Терапия поведением

Проклятие женской инициативы, женского желания, женского несанкционированного мужчиной выбора, воплощено уже в Ветхом завете изгнанием из рая в наказание за «грехопадение» - за самовольное, вопреки божественному запрету срывание яблока с древа познания Добра и Зла, то есть в наказание за инициативу Евы.

В Новом завете проклятие женской инициативы закреплено мифом о «непорочном» зачатии, которым нормальное, по инициативе женщины, по ее любви зачатие опорочено. Вместе с тем опорочен любой женский выбор, само поползновение женщины быть участницей.

Снова опорочена инициатива женщины.

Наши сестры и дочки уже девочками воспитываются обвиненные в будущей, как бы природой предопределенной, асоциальности - «греховности».

Разделив этот, без критики принятый, взгляд, сама девочка-подросток заранее с настороженностью, со стыдом и брезгливостью вынуждена относиться к своей еще только формирующейся женственности, к своим влечениям. Оставляя эти неназванные влечения непонятыми ею, она делает их энергетическим содержанием будущих страхов, навязчивостей, основой и почвой психосоматических заболеваний.

Отказавшись от своих смутных влечений, от собственных выборов, но, выбрав пресловутую «чистоту» безучастия, будущая женщина ждет непременной платы за свою жертву -жертвой со стороны мужчины и общества.

Отвергнутая, стыдящаяся себя, своих импульсов, чувств, желаний, своей свободы, а в результате, уже и не сознающая никаких своих нужд, женщина растит детей.

Жертвенно забывшая себя женщина растит не доверяющих себе, так же, как и она, стыдящихся себя, сыновей и дочек. Растит людей, живущих в тайном или явном убеждении, что «человек грязен по природе своей».

Отвергнутая женщина принуждает всех нас к сокрытию своих истинных, первых и навсегда остающихся неведомыми побуждений - к самоотречению.

Не доверяя себе, мы тогда боимся себя понимать - не умеем понимать и друг друга. Суетимся во взаимном недоверии и взаимной настороженности.

Самоотверженное отношение к себе матери определяет теперь уже самоотвергание и всех нас - ее детей.

Стеснив сами свою свободу, мы приписываем это стеснение «воспитанию», «обстоятельствам», «миру». И копим агрессию против всего мира и себя, как его части.

Дочери этой женщины

Дочери тогда остаются дарящими или продающими себя «мадоннами»... Чувствуют себя непонятыми, неоцененными, обманутыми в ожиданиях страдалицами.

Дочери отвергнувшей себя мамы обижены на жизнь или ждут, обесценив земное существование, платы за жертву от людей и на том свете.

Дочери остаются подобием предметов для чужого пользования.

Сыновья самоотверженной женщины

Сыновья, никем теперь не выбираемые (некому выбирать!) и никому ненужные, компенсируют неуверенность в себе потребительским, ложно галантным, снисходительным отношением к женщине, как к существу низшему, мешающему им (сыновьям) осуществлять свой «высокий замысел».

Обесценив женщину, мужчина стал невыбранным, ненужным как мужчина, непризнанным.

Сниженное отношение к сексуальности

Сниженное отношение к женщине рождает сниженное отношение к сексуальности.

Отвергнутая на уровне духа сексуальность возвращается к нам наваждением похоти. Неудовлетворенностью, несостоятельностью, болезни всех в семье.

Мужчины спиваются, агрессивно самоутверждаются. Плохо всем.

«Смешение языков»

Проклятие женщины стало тем смешением языков, после которого люди перестали понимать друг друга. Разделились на «женщин» и «мужчин». На «тело» и «дух». Стали усматривать в другом не такого же человека.

Проклятие женщины стало ни чем иным, как проклятием поступка, инициативы, чувства.

  2. Так называемая «мужская мораль»

Она - следствие предыдущего стереотипа - отвергания инициативы женщины.

За человека как за воплощение Духа принимается теперь мужчина.

Уважаемыми становятся только качества, свойственные, во-первых, мужчине, или качества, полезные для него: ум, деловые навыки, кокетство, собственничество, деторождение...

Мужчина уважает только себя, а женщину втайне или явно ощущает существом второго сорта.

Разделив и это отношение, женщина превратила теперь эмансипацию не в освобождение от проклятия, а в доказательство, что истинный мужчина, то есть человек - она. А мужчина - «баба».

Чем более ее «мужская» активность, тем более и безнадежнее ее потаенная или вовсе неосознаваемая неудовлетворенность без перспективы удовлетворения на этом пути, тем разочарованнее она.

«Куда девались настоящие мужчины?!» - отказавшаяся от себя женщина доказала себе, что и мужчин нет.

Дальше те и другие, потеряв друг друга, потеряют вместе с собой и жизненные смыслы.

В новом, «женском», исполнении мужские свойства теряют свой приспособительный смысл. Они демонстрируются, накапливаются, доказываются, но ни для чего не используются, никому не служат, никого не берегут.

Ум перестает быть средством и залогом счастья, он становится предметом соревнования.

Вкус становится предметом торга, а не средством выбора.

Обесценив реальных мужчин, теперь уже женщина лишается возможности быть выбранной, признанной - любимой. Ощущает себя незащищенной, ненужной, теряет жизненные смыслы.

Сняв с себя ответственность за так одураченную женщину, мужчина живет, как в сказке «О рыбаке и рыбке», эксплуатирующим во вред себе ее глупость дитятей. Предоставляет ей возможность самостоятельно оказываться «у разбитого корыта».

Мальчики

Воспитанные в таких семьях мальчики феминизируются. То есть ни за кого не отвечают. Живут под ответственность мам, жен и чужих предписаний. Вечные «мальчики» кокетничают мужскими свойствами.

Девочки

Девочки - самоутверждаются, обесценивая в своих глазах всех. Живут в ненавидимом ими мире. Без благодарности убегают от всех, кто им нужен. И остаются с теми безразличными для них, кто, желая ими пользоваться как вещами, не мешает им самих себя уничтожать.

Рушатся уже их семьи. Корежатся характеры уже их детей.

«Дети расплачиваются за ошибки родителей в четвертом колене»^[128].

Наркомании и алкоголизм у детей из этих семей, прожигание жизни, самоубийства - только часть из последствий.

Дети, женщины и мужчины болеют.

3. Страх и отвергание человеческого эгоизма

Закономерным следствием двух предыдущих подходов оказывается отвергание человеческого эгоизма, страх эгоизма.

Оклеветанный, спутанный со звериным - волчьим эгоизм человека стал жупелом.

Надо напомнить, что волк - опасен для людей. В своей стае он не уничтожает природу, бережет волчицу, бережет стаю! Добр для своей стаи.

Страх человеческого эгоизма - сам следствие отвергания женщины, тела, инициативы имеет следствием страх своих желаний; импульсов, своего неосознанного мира чувств, своего вкуса, своих выборов, своих поступков.

Страх себя оборачивается страхом чужой непохожести.

Этот страх распространяется на других людей, затрудняет отношения доверия, дружбы, признания.

Страх затрудняет взаимопонимание, мешает любить, ощущать себя любимым, затрудняет непредвзято познавать себя и другого - познавать человека.