Дождь поющего огня (СИ)

- Какую?

- Если я вернусь живым, освободи льва и отправь его на волю.

- Если вернешься? - Царь с сомнением прищурил глаза. - Ладно, пусть будет так. Если останешься жив, я отпущу и тебя, и льва на свободу.

- Спасибо.

╦╦╦

Среди душного полумрака темницы, серые стены которой хранили память тоскливой страсти десятков узников, Артемий двигался в танце. Это был танец Свободы.

Плавные и округлые движения, рассеянный взгляд и мысли, отражающие пустоту.

Сквозь маленькое оконце слабые лучи рисовали на сыром камне узоры звездных миров. Несколько синиц прилетело к тюремному окошку проведать своего давнего друга. Маленькие живые глазки с интересом следили за движением Силы. Птицам нравилась высота полета бесстрашного духа над тяжестью умирающего величия.

Танец оборвался. Птицы вспорхнули с железных решеток. В камеру ввели хилого старца в рваном рубище. Стражник обнажил желтые зубы в оскале, имеющим лишь отдаленное сходство с улыбкой.

- Теперь не соскучитесь, - он хлопнул широкой ладонью по спине старика и тот пал на колени, - два болтуна в одной камере. Правда, не надолго.

Стражник уже собирался ударить старика ногой, Артемий успел схватить его за шиворот и вышвырнуть из камеры, прежде чем у твердолобого надзирателя успела возникнуть мысль о сопротивлении. Стоящие за дверью солдаты рассмеялись. Им ужасно хотелось как следует проучить наглого пленника, но они побаивались, не смотря на вооружение и свободу действий.

Старик поднялся с колен.

- Спасибо тебе, Артемий, - сказал он.

- Пожалуйста, - пожал тот плечами. - Откуда это ты узнал мое имя? Разве нам приходилось встречаться?

- Разве возникает необходимость встречи у того, кто пришел к единению?

- Так ты пришёл к единению?

- Почти, - кивнул старик.

Артемий пристально вгляделся в его лицо.

- Тебе холодно, отче? - Спросил он, - ты весь дрожишь, тебя бьет озноб...

- Это не холод, Артем, это волнение.

- Волнение?

- Да,- ответил старик, - завтра утром мне придется отправиться в самое дальнее подземелье города и встретиться с ужасом, лицом к лицу, во тьме и одиночестве. Я, как мог, праведно шел по жизни, плоть износилась, а дух жаждет покоя. Мне пора уходить, но момент смерти требует полной концентрации на божественном проявлении. Завтра же мне придётся умирать с рассудком, обезумевшим от страха.

- Но ведь ты пришел к единению?

- Я слишком стар. Я постиг равнозначность и понимаю нелепость своего состояния. Чтобы там не было. Но тело мое трепещет, видно завтрашнее испытание сильнее меня. Нет ничего ужаснее ожидание темной непостижимости. Видимо я достиг всего кроме мужества.

- Завтра утром и мне придется встретиться со Сфинксом, - вздохнул Артемий.

- Жалко, такому сильному парню пропадать так...

- Не надо жалости, отче. Завтра я иду на поединок, а не на убой. У меня праздник, отче, ибо завтра я загляну в очи непознанного.

Старик сел на пол и скрестил ноги.

- Я всегда хотел быть таким, как ты.

- Но ты был другим...

- Я старался отдавать все, что было в уме, и теле, и чувствах ценного. Я отдал все. А теперь не хватает сил достойно встретить конец.

- Ты уверен, что не ответишь Сфинксу?

- Ему невозможно ответить.

Артемий сел рядом со стариком.

- Ты отдал не все, - еле слышно сказал он после продолжительного молчания.

- Что?

Артемий вскочил на ноги и, схватив мудреца за уши, притянул к себе.

- Ты отдал не все! - Заорал он прямо в лицо изумленной слабости.

Звук оборвался. Небеса, кружась, словно осенний лист, мягко опустились на землю. Странные мысли перестали быть странными.

Старец освободился от хватки Дождя и сделал шаг назад.

Филин ухал за спиной времени.

- Я забыл отдать свое волнение!

Слезы стояли в улыбающихся глазах мудрости.

- Я забыл отдать свою немощь!

- И еще свой страх, - напомнил Артемий.

- Нет, - старик затряс головой.- Нет. Страх мне еще понадобится.

- Тогда может, станцуем?..

- Давай сначала споем.

И они спели.

╦╦╦

- Какой замечательный вечер! - С восхищением вздохнул старик.

Капли дождя ударились о прутья решетки и разлетались в пыль свежести.

- Знаешь, Артем, я чувствую, что завтра все произойдет, как желает сам Бог, все будет отлично.

- Наверное, ты прав, - согласился Артемий.

Старик обнял свои колени и мечтательно улыбнулся:

- Хочешь, я расскажу тебе сказку? Правда, это печальная сказка. Вся моя жизнь была немного грустная, только теперь я могу рассмеяться, как следует.

- Она волшебная, твоя сказка?

- Волшебная, - кивнул в ответ старик.

- Тогда расскажи её перед самым сном, чтобы засыпая можно было помечтать о несбыточным.

С каждой минутой в камере становилось все темнее и темнее. За крошечным оконцем дождь шептался с восточным ветром.

- Как тебе удается с такой легкостью заглядывать в будущее? - спросил Артемий.

- Только не в свое, и вовсе не с легкостью. - Ответил старик.- Просто я всю жизнь учился именно этому, сосредотачивался на этом, наверно поэтому и научился. Я так увлекался предсказанием и угадыванием, что, видимо, понемногу забывал о настоящем. Прошлое и будущее изменчивы, словно беспокойный сон.

- Ты прав, отче, только присутствие рождает силу жизни.

- Чтобы, ты не думал, Артем, а смерть все- таки существует.

- Все может быть.

- Наверное, бессмертие не в том, чтобы никогда не умирать, а в том, чтобы не быть мертвым.

Они сидели, молча слушая шепот дождя и пение мыслей, пока темнота не отняла у них зрение.

- Мягкая, теплая и добрая темнота, - тихо сказал старик.

- Считаешь, пришло время для сказки?

- Думаю, да.

Они улеглись на солому, накрывшись синим плащом Артемия.

- Это было давно-давно, в далеком-далеком краю, - начал старик свою сказку, - ...

╦╦╦

Под небесами мира, круша и разламывая судьбы, вытряхивая внутренности безумства, шла война.

Ликование победителей сливалось с измученными вздохами тех, что остались рабами, родившись великими. Сущность свободы была сущностью короля.

Много войн вел король и всегда выходил победителем.

Он властвовал во имя свободы.

Пришел черный день короля.

И он проиграл свою битву.

Страна грез и помыслов, стала страной кошмаров.

Его взор не смог вынести этого.

Верный палач раскаленной правдой выжег королевские очи.

Тьма и Величие.

Ложь и Иллюзия.

И протяженность пути следования во времени через самоуничтожение.

Голоса и Чувства.

Тоска и поиски утешений.

Темное бегство.

Путь в пустыню отчаяния сквозь дожди сожаления.

Всесильный ослаб, богатый стал нищим.

Его лохмотья развивались, как грязные флаги страны грез и помыслов, страны столь малой, что сердце вместило её целиком и высушило безнадежностью.

Сила не канула.

Сила спряталась подальше от сердца.

Маленький шут не смог расстаться со своим господином, он любил короля.

Он привык быть шутом ныне печального бога.

Маленький шут ведет за руку слепого долгой дорогой по твердыне, оскверненной смирением.

- Что вокруг нас? - спрашивает король.

- Вокруг нас храмы Священной страны, - лжет шут.

И король ему верит.

Он разрубает сомнения остротой осмысления светлого.

Шут не способен предать повелителя, без него шут становится обычным горбуном-карликом.

Дух короля радуется, окрыляется молитвам, ибо он вспоминает настоящего Бога.

Фантазия пишет полотно радужного величия и красоты.

Шут и король бредут по пустыне.

- Меня мучает жажда...

- Нынче пост, господин, - отзывается шут, - в этой стране не едят и не пьют. И не терпят. Слышишь, как тихо, даже птицы замолкли, не смея тревожить покой перед Праздником.