Прогулки по... (СИ)

О

- Сказал - нет! - Олька с оттяжкой пинала колесо Марусиного лендровера. - Телефон пробил по номеру - какой-то Михаил Дронов, числится в медакадемии. Дом принадлежит Каренину, тому самому, кто его не знает. Вот и Федотов знает прекрасно, и вся полиция, и никто туда не сунется без фотки отрезанной Саниной головы у этого Каренина в руках. Да и то скажут - фотошоп!

Олька чувствовала, как глаза горят слезами ярости - едкие, они жгли невыносимо.

- Он сказал - может, этот Дронов - мой поклонник с сайта знакомств какого-нибудь, прислал мне, куда ехать на свидание... Он сказал - с Саниной любовной нечистоплотностью - так и сказал - нечистоплотностью - он вполне мог куда-нибудь в Крым свалить с очередной любовницей. Он сказал...

Олька разрыдалась, Маруся обняла ее, погладила по голове, как маленькую.

- Садись в машину, - сказала. - Можно было на фамилии "Каренин" сразу разворачиваться и оттуда уходить, и так все ясно.

Двери захлопнулись, но Маруся не заводила мотор, сидела с ключами в занесенной руке, думала.

- Его сын сильно пострадал в пожаре, помнишь, восьмого марта клуб горел в Советском? Когда они все свечками оформили, кретины. Пятнадцать погибших, самого Каренина сын единственный обгорел сильно. У него еще и с сердцем что-то неладно было с самого детства...

Олька подняла на Марусю злые глаза. Она поняла. Открыла рот, чтобы выругаться - грязно, от ада до облаков в небе все обложить трехэтажно, как никогда еще не ругалась - и тут же закрыла, потому что в окошко постучал капитан Федотов, который тоже был бы в приготовленной фразе упомянут.

Маруся опустила стекло.

- Так-так-так, - сказал капитан, щуря голубые глаза в рыжих ресницах. - Вот это да, девочки. Отринув низкие чувства, объединились для достойной цели?

- Чего вам? - резко спросила Маруся.

Федотов посмотрел серьезно.

- Я что вышел сказать-то, чтобы без ушей лишних... Я вечерком съезжу, сам. Неофициально. Я сегодня до четырех, местоположение это ваше недалеко от Дубовки... - он моргнул, - ну, за пару часов управлюсь. Погуляю, принюхаюсь... Если что, завтра-послезавтра с операми съездим. Тут дело деликатное, тут не алкоголик дядя Федя в центре странных обстоятельств. Сами понимаете, Ольга Николаевна. И вы, Мария Васильевна...

Олька кивнула - коротко, все еще давясь своим невысказанным проклятием. Маруся вставила ключ в зажигание, повернула.

Федотов покачал головой.

- Не вздумайте, - сказал он твердо. - Девочки, пожалуйста, не лезьте. Маруся, вам надо сидеть на попе ровно и думать о ребенке. Оля, вам надо... просто сидеть на попе ровно.

Маруся выжала сцепление, повернула руль и выехала со стоянки за ОВД. Федотов остался стоять, достал сигареты, закурил, качая головой - Олька видела в зеркале.

- Открой бардачок, - сказала Маруся.

В бардачке лежали пистолет и розовая продолговатая коробочка с кнопками.

- Это тазер, электрошокер, пятнадцать миллионов вольт, - сказала Маруся, не отрывая глаз от дороги. - И красивенький. А пистолет - фантом, травматика. Я хорошо стреляю.

- Давай только по-быстрому чего-нибудь пожрем, прежде чем ехать, - сказала Олька, откидываясь на сиденье. - Тебе нельзя долго голодной.

Маруся расслабилась, складочка между ее бровями разошлась. Она чуть улыбнулась, кивнула.

- Зачем тебе такой арсенал? - спросила Олька.

- Я - жертва детского насилия, - пожала плечами Маруся. - Лолита-переросток. Повышенное стремление к самообороне. Когда до меня дотрагиваются против моей воли, планочка падает.

Олька потянулась и сжала ее руку. Маруся сняла другую с руля и ответила на пожатие.

М

Меня зовут Маруся Поронина.

Я веду машину со скоростью 90 км/час в сторону коттеджного поселка Солнечная поляна - мы уже проехали Лебяжью поляну, а на указателях видели Белую Поляну и Дворянскую Поляну. Если повторить слово "поляна" много раз, оно теряет смысл, разваливается на корявые кусочки. Если вмешать букву Д, получится "подляна". Я думаю, именно это нас там и ждет.

Рядом со мною сидит Оля, которую я знаю всего лишь сутки, а до этого о ней целый год думала. Санина жена. Она рассматривает кнопки на моем тазере, щурит серые глаза, лицо у нее решительное.

Интересно, какого цвета будут глаза у Девочки? Та только что перестала икать - целых полчаса живот дергался и подпрыгивал, толкая вверх тяжелые груди. Мне очень неудобно сидеть за рулем, я большая, как слониха, неловкая - а учитывая, зачем мы мчимся по дороге через нагретую степь, это нам не в плюс.

Я знаю, что Саня жив - если он умрет, я почувствую. Как всё в природе чувствует, когда солнце заходит за тучку. Или когда выходит - так и я будто согрелась и ожила, когда его полюбила. Его голос, его смех, его мысли, как он на мир смотрит, как шепчет мое имя, как относится к детям, животным, деньгам, возможностям встречи с инопланетянами и существования божественного. Если провел всю жизнь в холодном сумраке, а потом вдруг согрелся, узнал, что такое солнечный свет - как принять то, что он может снова исчезнуть, навсегда? Что его заберет, жадно сцапает кто-то чужой, холодный, злой? Горе, горе, крокодил наше солнце проглотил. Я накупила книжек и игрушек для Девочки. Чуковского ей читаю, они же все слышат уже. И Саня читал.

Торможу в конце улицы - за перекрестком ухоженный сквер, а за ним высокий решетчатый забор в обе стороны, насколько хватает глаз. Над воротами - красивые металлические буквы "Ранчо ВЕСЕЛАЯ ОХОТА".

Ранчо, прости господи.

- Сейчас, - говорит Оля, достает телефон. - У меня подруга тут, кажется, бывала с боссом своим, его приглашали, а она с ним спит. Ну чего ты, подумаешь...

Я проверяю пистолет, смотрю в окно. За забором - длинный въезд, лужайка. Здание трехэтажное, с угловатой современной архитектурой, я плохо разбираюсь, но красивое.

- Леночка! - говорит Оля в телефон, - Нормально, спасибо. С какой тварью? - она кидает на меня виноватый взгляд. Я усмехаюсь. - Да неважно, потом. Слушай - ты говорила, что на Новый год ездила с Полищуком своим на ранчо... Ага... Ага... А на втором этаже? А ты в клинику поднималась? Слушай, ну серьезно прям, а с охраной там как? Ага. Ну спасибо, дорогая. Потом расскажу, зачем. Да, беги. Пока-пока.

- На первом - баня, бассейн, спортзал, банкетное всякое, - говорит Оля, расстегивая верхние пуговицы на блузке. - На втором - комнаты для гостей, десятка два. На третьем - частная клиника "Жизнь" - контракты с лучшими врачами города, оборудования выше крыши, все, что можно купить за деньги... А за деньги, похоже, можно купить вообще всё...

Она достает помаду, прячет в сумочку тазер. Я смотрю.

- Иди приляг на заднем сиденьи, - говорит она, - Ключи давай. Вожу я хреново, но двести метров как-нибудь проеду...

- Приветики, - ослепительно улыбается она в интерком пять минут спустя. Я лежу под пледом, выглядываю. Если бы я в двадцать лет не испугалась и не пошла с крыши прыгать, у меня могла бы быть вот такая Оля - красивая, смелая, добрая. Я испугалась. Но теперь у меня есть Девочка, и я больше не боюсь.

- Мне дали адрес, - Оля надувает губы в камеру. - Познакомилась с парнем на сайте. Он говорит - приезжай, тут бассейн и баня шикарная. Я ехала больше часа, а теперь что-то засомневалась - у вас тут прям дворец... Миша Дронов зовут. Да я звонила, у него не отвечает телефон. Не, вживую еще не общались... Не, не обязательно именно с ним париться, если есть симпатичные... альтернативы. Ну ладно, заезжаю, познакомимся.

Ворота, дрогнув, расходятся в стороны. Двигатель ревет - ну кто так резко педаль топит?

- Жди здесь, - шепчет Оля, хлопает дверью. Я лежу, слушаю, как ноет спина - устала за рулем, и вчера весь день на ногах. Тянет, потом чуть отпустит и опять. Оля возвращается, открывает мою дверь.