Борька (СИ)

И тут из глубины логова на них посмотрели два глаза...

29 . ЮРА . МЕДВЕДЬ

Эти два неведомо кому принадлежащих чернильно-чёрных глаза подслеповато моргнули.

Их владелец закряхтел где-то там, в глубине норы, и, видимо, заворочался в беспокойстве.

Василич, Борька и Таня невольно отпрянули. Но сделали это скорее от неожиданности, чем от страха - слишком уж много было ими пережито, и слишком мало оставалось сил на страх.

Почти сразу же они вдвинулись обратно вглубь норы, навстречу неизвестному. Не по себе, конечно, было, но любопытство всё-таки брало верх над страхом. Им хотелось узнать - кто же скрывался там, в темноте.

Неизвестное не заставило себя долго ждать - им навстречу из дальнего угла вылезла большая туша бурого медведя.

Медведь был увесистый, в полтонны, не меньше. Двигался он медленно, не торопясь, и разворачивал он свое большое тело навстречу им неуклюже и неохотно.

Но, тем не менее - поворачивался.

Выглядел он под стать нашим друзьям - на нём висели многочисленные сосульки грязи, шерсть его, буро-рыже-коричневая перемежалась подпалинами из седины. Запах его шкуры был застоявшийся, крепкий, и говорил о том, что его владельцу не повредило бы хорошее купание в проточной и чистой воде.

Развернувшись во все свои огромные длину и ширину, он предстал перед друзьями в полный размер. Медведь...

- Ну что - кто вы, и как вас сюда занесло, в мою старую холостяцкую берлогу? - пробурчал он.

Вид у него при этом был самый заспанный, и становилось ясно, что зиму он провел так же плохо и напряженно, как они.

Было видно, что спячка ему даже и вовсе не удалась этой зимой, и удавалось ли ему вообще поспать - неясно.

Выглядел он помято, видно было, что медведь он помятый, пораненный.

- А вас как, собственно, зовут? Вы как здесь оказались? Случайно? Или специально здесь сидите? - решил взять инициативу в беседе Борька.

Поэтому он и попытался задать вопрос на правах уже не случайного посетителя норы, а с точки зрения хозяина положения.

На морде медведя отразилось что-то вроде недоумения. Он несколько раз подслеповато мигнул своими маленькими глазками, и начал говорить.

- Я Юра...Юра - медведь, - хрипло начал он, - а вы-то кто?

Хотяяяя... По вам, в принципе, видно кто вы и что с вами случилось.

И от кого вы сейчас скрываетесь... Волки же ведь, правда?

Он проницательно взглянул на компанию. Помедлил, вздохнул и начал рассказывать.

- А я тоже ещё совсем недавно был сильным, гордым медведем. Символом этой земли, хозяином этого леса.

Но сейчас всё изменилось. Теперь волки завладели этой землёй...

И произошло это так...

30. ИСТОРИЯ МЕДВЕДЯ

- Всё началось с мёда, - начал свой рассказ медведь, - все ведь знают, что медведи мёд "ведают".

Поэтому мы так и называемся - медведи. То есть существа, знающие, где его взять. Ну а полакомиться медком (да и полакомиться творожком тоже) - самое для нас приятное занятие.

Дело это - вы знаете - непростое: во-первых надо найти ульи диких пчёл, да и для того, чтобы достать его у них - тоже попотеть приходится. Занятие это утомительное даже для нас, хотя и безопасное.

Все знают (спору тут нет), что пчёлы жалят, конечно, очень зло. Но, с другой стороны - наша толстая медвежья шкура предохраняет нас от всех неудобств и травм.

Однако тут я нашел свой, новый метод добычи мёда.

В один прекрасный солнечный летний денёк я забрёл на пасеку.

Пасека была очень аккуратной и приятной - ульи стояли в строгом порядке на своих местах, при этом сами они были оригинальной конструкции - не унылые деревянные крашеные кубы, а рукотворные пчелиные хатки, похожие на курени.

Мёд здесь был такой классный, и я наелся вдоволь так, что даже болел после этого - от переедания сладкого. В рот его брать, и даже видеть не мог.

Это переедание не успело войти у меня в привычку.

Я стал наведываться на эту пасеку снова и снова - всё-таки остановить сладкоежек очень и очень трудно. Но однажды всё закончилось...

Приходил я туда по ночам - конечно, ведь мне не хотелось, чтобы меня застали там, и помешали мне вскрывать ульи и добывать из них мёд. В темноте я чувствовал себя безнаказанным, и все мои проделки сходили мне с лап.

Но так продолжалось не слишком долго - всё-таки в один из таких визитов я встретился с хозяином этой пасеки.

Разглядел я его, когда в очередной раз наведался ночью.

Я только приоткрыл крышку улья, располагавшегося с краю пасеки, в темноте, и приготовился к медовому пиршеству, как заприметил его.

Он только что вышел на крыльцо и остановился там, в круге света, так что я смог рассмотреть его довольно подробно.

Хозяин был здоровым бородатым мужиком, одетым в непонятные одежды - то ли во что-то русское национальное, то ли во что-то, сшитое из холста/мешковины, то ли и в то и в другое одновременно - до конца было не ясно.

А уж из чего была сделана эта мешковина (не из конопли ль?) - было неясно уже окончательно.

И ведь именно такие мешковинно/конопляные натуралисты-фермеры выращивают себе всякую нелегальщину - якобы для производства природных, экологически чистых тканей, продуктов и т.д., а на самом деле чёрт знает для чего.

Да пусть даже синие его глаза смотрели совсем невинно, а лицо с носом-картошкой было простым и не выглядело хитрым, не выражало напряжённой и замысловатой подковёрной работы мысли.

И венок из свежих луговых цветов, над которыми вился целый рой пчёл, выглядел совсем уж пасторально.

Однако всё в нём вызывало, всё-таки, глубокие подозрения, тревогу и недоверие.

С этим медовым фермером что-то было не так.

- С такими мыслями и сомнениями я замер и притих на своём месте - рассказывал медведь - и поэтому я совсем не удивился, когда к его дому мгновенно подлетела вереница чёрных кубов-внедорожников громко урча мощными турбированными двигателями.

Взвизгнув тормозами машины, как вкопанные, остановились напротив крыльца.

Из машин, хлопнув дверями, вышли несколько военных (судя по их обмундированию, шинелям). Один из них был в штатском, но судя по его выправке и по тому, как его слушались все остальные, стало понятно, что перед нами начальник самого высокого ранга.

Внешне он был молод, хорошо выбрит. Выражение лица у него было очень спокойным, оно как будто было высечено из камня.

И, в то же время, казалось, что какая-то мучительная боль разъедает его изнутри. Это было видно по выражению его глаз - они выдавали его возраст и опыт. Несколько раз он как будто бы даже причмокнул, словно его сильно мучил больной зуб.

Поэтому он говорил твердо, немногословно и напряжённо.