Домбайский вальс (СИ)

- Ехай дальше, за мостом котельная. Там тебе и дрова, там тебе и уголёк, - крикнул весело в ответ один из спасателей и махнул рукой.

- А воды иде взять?

- Из реки.

И солдат поехал дальше, довольный, что поговорил.

Позвонила Барабанщикова, встревоженная.

- Наташа, свет моих очей! Что стряслось, где твои туристы?

Левич восторженно, сам себя перебивая, подробно обрисовал ей картину случившегося, упирая главным образом на необычайный энтузиазм.

- Поразительно! - взволнованно произнесла Барабанщикова, дослушав до конца. - Ты знаешь, Наташа, когда Хрущёв объявил, что у нас в стране через двадцать лет будет построено коммунистическое общество, я не поверила, думала, агитка, пропаганда. А теперь, слушая тебя, начинаю верить. У нас необыкновенный народ. Лежать на печи это одно, а когда припрёт - совсем другое. Я готова лопнуть от распирающего меня патриотизма. Наш народ заслуживает того, чтобы его признали лучшим в мире.

- Да, Любочка, да! Спасибо тебе за сочувствие и за помощь.

- Всегда рада помочь. В этот раз не получилось, получится в другой рапз. Пока! Бог вам в помочь. Если что, звони.

- Будь здорова! Ты нам нужна.

Газон с полевой кухней подъехал к главному корпусу "Солнечной Долины". Вышел турбазовский шеф-повар. Он осмотрел по-хозяйски кухню и спросил у солдата-водителя:

- Ты повар?

- Нет, - ответил солдат. - Я только шофер.

- Ну, ничего. Молодец, что приехал. Тебя как звать-то?

- Василёк, - радостно сказал солдат.

- Ишь ты! Василёк. Ну, давай, Василёк, разводи свою кочегарку.

И вскоре был горячий обед: на первое щи из квашеной капусты с салом, на второе пшённая каша (чуть подгоревшая, с дымком), на третье - крепкий чай, отдающий берёзовым веником. Но главное - всё обжигающе горячее. Ели все тут же, рядом с полевой кухней, на морозе. И лыбились, счастливые. Василёк достал свои миски, ложки, кружки. Шеф напялил на шапку белый колпак, поверх тулупа натянул видавший виды передник и артистически выворачивал из уполовника на длинной ручке в подставляемые миски щи, шлёпал кашу и приговаривал:

- Следующий! Добавки не ограничиваются.

Одним словом, проблема с горячим питанием была закрыта. Оставалось дело за малым: запустить оба новых дизеля, один из которых уже стоял, покосившись, на трёх анкерных болтах, но никак не хотел налезать на четвёртый. Однако уже стемнело. Иван Краснобрыжий, обтирая замасленные руки ветошью, приказал отложить работу до следующего утра.

Прошла ещё одна холодная ночёвка. Вахты продолжали поддерживать огонь костров на теплотрассе. Добровольцы грелись у этих костров, подставляя ладони, и напевали вполголоса для бодрости песню Булата Окуджавы:

Как вожделенно жаждет век

Нащупать брешь у нас в цепочке.

Возьмёмся за руки, друзья,

Возьмёмся за руки, друзья,

Чтоб не пропасть поодиночке...

Прогрев почвы выявил пэ-образный контур компенсаторной ниши. Любопытные добровольцы спросили у Шувалова:

- Это зачем такая загогулина?

- Трубы стальные, - отвечал Шувалов, польщённый. - Коэффициент линейного расширения железа равен десяти и трём десятым на десять в минус шестой степени. Для компенсации удлинения или, соответственно, укорочения, в зависимости от температуры, на трубопроводах делают загибы буквой "п". Иначе трубы могут лопнуть.

- А, - сказали любопытные, - ни хрена себе. - И запели новую песню. Теперь Владимира Высоцкого:

Если друг оказался вдруг

И не друг и не враг, а - так...

Если сразу не разберёшь,

Плох он или хорош;

Парня в горы тяни - рискни,

Не бросай одного его,

Пусть он в связке с тобой в одной -

Там поймёшь, кто такой.

Отряд спасателей, во главе с инструктором горнолыжного спорта, сонным белозубым красавчиком, с ореховыми глазами, Зинуром Асфендиаровым, выполнив свою часть помощи турбазе "Солнечная Долина", вернулся в альплагерь "Красная Звезда" на заслуженный отдых. Девушки из дровяного отряды загрустили и отправились греться к кострам теплотрассы.

Иван Краснобрыжий велел приподнять станину дизельного генератора бревенчатыми слегами, чтобы легче было подобраться к непослушному анкерному болту. Погрел его бережно паяльной лампой, потом обмотал ветошью, чтобы не попортить резьбу, насадил обрезок трубы, универсальный русский ключ, и стал тихонько ударами кувалды по трубе пытаться этот болт отогнуть. После нескольких попыток, дело увенчалось успехом. Не зря говорят, дело мастера боится. Второй дизель понял, что упираться и капризничать не имеет смысла, и сел на место без приключений. Уже можно было ещё раз протереть резьбы, смазать их литолом и наворачивать гайки. В конце каждую подтянуть. Да не сразу до отказа, а постепенно, переходя от одной к другой крест-накрест, чтобы не было перекоса. Иван рукой знал, когда заворачивать гайку уже хватит. Иногда, когда чувствовал, что перебрал, приходилось чуточку ослабить. Он отложил большой гаечный ключ в сторонку, не бросил его, а отложил. Теперь надо было, взяв отвёртку, соединить медные кабели через соединительные муфты, прижав в них оголённые концы винтами. Соединять надо было тоже не как попало, а плюс к плюсу, минус к минусу. Это уж электрическая азбука. Когда всё было готово, Иван залил через лейку в горловины обоих движков дизельное топливо, или, выражаясь проще, соляровое масло, а ещё проще - солярку. Цвет у неё прозрачно-жёлтый, какой-то солнечный, словно подсолнечное масло. Немного пролил, не без этого. Обтёр пролитое. Заодно и все остальные части, и даже кожухи, хотя в этом особой нужды не было. Просто от мастеровой ласковости. Залил в систему охлаждения антифриз. Попробовал, как ходит заводная ручка.

Тем временем, Лёха Липатов, закончив резку бочек, кормил дровами печку-буржуйку, с помощью которой они с Тоськой грелись в своей каморке. Он отворил настежь дверь из каморки, чтобы горячий воздух согревал дизельную, доводя её до нужных градусов.

- Надо прогреть помещение, - сказал Иван. - Иначе на таком морозе хрен моржовый заведёшь.

Дизельный отряд замер в ожидании исторического момента. Наконец он наступил. Иван щёлкнул красным тумблером на щитке управления, опустив его вниз, отключив генератор от движка. Надо было сначала прогреть двигатель. Иван несколько раз опустил резко заводную ручку вниз и вдруг, о чудо! двигатель зачихал, затарахтел. Стоявшие рядом добровольцы закричали "Ура!" Но Иван остановил их поднятием пальца: ещё рано кричать "ура".

Он погладил кожух ладонью, как бы хваля дизель. Иван относился к машинам, как к живым существам. А как же ещё можно было к ним относиться? Они работают, приносят людям пользу. Их надо поить, кормить, ухаживать за ними. Иногда они ломаются, то есть, по сути дела, болеют. И тогда их надо ремонтировать, то есть, по сути дела, лечить. Они могут капризничать, хворать, стариться и умирать. Как случилось, например, у Лёхи Липатова, который, как видно, не уважал машин.