Борька (СИ)

В лесу они тоже гонялись за мной, и гонялись долго, почти неделю - но мне всегда удавалось уходить от их погони. Я уже думал, что это когда-нибудь должно закончиться.

Но и сейчас они преследуют меня - уже несколько месяцев, и продолжают почти настигать до сих пор - видимо смерть одного из их товарищей стала для меня приговором.

И я уже начал терять надежду - а это очень печально, - грустно заканчивал медведь Юра.

Ведь я уже не хозяин этой земли. Сейчас вся она - от бескрайних просторов и лесов, до рек и озёр, до самой маленькой пяди принадлежит им. Они привольно чувствуют себя здесь.

И сейчас это зверьё живёт своей раздольной и кровавой жизнью, безраздельно подчинив эти земли себе, распоряжаясь на них так, как только им ведомо - бесчинствуя и лютуя.

И все мы - только крошечные жертвы, почти даже и невидимые ими, которых они сминают и поглощают, даже не замечая на своем пути.

И, поэтому, для нас самый верный способ продлить наше с вами существование - это затаиться, попытаться скрыться на максимально долгое время. Но нас найдут, неизбежно найдут - и пощады нам уже не будет.

Здесь медведь тяжело вздохнул. Услышав рассказ, группа друзей замолчала.

31 . ПОДГОТОВКА НАБЕГА

Прошло несколько дней.

В берлоге медведя Юры они просыпались по утрам, часто обнаруживая, что спали вповалку, тесно прижавшись друг к другу, для того, чтобы сохранить тепло.

Проснувшись, они недолго разминались, а потом выходили наружу для того, чтобы разведать обстановку снаружи, поискать еды, пробежаться по весеннему лесу, пощуриться на первое весеннее солнце.

Ведь неважно кто ты - кабан, медведь, или белка. Когда встает солнце, надо бежать.

В общем, они бродили и бродили, изредка добывая себе провизию, и всё чаще натыкаясь на волков.

Конечно, они не встречались с ними нос к носу, иначе бы их шансы были бы почти равны нулю. Они не выдержали бы изматывающего преследования и недельной погони - сил уже почти не оставалось.

Их спасала, конечно, разведка Тани - она видела волков сверху издалека, и вовремя предупреждала всю компанию. Они уходили ещё до того момента, как те могли даже только почуять их.

Это оберегало их от неравных столкновений, в которых у них сейчас уже почти не было шансов.

Но, несмотря на это, дела шли всё хуже и хуже. Таня всё чаще натыкалась на волков у человеческих поселений.

Она то видела их издалека, то где-то раздавался звук, похожий на волчий вой - и они, затаившись и навострив уши, вслушивались во всё происходящее вокруг, то в темноте (а они ходили в ночи), мелькала чья-то тень - и они опять надолго замирали в страхе быть обнаруженными.

Чувствовалось, что круг вокруг них сужается.

Напряжение повисало настолько, что им уже почти не удавалось подойти поближе к домам людей, даже для того, чтобы поживиться отбросами.

На их пути всегда вставали какие-либо преграды.

И они уже стали описывать такие широкие круги, проходя по лесу, что наткнулись на нечто необычное...

Во время очередного перехода, где-то глубоко в самом центре густой дикой пущи, они наткнулись на группу ангаров.

К ним вела одинокая полузаброшенная дорога, занесённая снегом, заметённая самыми жестокими вьюгами.

Чем там занимались и что там производили, было неясно. Только изредка мелькали какие-то фигуры - люди в белых халатах. Но они быстро скрывались в тепле, их было видно буквально несколько мгновений.

Территория неизвестного предприятия хорошо охранялась - люди на снегоходах, охрана, башни, камеры, беспилотники, вертолёты-разведчики.

Вокруг иногда по периметру проходили охранники, напевая или бурча что-что невнятное. Видимо им было так холодно, что они поддерживали себя стихами и песнями - чтобы не сбить шаг, чтобы продолжать свой обход территории.

Один раз друзья расслышали даже слова той незамысловатой песенки, которую напевал один из охранников:

- Я несчастный Измаил,

На копейку бэдный,

Редко кушал, мало пил,

Оттого стал блэдный...

Видимо, это песня должна была подбодрить его, бредущего среди этого снега и холода, и напомнить, что есть на свете существа и с гораздо более незавидной судьбой. В таком свете положение охранника выгодно отличалось от горькой судьбинушки героя песни. И это было здорово!

Но главное, на что наши герои сразу обратили внимание - это на то, кому это производство принадлежало. Оно принадлежало магам оборотням.

Это было понятно из таблички: "Министерство защиты и нападения. Служба охраны и порядка. Центр Силы. Пропускной режим! Охраняется! Вход строго запрещен!". Также из подписи к табличке становилось известным что: "проникновение на территорию объекта строго запрещено. Незаконное и несанкционированное проникновение на территорию объекта строго наказывается по законам военного времени. Минимальная мера наказания - расстрел. Шаг влево, шаг вправо - побег. Прыжок на месте - провокация".

Но вот что там производили, понять было невозможно. Пару раз приезжала машина-вездеход, загружалась чем-то, и уезжала. Что на неё грузили и что машина увозила - было неясно.

Они решили не откладывать дело в долгий ящик, и уже в эту же ночь совершить своё проникновение. Других мыслей у них даже не было.

И не было времени ни подготовиться, ни потренироваться, ни создать какой либо план. Надо было импровизировать.

На том и сошлись.

(К времени, когда Борис, Василич и Таня набрели на это место, они ТАК уже оголодали и измучились, что для них даже возможность побыть в ТЕПЛЕ, и поживиться хоть чем-нибудь была уже такой ПОТРЯСАЮЩЕЙ, что от неё было невозможно отказаться).

Вечером друзья собрались обсудить сложившуюся ситуацию, предстоящий набег, взвесить все "за и против".

Они расселись (скорее даже разлеглись) напротив, внимательно глядя друг на друга.

Морды у всех из них были не слишком радостными, даже скептическими. Чувствовалось, что им есть, что сказать друг другу, но невысказанные мысли эти были печальными.

Как часто бывало, говорит начал Борька:

- Василич... Мне уже как-то совсем горько жить. Сил нет никаких - и я уже не могу, не выдерживаю. Я даже не знаю, как мне уже это преодолеть. Может быть, ты что-нибудь скажешь? Может, есть какой-нибудь способ это всё пройти быстро и легче, и как?

Василич засопел, подумал, и ответил вот что:

- Что же делать, надо жить! Мы, Борька, будем жить. Проживем длинный, длинный ряд дней, долгих вечеров; будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба; а когда наступит наш час, мы покорно умрем, и там мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько... И - мы отдохнём, Борька, мы отдохнём!

- Но сейчас у нас никакого будущего нет! Это иллюзии! Может быть, нам как раз и нужно пойти туда для того, чтобы мы смогли выжить! Давайте высказываться! Обговорим все напоследок. Но я ещё раз напоминаю, что это, может быть, последний наш шанс! Мы слабеем с каждым днём - мы можем и не дожить до следующей зимы. Так что - думайте!

Василич горячо стал возражать:

- Ну, вы же не знаете, куда мы суёмся! Но я-то хотя бы подозреваю, что там может быть. Ведь эти волшебники - они вообще параноики! Они ко всему относятся с подозрением.

Когда мы с ними работали (я помню) - они поставляли нам кирпичи с вмонтированными приборами для прослушки. Это уже сколько лет назад было!