Православие. Тома I и II

   Календарь святителя Григория Богослова, т. е. календарь Константинопольской Церкви 380–х годов, включал Рождество, Богоявление, Пасху, Неделю новую (первое воскресенье по Пасхе) и Пятидесятницу: каждому из этих праздников Григорий посвятил отдельную проповедь. Кроме того, Григорию принадлежат проповеди на память мучеников Маккавейских, Киприана Карфагенского, Афанасия Александрийского, Василия Великого.

   Григорию Нисскому принадлежат проповеди на день Рождества Спасителя, на день Светов, на святую Пасху, о тридневном пребывании Господа нашего Иисуса Христа между смертью и воскресением (пасхальная), на святую и спасительную Пасху, о Воскресении Христовом, на Вознесение Господа нашего Иисуса Христа, о Святом Духе (на Пятидесятницу). Перу святителя принадлежат также две проповеди на память первомученика Стефана, Похвальное слово великомученику Феодору, три проповеди о сорока Севастийских мучениках, Слово о жизни Григория Чудотворца, Похвальное слово брату святому Василию, архиепископу Кесарии Каппадокийской, Похвальное слово Ефрему Сирину (подлинность последнего слова оспаривается).

   Среди подлинных творений Иоанна Златоуста имеются беседы на Рождество, на Крещение Господне, или Богоявление, о воскресении мертвых, о Вознесении, о Пятидесятнице, об апостоле Павле, о мучениках Лукиане, Вавиле, Иувентине и Максимине, Романе, Юлиане, Варлааме, мученице Пелагии, мученицах Вернике, Просдоке и Домнине, священномученике Игнатии Богоносце, мучениках Маккавеях, великомученице Дросиде, священномученике Фоке.

   Каждый из отцов IV века внес вклад не только в понимание того или иного праздника, но и в осмысление самого феномена церковного праздника. Выдающуюся роль здесь сыграл святитель Григорий Богослов, который выстроил свои праздничные проповеди как серию богословских трактатов, посвященных теме праздника.

   В проповеди на Рождество Христово Григорий говорит о годичном круге церковных праздников и о том, как в течение литургического года вся жизнь Иисуса и все Его спасительное дело проходит перед глазами верующего:

Ведь немного позже ты увидишь Иисуса и очищающимся в Иордане — мое очищение; лучше же сказать, через это очищение очищающим воды — ибо не имел нужды в очищении Сам Тот, Который берет на Себя грех мира (Ин 1:29); увидишь и разверзающиеся небеса (Мк 1:10); увидишь Его принимающим свидетельство от родственного Ему Духа, искушаемым и побеждающим искусителя, принимающим служение Ангелов, исцеляющим всякую болезнь и всякую немощь в людях (Мф 4:23), животворящим мертвых… изгоняющим демонов, как Сам, так и через учеников, немногими хлебами насыщающим тысячи, ходящим по морю, предаваемым, распинаемым и распинающим мой грех, приносимым (в жертву) как агнец и приносящим как священник, погребаемым как человек и восстающим как Бог, а потом и восходящим на небо и приходящим со славой Своей. Вот сколько у меня праздников по поводу каждого таинства Христова! Но главное в них одно — мой путь к совершенству, воссоздание и возвращение к первому Адаму.

   Каждый церковный праздник, в соответствии с учением Григория, должен быть для верующего новой ступенью на пути к совершенству, новым прозрением в жизнь и искупительный подвиг Мессии. Мы должны праздновать «не по–светски, но божественно, не по–мирскому, но сверхмирно».

   По словам Григория, церковный праздник заключается не в том, чтобы вешать венки на дверях домов, собирать плясунов, украшать улицы, услаждать глаза зрелищами, а слух — светской музыкой; не в том, чтобы, подобно женщинам, облачаться в мягкие одежды, надевать украшения из драгоценных камней и золота, пользоваться косметикой; не в том, чтобы устраивать пиршества, наедаться роскошными блюдами и напиваться дорогостоящими винами, превосходя других в невоздержанности. Для верующего праздник заключается в том, чтобы прийти в храм и там насладиться словом Божиим и поклониться воплотившемуся Слову.

   Главная цель всех церковных праздников — научить христианина уподобляться Христу на всех этапах своего жизненного пути. На долю каждого человека выпадают страдания, но и жизнь Христа состояла из страданий и скорбей — от бегства в Египет до крестной смерти. Страдания и смерть привели Христа к воскресению и славе; так и жизнь верующего, если он подражает Христу в добрых делах и аскетических подвигах, если страдает и распинается вместе с Христом, становится для него путем к славе и обожению. Пройдя последовательно по всем этапам крестного пути Спасителя, христианин воскресает вместе с Ним и вводится Им в Царство Небесное:

   : Хорошо бежать вместе с гонимым Христом… Проходи непорочно через все возрасты и силы Христа, как Христов ученик. Очистись, обрежься (см.: Втор 10:16), сними лежащее на тебе от рождения покрывало. После этого учи в храме, изгони торговцев святынями; будь побиваем камнями, если нужно тебе и через это пройти… Если приведут тебя к Ироду, не отвечай ему больше: он устыдится твоего молчания скорее, чем длинных речей других. Если бичуют тебя, стремись получить и остальное: вкуси желчь за вкушение, выпей уксус (см.: Мф 27:48), взыщи оплеваний, прими пошечины и удары; увенчайся тернием — суровостью жизни по Богу; облекись в багряницу, прими трость и поклонение насмехающихся над истиной; наконец, охотно распнись, умри и похорони себя со Христом, чтобы с Ним воскреснуть, прославиться и воцариться, видя Бога, насколько возможно, и видимый Богом, в Троице поклоняемым и прославляемым…

   В Слове 39–м, которое посвящено празднованию Крещения Господня и является непосредственным продолжением рождественского Слова, Григорий говорит о празднике как о таинстве, раскрывая смысл термина «таинство», от риса — покрывать, скрывать), со времен ранней античности означавшего «инициацию», «посвящение». В древнегреческой религии существовали различные мистерии, которые сопровождали всю жизнь человека от рождения до смерти: они получали название как по имени богов, которым были посвящены (мистерии Митры), так и по названию места, где их совершали (элевсинские мистерии). В позднем неоплатонизме таинства мистерии воспринимались как отдельные этапы теургии — постепенного введения человека в личное соприкосновение с миром богов. Юлиан Отступник в начале 60–х годов IV века пытался возродить мистерии на государственном уровне и сам принял несколько посвящений; в 70–х годах император Валент хотел запретить элевсинские мистерии, однако ему пришлось отказаться от своего намерения, так как язычество в империи было еще сильно.

   Для константинопольских слушателей Григория на рубеже 370–х и 380–х годов тема языческих мистерий оставалась вполне актуальной, и Григорий считал необходимым провести четкую границу между этими мистериями и христианскими праздниками. Между ними нет ничего общего, утверждает Григорий:

Опять Иисус мой, и опять таинство, — таинство не обманчивое и безобразное, таинство не языческого заблуждения и пьянства… но таинство высокое и Божественное, подающее нам высшее сияние. Ибо святой день Светов, которого мы достигли и который празднуем сегодня, принимает начало от Крещения моего Христа, истинного Света, Который просвещает всякого человека, грядущего в мир (Ин 1:9); этот день совершает мое очищение и помогает тому свету, который получили мы от Христа свыше, но по причине греха помрачили и смешали его (с тьмой)… Тайноводствуют ли к чему–либо подобному эллины? Для меня всякий их обряд и таинство есть сумасшествие, темное изобретение демонов и произведение ума, находящегося в их власти… Ибо стыжусь говорить при свете дня об их ночных обрядах и срам их превращать в мистерию. Знает это Элевсин и зрители того, что предается молчанию и достойно молчания.

   Подчеркнув демонический характер языческих мистерий, Григорий говорит затем о божественном и освящающем характеР. Х.истианских таинств–праздников. В этих таинствах присутствует Сам Христос, Который освящает и очищает участвующего в них человека. По образу Крещения Христова совершается крещение людей, и праздник Крещения Господня становится праздником всех крещенных во Христа: