Дети Шини (СИ)

- Я же ледяные скульптуры делаю. В Сокольниках видел. Помните Крысобелку из Леднякового периода, замороженную в куске льда? Должно получиться так же. А шины для того, чтобы мешок нужную форму имел и не расползался по земле. Видите?

Оказалось, что он вставил черные пластиковые мешки внутрь шин, выложил игрушки и теперь заливал водой.

- За ночь застынет и будет красота, - пообещал Петров.- Памятная концептуальная инсталляция "Дети Шини".

Мы с Герасимовым переглянулись.

- Дура ты, Осеева, - помолчал немного и добавил. - И ты, Петров, тоже.

А потом развернулся и ушел.

Я же ещё немного постояла, недоуменно наблюдая за детскими играми Петрова и, переполненная эмоциями, пошла в дом.

Поднялась наверх, чтобы рассказать Амелину, как он ошибся насчет Петрова и ещё кое-что, но у него уже сидели Настя и Марков. Настя училась танцевать танго, и Амелин, глядя под ноги, показывал ей какие-то движения. А Марков валялся на овечьем ковре и посмеивался над ними.

- О, Тоня, - выпуская Сёмину из рук, обрадовался Амелин. - Давай, я тебя тоже учить буду.

- Нет уж. Развлекайтесь без меня.

Заходить не хотелось, я осталась в дверях.

- А чего ты такая злая? - спросил Марков.

- Знаете, меня не оставляет ощущение того, что всё это полный бред и маразм какой-то.

- Что именно? - Настя удивленно вскинула брови.

- То, что мы здесь и то, чем занимаемся. Петров со своими игрушками, вы с танцами.

- Что плохого в танцах ? - Амелин захлопал ресницами.

- Так не может продолжаться всегда. Это какая-то глупость. У нас нет денег, бензина, никто не знает, где мы и что с нами, более того, мы сами не знаем, что с нами и что будет. Может, вас всех это и устраивает, а так не могу. Нам нужен какой-то план, какая-то цель, какой-то выход. Мы должны, наконец, принять какое-то решение.

И действительно, эта мысль, уже давно бродила во мне, но ясно оформилась только сейчас, когда я увидела нас будто бы со стороны.

- Хочешь вернуться домой? - Марков щурился, как слепой крот.

- Хочу. Потому что глядя на вас, начинаю сходить с ума. Какой вообще смысл в том, что мы торчим здесь?

- Мы прячемся, - сказал Марков, будто я была полная дебилка.

Амелин уселся на подоконнике, болтая ногами.

- А как ты вообще хотела, когда сбегала? - с мягким нажимом спросил он. - Как ты себе это представляла?

- Не так.

- Я тоже себе это не так представлял. Но получилось гораздо круче.

- Тоня, не понимаю, что тебя расстраивает?- Настя опустилась на сундук, но я не сдвинулась с места, по-прежнему стоя в дверях.

- То, что мы живем так, словно завтра не наступит никогда, словно это какой-то один бесконечный день. Но так не бывает. Только подумайте, что может быть, когда вы неожиданно проснетесь, - на одном дыхании высказала я то, что собиралась сказать одному Амелину.

- В одном я с тобой согласен, - признал Марков. - Еда у нас действительно заканчивается.

- Так ты не ответила, как ты это себе представляла? - прицепился Амелин.

Это был дурацкий, очень неудобный вопрос, потому что я никак себе этого не представляла. Думала только о том, как вернусь.

- Или может ты хотела на вокзалах ночевать с наркоманами и бомжами? Останавливать дальнобойщиков и всячески умолять их добросить тебя хоть куда-нибудь, чтоб в дороге немного отдохнуть, греться в магазинах и караулить в Маке недоеденный гамбургер?- Амелин развернулся и смотрел на меня так, словно я одолжила у него миллион, а теперь уверяла, что ничего не брала. - Я, вот, например, это себе так представлял.

- Когда я убегала у меня были деньги.

- Ты права, - поддержал меня Марков. - Без денег мы никто.

- Да мы так и так никто, - вздохнула Настя. - Мы не дети, потому что нас уже никто не жалеет и не любит, и не взрослые, потому с нами ещё никто не считается. Так, не пойми что.

- Ты, Осеева, что-то конкретное предлагаешь? - сощуренными глазами и, подперев голову, Марков вопрошающе смотрел в мою сторону.

- Ты же у нас самый умный. Вот, ты и предлагай, откуда еду брать и деньги, и вообще, что нам теперь делать.

- Главное до весны протянуть, - с серьёзным лицом сказал Амелин. - А там подножный корм пойдет. Грибы, ягоды. Можно будет огород вскопать и картошку выращивать. Тоня, ты умеешь картошку выращивать?

- Иди нафиг.

- Нет, правда, если умеешь, то я на тебе женюсь, потому что если есть картошка, то можно даже не уметь готовить.

- Твой тупой юмор уже достал.

- А ты сходи, пожалуйся Якушину, - он вдруг спрыгнул с подоконника, ухватил Настю за руку и резко стянул с сундука, чтобы танцевать дальше. От неожиданности Сёмина громко взвизгнула. Марков засмеялся.

Я ушла, громко хлопнув напоследок дверью.

Всё, что я сказала в запале, не успев даже хорошенько обдумать, было реальным положением дел. Мы сбежали из дома девять дней назад, а складывалось ощущение, что вечность. Да, действительно, в Капищено было относительно спокойно, если не считать все эти странные нереальные вещи с темными комнатами, белыми фигурами, бродящими по коридорам, пакетами и привязыванием к кровати. Но и они принимались всеми как нечто должное, как необходимое условие проживания здесь. Ведь нельзя приехать в чужой дом, беспрепятственно жить в нем и полагать, что такая жизнь будет протекать совсем без происшествий. А для того, чтобы вернуться в реальность, чтобы зажечь свет в темноте, нужно было проснуться.

Якушин нашелся в беседке. Он сидел на перилах, вытянув ноги вперед, и курил сигару, одну из тех, что мы нашли в библиотеке, потому что сигареты у него кончились ещё пару дней назад. Увидев меня, он как-то беспокойно заерзал, так что чуть было, не свалился с перил, точно хотел уйти, но меня это не смутило.

- Что делаешь?

- Ничего.

- Разве ты можешь ничего не делать?

- Как выясняется, могу.

- На тебя не похоже, - я подошла и встала, опершись о столб так, чтобы видеть его лицо.

- Да чего-то надоело всё, - он всё время почему-то избегал смотреть на меня. - В конце концов, живут же люди, не напрягаясь. И мне надоело.

Сигара разгорелась красным огоньком.

Она пахла сладкой вишней. Чужой, густой, незнакомый запах.