Тридцать один день(СИ)

Я отлично понимала Мишу. Он и так рассказал мне достаточно много, и я видела, как больно это задело его. Миша....

-Ты не замерз?

Мой вопрос вывел его из оцепенения, он неуверенно кивнул головой:

- Да. Нет. Немного.

Некоторое время он сидел молча, но потом всё-таки заговорил:

- Ты придешь ко мне завтра?

- Нет.

Его глаза начали судорожно метаться по комнате.

- Понятно. А когда ты придешь?

- Возможно в следующую субботу.

- А раньше нельзя?

- У меня работа.

- Я - тоже твоя работа.

Не сказать, что он поставил меня в тупик, но я старалась не думать об этом. Вообще это логично, но уговор был таков, что я навешаю Мишу по выходным. Да и когда еще к нему ездить? После школы? Вот уж дудки. И так в пятницу из-за него опоздала. Хорошо хоть Леся догадалась прикрыть перед начальством.

- Мне становиться лучше. Они почти не приходят, когда ты рядом.

Он взял мою руку и начал легко поглаживать её, рисовать узоры. Меня смутило то, как Миша начал заглядывать мне в глаза.

- Не оставляй меня с ними.

Я не знала, что сказать ему на это. Просто сидела и молчала. Не хотелось ляпнуть что-то, что заденет его.

Не оставлять его с ними. С ними. Что, все время сидеть рядом, что бы его не донимали эти видения? Так ведь получается? Почему бы и нет. Это же так здорово жить в тесной квартире, где главное развлечение смотреть в окно, и ждать. Ждать пока ему не дойдет, что все проблемы он придумал себе сам! Заманчиво, угу.

Тишина. Ну, явно же сейчас скажу какую-то глупость.... Кстати, чего это он в мою руку вцепился? Я выдернула ладонь из его хватки.

Он посмотрел на меня холодно. Сжал губы. Его и так не блещущее красотой лицо исказилось яростью. Это было действительно страшно. Человек - самое ужасное животное. Рука, которая гладила мою ладонь, сжалась, на ней заиграли вены. Мышцы сократились.

- Ты молчишь. Тебе мало за меня заплатили? Заплатят больше. Намного больше.

Я хотела ответить резко. Что бы ему стало больно. Так же как и мне после этих слов. Хотя он прав. Правда в глаза колет. Если бы не деньги я бы вряд ли стала его навещать. Поэтому я молчала. Ему тоже больно. Так будто старые лезвия терзают тебя изнутри. Во рту горько.

Никогда не умела говорить красиво. Всё больше неумело да неуместно. Всегда проигрывала в дискуссиях и никогда об этом не жалела. Даже себя успокоить не умею не то что кого-то другого, только и того что в дипломе написано психолог. Явно не в тему пришла эта мысль.

- Деньги, да? Ты думаешь, деньги - это та сила, которая может заставить человека делать то, что ты хочешь? Да, это именно так, - пауза. Мне не хватает дыхания, голос переходит в шепот - но почему-то я не вижу толпы специалистов, желающих помочь тебе.

Мне было страшно говорить это. Мне было больно.

Он больше не смотрел на меня. Опять в окно. Так как будто меня нет. Только серое небо и снег.

Я ничего не говорила, он ничего не услышал. Идеально.

- Ты меня спрашивала, - сквозь безразличие, уродливым нефтяным пятном проступала злость, - что я здесь делал четыре месяца. Я смотрел в окно. Наблюдал. Люди. Все разные. Иногда компаниями, иногда одни. Они выходят из своих домов, куда-то идут. Забавно наблюдать за ними, никем не замеченным. Почти невидимым.

Каждый вечер они возвращаются домой - в каморку, где они проводят большую часть жизни.

Когда я возвращался домой, меня всегда кто-нибудь ждал. Совместный ужин, какие-то шутки, рассказы, планы на будущее. Родителям никогда не нужен был повод, что бы спросить, как у меня прошел день. И деньги для этого тем более были не нужны.

Теперь, когда я стал чумным, деньги - обязательное условие моего общения с кем бы то ни было. Все дело в суме. Я не знаю, сколько платит тебе дядя, но явно прилично, раз ты терпишь мою компанию. Думаю, он согласится платить тебе больше, чтобы ты приходила ко мне каждый день.

Я.... Мне опять стало больно. Черт, порядком надоело чувствовать себя ущербной. Разговорчивость Миши меня не радовала. Лучше б ему никогда не открывать рот. Я начинала злиться. Никому не нравится, когда ему напоминают о всечеловеческой любви к деньгам. Зачем этот глупый разговор, он только заставляет нас страдать, каждого по-своему.

Я никогда не хотела быть психологом. Мечтала путешествовать. Банально объездить весь свет, а на старость осесть в Новой Зеландии. Довольно болезненно понимать, что этого никогда не будет. Никогда. Бедные родители всегда отдавали всё, что только могли мне дать. И, к своему стыду, я всегда брала. Даже квартира, в которой я живу, куплена ценой их тяжелого труда в деревне.

Конечно, я всегда с радостью цеплялась за любую подработку. За эту тоже ухватилась. За нее обещали ну ооочень приличную суму.

Деньги. Деньги - это ничто только для тех, у кого они есть. Неприятно осознавать, но если мое материальное состояние покачнется, я пойду на всё, что бы спасти его. Даже если это пойдет в разрез с моими принципами, будет унизительно. А раз так, то зачем я разыгрываю перед ним этот спектакль? Мне нужны деньги. Миша прекрасно это понимает. Так почему же мне стыдно в этом признаться? Мне важно то, что он обо мне думает. Хотя все равно в его глазах я выгляжу корыстной.

- Хорошо. Я согласна. Буду навещать тебя в течении месяца. Если за это время не будет наблюдаться никаких улучшений, то я просто заберу деньги и уйду.

- А если у тебя получится? - я не ожидала, что он заговорит со мной.

- Я сделаю то же самое, но уйду с чувством... выполненного долга.

Он все так же, не отрываясь, смотрел в окно. Так даже лучше, ему не будет видно, что у меня слезы по лицу покатились. Хорошо, что не красилась.

Ждали мы Виктора Ивановича долго и тихо. Когда он пришел, я просто попрощалась с ними и ушла. Мне нужно домой.

Г лава 4

Утро началось не с кофе. Противно звенел будильник и вместе с ним моя голова. Сегодня мой первый день... или наш первый день? Блин, как я вообще попала в эту лажу? Наспех одеваясь, я четко осознала, что безнадежно опаздываю. Ну, ничего. Подождет.

Первым делом я поехала в школу. Отпуск за свой счет не самая крутая вещь в мире, но разрываться между двумя работами - это еще хуже. К тому же моя официальная зарплата (не иначе как с разряда нищенской) и рядом не стояла с теми деньгами, которые платят за Мишу. К примеру: два дня, которые я провела рядом с ним, пополнили мой кошелек на сумму примерно равную моей зарплате.

Приехав на работу, я первым делом пошла в отдел кадров. Меня с недоумением выслушали, покивали головой и отправили к директору. Сухонький старичок, чем-то смахивающий на Макаренка, смерил меня внимательным взглядом:

- Можно поинтересоваться по какой причине Вы решились на подобное? Скоро зимние каникулы, и Вы могли бы решить свои проблемы без лишних бумажных волокит.

Его слова были не лишены смысла, но я обещала. А выглядеть еще хуже чем я есть на самом деле мне не хотелось.

- Семейные причины, - выпалила я.

- Уж не замуж ли собрались?

- Нет, что вы.

- В таком случае, - сказал директор таким тоном, будто я не просто выхожу замуж, а и уезжаю в медовый месяц на Кипр, - давайте сюда ваше заявление.

Он быстро черкнул ручкой в нижнем углу документа.

- Зайдите к секретарю.

С этого момента в моих мыслях безраздельно властвовал Миша. Сегодня я планировала сходить с ним в парк. Благо в нашем городе был прекрасный ландшафтный парк, в котором можно вдоволь погулять. Правда я не знаю, что он на это скажет. Думаю, согласиться.

На улице шел снег. Огромные пушистые снежинки облепили мой пуховик, как бронежилет. Если снег на одежде меня не слишком напрягал, то он же летящий в глаза вызывал глухое раздражение. Под ногами хлюпало и чавкало. М-да.

К квартире своего пациента я добралась слегка раздраженной, слегка всклокоченной и невероятно расстроенной. Весь снег, который так щедро сыпался с неба, вмиг таял и смешивался с грязью. Так происходило каждый год, и каждый год я из-за этого огорчалась.