Разумные люди (СИ)

А однажды с собранным чемоданом на работу зашёл доктор Домов. И заявил, что улетает. Вероятно, надолго.

- Григорий Антонович! Что это значит? - всполошилась старшая сестра. - Как так - улетаете?

- Мне нужно в другую систему, - просто заявил хирург. - Я отбываю сегодня с военным эшелоном.

- Да как же, - добрая женщина прямо-таки упала на табурет, прикрыв рот рукой. - Они же... на передовую... что вам делать-то там, доктор? В космосе разве раненых надо латать? Взорвут, как мальчишки петарду, и руки ваши золотые не помогут!

- У меня там дело, - сказал Григорий Антонович и в дальнейшие обсуждения вступать отказался.

***

К штатскому медику вся команда относилась с лёгким снисхождением. Над ним даже подтрунивали, впрочем, вполне добродушно. Домов ни разу даже не улыбнулся. Он вёл себя отстранённо, ни с кем не шёл на сближение. Молодой (для своей должности даже слишком молодой) первый помощник подсел как-то к нему в кают-компании и спросил:

- Скажите, Домов, а почему вы всегда такой нудный?

Врач пожал плечами.

- Характер такой.

- Вы это бросьте! - весело сказал молодой человек. - Команда - это одна семья. Мы вам грустить не позволим, - и попытался дружески пихнуть собеседника в плечо кулаком. Но натолкнулся на подставленную ладонь.

- Это ненадолго, - сказал Григорий Антонович, и в его лице что-то неуловимым образом изменилось.

- Что ненадолго? - не понял первый помощник.

- Скоро уже к Шелезяке подлетим, - невпопад ответил Домов. При этих словах коренастый штурман, сидевший неподалёку, ощутимо напрягся.

- А вам почём знать? - подозрительно спросил он: маршрут эшелона не разглашался.

- А куда ещё? - с обычной отстранённостью отозвался врач. - Не к Бетельгейзе же. Что там теперь делать? Кроме камней во всей звёздной системе ничего не осталось.

Штурман внимательно посмотрел на Домова. Участливо спросил:

- Что, потерял там кого-то?

Григорий Антонович неопределённо повёл бровями и ничего не ответил.

- А на Шелезяке, можно подумать, райский сад! - пробурчал первый помощник, слегка обиженный, что о нём все забыли. - Там даже воды нет!

- Зато роботы есть, - отозвался Григорий Антонович. А штурман его поддержал:

- Такие, что тебе и не снились. Древние какие-то технологии. Бес его знает, кто их там наплодил, автономных таких... а нам было бы подспорье!

- Планета ж никого на посадку не пускает даже, - недоверчиво сказал первый помощник. - Капитан говорил, кокон там какой-то энергетический. И метеориты отфутболивает, и корабли...

- Так то сейчас, - снисходительно пояснил штурман. - А по мирному времени сажались, нормально. Ремонт сделать, топливом заправиться. Аборигены - обхохочешься. Все как один -железяки. То манипулятор на колёсах, то ведро в лампочках. Но умные, надо признать. Соображают там что-то себе... в уплату безделушки всякие просили, выгодно получалось. А закрылись они после того, как венерианцы там базу поставить хотели. Сообразили, чайники, что от выродков этих добра не жди!

Григорий Антонович знал: описанный инцидент действительно имел место. А ещё земной корабль, спустившийся на Шелезяку как требовавший аварийной посадки, тоже оказался полон десантников, вооружённых и оснащённых по последнему слову техники. Земной техники, разумеется. Так что никто из них не выжил. А Домов промолчал.

***

Взвыла сирена. Световой карниз вместо дневного спектра сделался красным. Боевая тревога.

- Началось, - штурман крякнул и бросился в рубку. Весь экипаж носился, торопясь занять положенные места. Домову инструкция предписывала отправиться в медсанчасть. Но врач пошёл в другой сектор корабля.

- Какого? - выругался капитан, заметив на локаторе маленькую точку, отделившуюся от корабля. Первый помощник бросил взгляд на сигнальную панель. Усмехнулся:

- Спасательный бот. Глупо. На нём даже до другой планеты не долететь. А Шелезяка не пустит...

- Вот пусть и сдохнет один, от удушья, как последний ***, - выругался штурман. - Как пить дать - Домов. Крыса штатская!

***

Спасательный бот плавно зашёл на посадку. Пассажир выбрался наружу и аккуратно задраил за собой люк, хотя никакой необходимости в этом не было: одноразовая шлюпка свой ресурс отработала.

Предателем или дезертиром он себя не чувствовал. Возможно, потому, что никогда не чувствовал себя землянином, венерианцем или марсианином. Или потому, что останься врач на корабле, всё равно ничего не смог бы изменить: ещё прежде, чем его кораблик вошёл а атмосферу, крейсер, от которого он отделился, распустился оранжево-алым цветком взрыва.

Перед Домовым вырос цилиндрический робот, угрожающе сверкнувший красным глазком. Сканирующий луч скользнул по лицу Григория Антоновича, на передней панели аборигена приветственно загорелся зелёный светодиод.

Роботы не интересовались политической обстановкой. И в том, что шлюпку Домова планета пропустила, не было ничего удивительного: разработчик защиты всегда знает, как её обойти. Теперь пассажир направлялся к единственному месту на Шелезяке, где мог быть тот, ради кого он сюда прилетел.

Мужчина шёл по ровной шершавой поверхности, заменявшей тут и дороги, и газоны. Без торопливости, но уверенно. Домов шагал, то и дело встречаясь глазами с фотоэлементами разнокалиберных роботов, некоторые из которых даже салютовали пришельцу.

Дом очень напоминал погибший от прямого попадания снаряда особняк доктора на Земле. Даже морозильник оказался забит армейским рационом в том же порядке.

- Я так и думал, что ты придёшь, - сказал Антон Ушаков ровным голосом. Григорий Домов ничего не ответил, просто сел рядом. - Я сперва ошалел немного, - поведал пилот пришельцу. - Думал, что в ад попал такой странный или что-то в этом роде. А потом какой-то пылесос на ножках ко мне прицепился. Жужжал всё... пока я за ним не пошёл. Я как этот дом увидел - сразу про тебя вспомнил. Для тебя, должно быть, и строили?

- Нет, - односложно ответил Домов. Он не стал перебивать. Пилот провёл в одиночестве больше месяца. Ему хотелось выговориться.

- Вот чего я понять никак не мог: почему я смерти не помню? Или что перед ней было?

- Резервное копирование сознания происходит раз в двенадцать часов, - сообщил его собеседник.

- А? И такое есть?

- Да, раз ты здесь очутился, значит, твоё тело было уничтожено. А тут собрали новое. По моей программе. И загрузили последнюю сохранённую копию. Что ты последнее помнишь?

- Что приказ получил, - помрачнел Ушаков. - Сбросить бомбу на венерианскую столицу. А потом послал главнокомандующего матом.

- Почему? - с любопытством спросил Григорий.

- Да я, понимаешь, к электростанции подлетел, - сказал взрослый мужчина с телом двадцатитрехлетнего парня. - В маскировочном режиме, как полагается. Увеличение взял, чтоб задание траектории скорректировать... а у них там сад яблоневый. Просто вокруг станции, представляешь? И женщина на лестнице стоит, яблоки собирает. Прямо в униформе. А голова косынкой повязана...

Домов кивнул.

- Я подумал, что и Алиса так же погибла...

- Алиса... погибла? - переспросил врач, и в голубых глазах отразилась тоска.

- Город бомбили, - угрюмо сказал Ушаков. - Три... снаряда сбросили. И я вот всё думал, что тот пилот, который... бомбы кидал. Он тоже, наверное, не собирался убивать мою Алису. Он хотел, как и я, подорвать обороноспособность противника, уничтожить стратегический объект... - Пилот надолго замолчал. Домов не прерывал его. - Знаешь, я ждал тебя. Потому что ты всё это начал. И ты знаешь, как прекратить.

- Ты... хочешь... - медленно проговорил Григорий Антонович.

- Я хочу умереть, - твёрдо сказал Ушаков. - Насовсем. Так, чтоб ничего больше не было. Ни войн, ни потерь, ни вопросов без ответов...