На Диком Западе

— Нельзя ли узнать: какую?

— Нет. Это моя тайна.

— Очень жаль. Я бы мог быть вам полезным, так как на днях встречусь с людьми, которые знают здесь каждый уголок. Это Разящая Рука, и Толстый Джемми, и Длинный Дэви, и Виннету, который…

— Виннету? — перебил его Фред. — Впрочем, понятно, что вы его знаете, ведь он также совершал подвиги. Где же вы с ним встретитесь?

— Это знает только Разящая Рука. Вероятно, по ту сторону Льяно-Эстакадо.

— Тогда и я его увижу, так как приглашен одним обществом провожать их в Эль-Пасо: они хотят сделать хорошее дело в Аризоне.

— Это не насчет ли алмазов? — спросил Хельмерс.

— Совершенно верно. У них есть с собой большие деньги.

— Неужели ты веришь в эти алмазы?

— Уверен, что это вымысел.

Действительно, в то время распространился слух, что в Аризоне обнаружены алмазы, и многие золотопромышленники, даже из Калифорнии, отправлялись туда в надежде обогатиться. Возникали акционерные общества, и комиссионеры разъезжали повсюду с пробами, но в конце концов небольшая компания купцов скрылась с собранными деньгами, и обманутые акционеры возвратились ни с чем. Хотя иные и до сих пор считают, что в Аризоне есть алмазы.

— Какое ваше мнение по этому поводу, господин Фрэнк? — спросил Фред.

— Меня весьма радует, — ответил тот, весьма польщенный, — что вы обращаетесь ко мне с таким доверием. Конечно, это прекрасный случай, когда бы я мог блеснуть своими познаниями в области минералогии, рассказать вам, что такое алмаз и еще очень и очень многое по этому поводу, но меня это совсем не интересует. Да и каждый благоразумный человек не должен придавать значение алмазам. Ведь мы — немцы, и каждый из нас носит в груди драгоценный камень; это — верное немецкое сердце, его воспевали многие поэты.

— Совершенно верно, — согласился Хельмерс, — что такое алмаз? Вздор. Да и те люди, которых ты будешь провожать, очень глупы, если дают понять, что у них с собой так много денег. Лучше бы они с этими деньгами сидели дома. С деньгами, особенно в нашей стране, надо быть очень осторожным!

— Завтра к вечеру они будут здесь, и я специально поторопился, чтобы до их прихода воспользоваться твоим приятным обществом.

— Сколько же их?

— Всего шесть. Некоторые из Нового Орлеана — они мечтают вернуться великими богачами и держат себя так надменно! Но меня это не касается, мне будет заплачено, а больше ничего и не надо.

— Найдут ли они ко мне дорогу?

— Еще бы! Я так хорошо им всё объяснил, что ошибиться просто невозможно!

— Что случилось, Боб? — спросил хозяин внезапно вскочившего со своего места негра.

Надо сказать, что на протяжении всего разговора и негр и Блади-Фор следили за мормоном. Он делал вид, что совсем не понимает немецкой речи. Когда же заговорили об алмазах и о людях, ожидаемых Фредом и везущих с собой деньги, он стал заметно вслушиваться и, вероятно, решил воспользоваться сумерками — потянулся за своим узелком, желая незаметно исчезнуть. Но Боб был слишком внимателен, чтобы не заметить этого движения, и с шумом вскочил со своего места. На вопрос Хельмерса он ответил:

— Вор хотел убежать, но я не допущу этого.

С этими словами он сел рядом с мормоном.

— Пускай себе этот чудак бежит, — заметил Хельмерс, — он, кажется, не стоит нашего внимания.

— Вы совершенно правы: он-то не стоит, но деньги, которые он украл, стоят, и я его отсюда не выпущу!

— Кто же это, однако? — спросил Фред вполголоса.

— Он мне с первой минуты не понравился. У него вид волка, шныряющего невдалеке от овчарни. Если мне не изменяет память, я видел его при обстоятельствах, не говорящих в его пользу.

Хельмерс объяснил, что имеет Боб против этого незнакомца, и добавил:

— Блади-Фор тоже, кажется, сильно заинтересован этим субъектом.

— Да, — откликнулся молодой человек, — этот «святой» сделал когда-то мне что-то весьма неприятное.

— Что же именно?

— Вот в том-то и дело, что сколько я не ломаю себе голову, никак не могу вспомнить. Как будто я видел дурной сон, подробности которого совершенно улетучились из моей памяти.

— Мне это совсем непонятно. Как можно знать, что человек сделал вам зло, и не помнить, какое именно? Однако пойдемте в дом, здесь уже совсем темно, — поднялся хозяин.

— Нет, — сказал Блади-Фор, — этому господину туда нельзя, а я боюсь упустить его из виду.

— Во всяком случае, я позабочусь о каком-нибудь свете, а то он, пожалуй, и на самом деле улизнет отсюда.

С этими словами Хельмерс ушел и вернулся с двумя лампами. Это были большие медные чайники, из отверстий которых торчали толстые светильники без стекол. Света было немного, но вполне достаточно для небольшого пространства, где размещалось наше общество. В то время, когда Хельмерс подносил лампы к деревьям, послышались шаги, и он подумал, что возвращается его рабочий. Когда же вновь прибывший попал в полосу света, то присутствующие увидели высокого, черноглазого плотного человека с окладистой бородой. Одет он был по-мексикански. Из-за пояса высовывалась рукоятка ножа и два пистолета, а в руке незнакомец держал винтовку в тяжелой серебряной оправе.

Как только взгляд его упал на мормона, он незаметно мигнул ему — очевидно, это был знак.

Гость поздоровался и сказал:

— Вечер с бенгальским освещением! Очевидно, хозяин здесь человек поэтичный. Нельзя ли мне отдохнуть с вами четверть часа и чего-нибудь выпить, если здесь вообще можно что-нибудь достать?

— Присядьте, сударь. Что вам угодно? — спросил Хельмерс. — Пива или водки?

— Я ничего не смыслю в вашем немецком пойле; дайте мне крепкой водки, только побольше. Понятно?

Вид и тон его речи обличали человека, который никому не позволит с собой шутить.

Хельмерс встал, чтобы принести водки, и указал незнакомцу на скамью, где они все сидели.

— Благодарю, — ответил тот, — я не хочу так тесниться и предпочту общество того господина, который сидит один.

Он прислонил свое оружие к дереву и сел рядом с мормоном. Они поклонились друг другу как совершенно незнакомые люди.

Хельмерс ушел в дом, а остальные стеснялись слишком открыто проявлять свое любопытство и наблюдать за незнакомцем, поэтому ему оказалось совсем нетрудно перекинуться со «святым» несколькими словами.

— Почему ты не пришел? Ты же знаешь, что мы ждем известий? — заговорил он по-английски.

— Меня не выпускают отсюда.

— Кто?

— Этот проклятый негр не спускает с меня глаз! Он утверждает, что я обокрал его хозяина, и хочет меня убить!

— Ну, первое, может быть, и так, а на последнее уж он пусть не рассчитывает, если не хочет, чтобы его черную физиономию раскрасили кровью. Есть здесь что-нибудь новое?

— Да. Шесть охотников за алмазами хотят переправиться через Льяно.

— Черт возьми! Это очень приятно. Мы заглянем в их карман. С последней несчастной компании совсем нечего было взять. Однако тише… Хельмерс идет сюда.

Хельмерс подошел с большой пивной кружкой, наполненной виски, и проговорил:

— Пейте на здоровье! Вы, вероятно, долго ехали верхом!

— Верхом? Черт возьми! У вас, верно, нет глаз или уж слишком их много, если вы видите даже то, чего нет! Для этого прежде всего нужно иметь лошадь.

— Несомненно.

— Где же в таком случае моя лошадь?

— Во всяком случае, там, где вы ее оставили. Это уже ваше, а не мое дело.

— Что же, я оставлю свою лошадь за тридцать миль, чтобы выпить у вас ни к черту не годного виски?

— Если оно вам не нравится, можете не допивать его, другого у меня нет. Я все же останусь при своем мнении — вы не пришли пешком.

— Не стоит обо мне так беспокоиться!

— Да, но я всегда беспокоюсь о тех, кто находится у меня.

— Что же, вы меня боитесь?

— Ну, посмотрел бы я на человека, которого испугается Хельмерс!

— Это мне нравится! Так вот я хотел бы переночевать в вашем доме.

— Для вас у меня нет места.

— Вот как! Почему же?

— Потому что вы сами просили меня о вас не беспокоиться.