом ситхов, объявил пилоту новый курс. Хорошо, что весть от Анакина пришла до того, как они совершили прыжок до Корусанта, а то все было бы гораздо сложнее. Нет, Анакину на этот раз так просто не отделаться - до сих пор его самостоятельные вылазки ограничивались пределами столицы. Пора ему браться за ум. Но как на него влиять? Воспитательные беседы особых плодов не приносили. Физические воздействия, к облегчению Оби-Вана, остались в далеком прошлом Ордена: ему претила мысль о намеренном причинении боли вне боя с врагом. Даже ездовому животному, не говоря уже о собственном падаване, ставшем ему, по сути, младшим братом. Хотя старинные приемы воспитания официально не отменяли, со временем некоторые из них, вроде раздела о взысканиях, стали просто свидетельствами давней эпохи, а не руководством к действию. Еще при том периоде, когда сам Йода был падаваном, постепенно прекратились и наиболее жестокие испытания на выносливость, предшествовавшие посвящению в рыцари и напоминавшие причиняемыми повреждениями тренировки у темных джедаев и ситхов. Орден окончательно дистанцировался от смутной поры. В качестве же способа обращения с провинившимися джедаи в итоге предпочли рациональный метод, исключавший опасность вызвать страх или ожесточенность. От падавана требовалось признать вину и объяснить суть своей ошибки, от учителя - быть спокойным и дать исчерпывающее разъяснение вреда, нанесенного проступком. Наказания если назначались, то приносили прямую пользу. Если ученик не успевал по какому-либо предмету, ему предписывали дополнительные занятия; если проступок был дисциплинарный, его могли отстранить от ближайшей миссии, поручив простую работу в Храме с целью научить терпению - вроде труда в Архиве, оранжерее или проведения стандартного занятия с младшими. Конечно, случалось всякое, и Оби-Ван, у которого еще были свежи воспоминания об ипостаси падавана, хорошо помнил, как пару раз за все двенадцать лет Куай-Гон поднял на него руку. Он невольно потер щеку. То было скорее отеческим жестом, чем наставническим, причем случившееся было равно неприятно для обеих сторон.