Змееносец. Сожженный путь(СИ)

Ох, и нелегко ему пришлось, столько горя хлебнуть, одному до смерти. Повезло, не без этого, если честно, такое раз в жизни бывает, и то, не у всех. Побудет, конечно, еще у нас, до окончания полной проверки, а там, я думаю, все само решится, и поедет он домой. Пусть поздно, но лучше так, чем никогда. Вот такое мое первое дело, в этой странной и замысловатой "дыре", под названием Афганистан. Теперь он значится в списках, а в прежних, его уже нет., И как с таким жить? Тошно, нельзя ему жизнь ломать, не имею права, нельзя. А уж как дальше сложится, пусть сам думает. Правильно, так, правильно! Не имеем права, так будет справедливо.

- Хорошо, прервал рассказ Костенко. Теперь, достал он из своей папки чистые листы бумаги, изложите все в письменном виде. Это понятно, взглянул он, на растерянное лицо Гнедина. Что-то не так?

- Это очень долго, тихо ответил Гнедин. Я пишу очень медленно, давно не... мог писать, подобрал нужные слова Гнедин.

- Ладно, кивнул Костенко. На сегодня все, а писать будете до завтрашнего утра, думаю, успеете?

- Я постараюсь, улыбнулся Гнедин.

- Тогда... вздохнул Костенко, ища глазами на столе, сигареты.

- Скажите, а что со мной будет, прошептал Гнедин, глядя в глаза следователю.

- Нормально все будет солдат, выдержав его взгляд, ответил Костенко. Я так думаю, добавил он, смяв в руке пустую сигаретную пачку.

- Спасибо, прошептал Гнедин, бережно прижимая к груди, чистые, белоснежные, листы бумаги. Спасибо.

Кабул. 27 декабря1988 год. Аэродром.

Гнедин стоял в одной шеренге с "дембелями", на бетонке аэродрома, сжимая в руке, новенький военный билет. "Они счастливые, глядя на "дембелей", думал Гнедин. И форма красиво "сидит", дипломаты у всех, веселье, подарки домой везут. А я? Что я везу, в своем потертом вещевом мешке? Полотенце казенное. майку, трусы, носки и кусок мыла. Вот и все, что я увожу из этой страны. Нет платка маме, джинсового костюма, как у всех, фирменных "кроссовок", сигарет, тоже нет. Обидно, и не рассказать, кому это надо. Скоро новый год, жаль подарка для мамы нет, и денег тоже, одни проездные документы, да пачка "примы" в кармане.

На нем был старый, застиранный бушлат, шапка без кокарды. Капитан что обходил шеренгу, остановился напротив него, присвистнув от удивления спросил:

- Ты точно "дембель"?

- Точно так, растерялся Гнедин, кивнув головой. Вот военный билет, протянул красную книжицу Гнедин.

- Это не мне, махнул рукой капитан. "Залетчик" что ли?

- Нет, я... запнулся Гнедин, опустив глаза. В плену был, стесняясь, прошептал он.

- Вот оно что, тяжело вздохнул капитан. Значит, домой сынок, похлопал рукой по плечу капитан. Не стесняйся, нечего. Сегодня такой хороший день у меня, "орлов" своих отправляю. А ты живи сынок, глядя на Гнедина, тихо сказал капитан, не задумывайся, жизнь идет.

- Ага, прошептал Гнедин.

- Вячеслав Андреевич, товарищ капитан, давайте "фотку" на память сделаем, подошел веселый, светловолосый сержант.

- Хорошо, Васильев, кивнул капитан, давай.

- Ну, бывай солдат, протянул он руку Гнедину.

- До свидания, пожал руку Роман.

- Посадка через пять минут, еще есть время, кричал кто-то, в толпе "дембелей"... Успеем! Он стоял возле самолета, с вещевым мешком, зажатым в руке, и смотрел на горы вдали. В памяти проплывали лица, всех тех, кого он узнал, на этой горячей земле. "Что останется, спрашивал он себя? А в ответ, была тишина".

Ан -12, взял разбег, и оторвался от полосы.

КАЖЕТСЯ ВСЕ, А ПРОШЛОЕ, СТОИТ ЗА СПИНОЙ...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

И восставшие из пепла, станут новым именем твоим...

Если ты увидел на дороге, монаха в плаще, не надо примерять его на себя. Если ты повстречал в дороге, нищего, в рваной накидке, не примеряй ее на себя. Если ты встретил на своем пути короля, в расшитом золотом плаще, не примеряй его на себя.

Иди, у тебя есть свой плащ, и только ты, знаешь, каким будет новый день... Прошлое вымысел, и не факт, что будущее есть. Просыпаясь утром , кому то хочется курить, а иным, глоток воды. Кто из них преуспеет в наступившем дне, известно - только время, оно безжалостно идет... Скажи себе прямо сейчас, все что я сделаю в этот день, будет благим. Для кого, сразу спросишь ты? Именно так, всего лишь маленький самообман, себя, и солнца за стеклом. Жизнь не начинается с восходом солнца, она поспешает при "черном свете", потому что ночь, это не только смерть, - это продолжение жизни. Только разрушив , сможешь созидать, и только умерев, сможешь родится заново, а время, идет... Ближний, значит всякий, а такой не может быть "отдушиной" в которую уносится ветром, боль, страдания, мечты, и грезы...

Рубашка может принадлежать одному, а носить ее, могут многие. Выходя из собственной тени, не забудь оставить в темном углу,свое тело, иначе, потеряешь. И тогда, больше не сможешь, быть, самим собой... Все что сделаешь, совершишь, или вознамеришся, станет твоим, немым спутником, подумай о себе. Месть как жалость, злость, обида, только ранит, и мучает. Если не навидишь, крикни, дай знак, скажи, а если прощаешь, узри в ненавистном человека. Сгорбленного, обиженного, обделенного, неграмотного, и серого,- но человека. Прими его таким, не спорь, не распаляйся, один лишь гнев твой, скор на расправу, а милость где же потерялась? Иногда кажется, что свет тускнеет от обид и боли, и знаешь точно, кто в этом виноват, быть может надо выпить эту боль, и успокоить, себя, и сердце замолчит... А нет, так бушевать с размахом, круша и истребляя всех виновных, тогда и ты, готов будь, к краху, ведь месть, оружие обоих...

Варшава. Ювелирный салон "Шуберт". Рождественский сочельник.1988 год.

Такие пары замечают все. Роскошная, в норковой шубе женщина, и импозантный, в дорогом пальто мужчина. Она брюнетка, и не скажешь сколько лет, ее манеры, и движения, "породисты" и сдержанны, а он, седеющий брюнет, и запах дорогого "парфума", словно второе дно, что спрятано под "вывеской", уставшего от забот бизнесмена. И как то буднично, дорогое авто, и запонки из золота, что краешком вдруг" выскочили" из рукава, отсвечивая, камнем драгоценным. Она, ах эта богиня на тоненьких каблучках, в коричневых сапожках, и как то мило, смотреть на то, как эти двое, изможденных, от денег, золота, достоинства, идут в тот дом, где , продается все... Там золотые кольца, серьги, и колье, там жизнь иначе называется. В нем, в этом доме, делят всех, на тех кто уважаем, и тех , кто просто нравится, иные не нужны, они лишь гости, что смотрят разевая рты, на маленькие осколки счастья, в витрине, изумительной красоты. Шофер, придерживая двери, услужливо выполняет свои обязанности. Внутри светло, красиво, и довольные собой, улыбчивые девушки, в красивых темно красных костюмах, встречают "белозубой" улыбкой, дорогих клиентов. второй худой, сутулый, а третий, "пирожок", чернявый, толстый, и обросший щетиной. Все вместе они друзья по несчастью, а если быть точным, уволены со склада овощной компании. Все в мире замкнуто, бывает и Господь, не все всегда увидит, но этих трех, можно назвать лишь черти, и от того, что праздность полюбили. Не в той стране, другой, и "чопорной", а может нет, и здесь им благодать, где можно жить, спокойно, в удовольствие, и не думать о завтрешнем дне... Все пути ведут к одному, - потребность! Хочется кушать, спать, работать, стоп, работать, не для них!