Альтер(СИ)

Через год или два меня отправили в институт почти насильно. Я не желала становиться юристом, но отец был непреклонен. Несколько лет спустя я возвращалась домой из института, как мой взгляд уловил очертания странной человеческой фигуры. Это был мужчина, одетый в черные одежды. Черные волосы темными потеками грязи или засохшей крови струились по лицу. Мужчина посмотрел на меня и взмахнул рукой куда-то в сторону, словно призывал кого-то. Через секунды черный джип вылетел из-за угла. Двое мужчин затолкали меня на заднее сидение джипа. Мой рот заклеили скотчем. Я не знала, что в нескольких шагах от меня затаился невольный свидетель. Александр Новиков возвращался домой со службы. Теперь тот стоял, спрятавшись за углом какого-то гаража, и внимательно наблюдал за происходящим.

Через полчаса джип остановился, и я заметила вертолет. Однорукий мужчина погрузил меня в вертолет. Несколько часов спустя я оказалась в Тасмании. Я была смертельно напугана и не знала, что со мной будет в недалеком будущем. Однорукий мужчина помог мне сойти с вертолета, протянув руку. Я не подала ему руки и вышла из крылатой машины сама. Мужчина развел руку в сторону, сдаваясь. Скотч убрали, и я вдохнула побольше воздуха. Я задавала вопросы мужчине, на которые тот не обращал внимания. Обнаружив себя в странном городе, я стала вопить, прося помощи у прохожих мужчин. Те даже не смотрели в мою сторону, а если и смотрели, то в их улыбках и похотливых слюнях, капавших на бороды, можно было прочитать желание женской плоти. Очень скоро я поняла, что помощи ждать неоткуда. Меня ввели в большое здание персикового цвета. Несмотря на пыль, грязь, копоть внешних улиц Тасмании, главная улица и персиковое здание, в которое меня ввели, сверкали от чистоты и пахли свежестью. Горстка мужчин лет тридцати драили все вокруг и с интересом поглядывали на меня, когда я проходила мимо. Когда меня привели в самую заброшенную часть здания, краем глаза я заметила силуэт. Кто-то испуганно юркнул за угол, едва услышал наши шаги. Часть здания, в которое я попала, была не достроена и воняла пылью и жженой проводкой. Повсюду свисала паутина; осыпавшаяся штукатурка противно скрипела под ногами; над головой висели голые лампочки; оголенные провода искрили прямо на полу. Я вытянула шею и стала вглядываться за угол, желая понять, кто таиться за углом. В это же мгновение кто-то ударил меня по щеке, и я взвизгнула от неожиданности. Оправившись, я выглянула за угол, и мои глаза широко распахнулись. Неподалеку стояла девушка, возраст которой невозможно угадать. В ее синих глазах плескался страх и отчаяние, словно она смирилась со страшной участью. Ее кожа была бледна; даже имела нездоровый сероватый оттенок. Идеально прямой стан был слегка сгорблен и виной тому боль, пронзавшая все ее тело. Девушка была совсем свежа и юна, но взрослый, мудрый взгляд и несколько седых прядей в волосах делали его намного старше. Ей можно было дать и шестнадцать и тридцать лет сразу. Всего мгновение я смотрела на нее. Девушка тоже не отрывала от меня взгляда. Ее глаза широко раскрылись от удивления и неожиданности. Взгляд ее синих глаз сопровождал меня до самого поворота.

На долгие часы эта девушка заняла мои мысли. Я силилась понять враг она или нет. Несколько часов спустя она ворвалась в мою камеру. Едва увидев ее, я закричала и тем самым подвела ее. Я не могла знать, что девушка желает спасти мою душу.

Как я позже узнала, девушку звали Яна и ей уготована страшная судьба возглавить Тасманскую вершину. Дальше все известно. Не буду повторяться.

Скажу только, история еще не закончена. Имеется еще один персонаж, достойный внимания:

Радист.

Погоня.

Громкий вой сирены пронзал ночной воздух, а яркие всплески сине-красных огней прорезали тьму. Несколько полицейских автомобилей носились по кругу, словно потеряли кого-то и тщетно искали след беглеца. Прохожие останавливались в недоумении, но быстро забывали о происшествии. Внезапно громкий, механический голос прокричал в темноту:

- Вентьевский! Мы знаем, что вы спрятались тут. Немедленно выходите!

- Да не я вам нужен, недоумки! - прошипел Вентьевский сквозь зубы.

- Сдавайтесь, Вентьевский!

Несколько мгновений полицейский автомобиль кружился вокруг убежища Леонида, затем яростно взвыв двигателем, умчался прочь. В некотором удалении от укрытия Леонида вновь повторился бесстрастный голос:

- Вентьевский, мы знаем, что вы там!

"Хитрецы! Они не могли знать, что я тут. Старались взять меня на испуг!"

Леонид вдохнул больше воздуха в легкие, поскольку последние минуты едва мог дышать от волнения и страха. Автомобиль кружил в нескольких шагах от кустов, за которыми притаился Леонид и не давал парню спокойно дышать. Леонид считал, что его дыхание может быть услышано органами правопорядка и тогда все пропало. Леонид представил картину; Вентьевский, в окружении конвоиров, шествует в собственную камеру. Его руки закованы в наручники, а голова страдальчески опущена к груди. Едва мысль о заключении в тюрьму коснулась воображения Леонида, он расслышал дьявольский смех за своей спиной. Радист откровенно насмехался над ситуацией, которую сам же и создал. Выскочив из укрытия, Леонид побежал в неизвестность. Он не знал, куда бежит. Слепая вера вела его вперед. Вот уже несколько месяцев Леонид принадлежал только себе. Ярость раскалила его кровь до температуры расплавленного свинца. Это чувство заглушало даже ярость Радиста и заставило того спрятаться в недрах их общего мозга. Леонид не мог знать, что исцеляется.

Заметив рельсы, Леонид побежал им наперерез, позабыв об опасности. К счастью поезд был далеко и не мог затронуть Леонида. Взобравшись на рассыпающийся от времени перрон, Леонид встал на месте и проводил взглядом поезд.

"Папа.... Вот он лежит прямо посреди рельс. Чьи-то крепкие руки удерживают меня. Я страстно желаю прыгнуть под поезд к отцу и вытолкнуть его. Поздно. Отец слегка приподнимается, но распрямиться во весь рост не успевает. Я хочу закрыть глаза, но не могу этого сделать. Папа закричал, и его вопль заставил меня упасть в обморок. Несколько секунд я следил за отцом. Отец вытянул вперед обе руки, словно хотел смягчить удар поезда. Удар и отца нет. Я теряю сознание".

Леонид закрыл глаза руками и вскрикнул, смотря на голые рельсы. Он видел родного отца, погибшего так нелепо. Все эти годы Леонид не помнил всего этого. Данные воспоминания забрал его альтер - Радист. Сейчас Леонид помнил все: страх, запахи, звуки и лицо отца за мгновение до удара. Это было невозможно вынести. Вентьевский упал на колени и разрыдался. Неподалеку завопила сирена. Леонид бросился в сторону и затаился. Полицейский патруль пролетел по дороге в десятках метрах и скоро исчез.

Лёня не хотел вспоминать, но память восстанавливалась. Все, что когда-то знал Радист, сейчас тонкой струйкой просачивалось внутрь разума Лени. Леонид и Радист объединялись в одно целое. Он почувствовал себя намного мудрее, но это не радовало его, поскольку Лёня чувствовал, что не изгнал Радиста из своего тело. Все гораздо хуже. Он сам превращается в Радиста!

Леонид с тоской вспоминал высокую башню Franklinsystem и все ее приборы, несмотря на то, что не мог их видеть. Их видел Радист и теперь его дьявольская душа очерняет его плоть и чувства.

Прошло несколько часов. Леонид устал. Смертельно устал. Нужно где-то обогреться и уснуть. Вскрыв крохотную будку сторожа автомобильной парковки, стоявшей неподалеку, Леонид упал на старый диванчик в углу комнаты и тут же уснул. Ему снился страшный сон:

Малыш Леня решил посидеть на скамейке школы, когда его одноклассники пошли в столовую, есть несъедобную кашу, запивая ее несладким чаем. Леониду было семь или восемь лет. Некоторое время он смотрит перед собой, мечтая, как громкий крик заставил его вздрогнуть от страха.

- Вот он!

Это был Константин Рыжов. Главный хулиган школы.

- О чем мечтаешь, Лёнечка? - спросил тот неестественно вежливо.