По лезвию ножа иду я в лучший мир (СИ)

Я ненавидела эту его манеру иронизировать, кормить окружающих противным сарказмом, да и вообще вести себя как самый умный в комнате. То, что он кандидат наук, ничего не значило. Работает преподом по черчению, хотя мог стать архитектором или кем еще, но уже раз пять рассказывал нудную историю про то, как в тяжелые девяностые не вышло у него ничего... чушь собачья, будь он мужчиной, то добился бы. Все его поступки только подтверждали каждую мою мысль с первого дня его знакомства с матерью.

- Не знаю, - огрызнулась я. - Но просто так сидеть и радоваться может только слепой или дурак...

Весь мат при родичах из меня давно выбили, да и не хотелось при братце материться, пусть лучше с улицы хватает, если уже не нахватался.

- Ольга! - мать вскочила со стула, в последнее время она совсем стала нервная, да и отчим под стать, хоть и прячется за маской спокойствия. - Мы каждый день...

Тут уже вскочила я, очередную нотацию "про каждый день, что они жертвуют ради меня".

- Мы каждый день живем как какие-то неполноценные! Посмотрите вокруг! Ремонта не было двадцать лет, вся квартира разваливается, как какой-то бомжатник! Всю жизнь свою: вечером пришли и уткнулись в телек! - мне стоило остановиться, но тут меня прорвало. - Только бабушка с дедушкой действительно понимали, как жить, как стремиться к чему-то! А вы все на своих работах, которые приносят вам гроши! И вы трясетесь за это место всю жизнь и скулите чуть что, если жизнь вас пинает! Не вам! Меня! Учить!

Пальцы сжали деревянный стол так, что тот натужно заскрипел. В глазах на мгновение помутнело, казалось, что вот-вот хлынут слезы. Но их не было. Зато мать отшатнулась и начала креститься.

Максимка же сидел, понурившись, весь дрожа. Он привык к крикам, но обычно старался сбежать в другую комнату. Я уже почти готова была склониться над ним, обнять... прошептать, что все хорошо, и что сожаленю...

И тут отчим влил последнюю каплю. Им стоило оставить меня прямо здесь, в апатии и жалости к себе. Но разве они могли когда-нибудь понять, что стоит остановиться?..

Никогда еще не приходилось видеть, чтобы мягкий и жалкий отчим побагровел и встал так, что стул за ним с грохотом опустился на деревянный обшарпанный пол.

Я приготовилась защищаться, пусть и не чувствовала угрозы от того, кто был ниже меня на пять сантиметров.

- Да как ты... ты не смеешь! - он почти плакал, но так и остался стоять, сжимая и разжимая кулаки. - Я вас нашел, когда вы прибыли в этот город! Одни, почти без денег! Приютил у себя, пока мы не купили эту квартиру, которая тебе столь отвратительна! Я всегда старался относиться к тебе как к дочери, но тебе всегда было мало! - здесь отчим сорвался на визг, и все зачатки жалости как ветром сдуло.

Мать так и стояла у стены, бледная как мел, не в силах вымолвить ни слова. Мне даже стало страшно, как бы у нее с сердцем чего не случилось...

- У тебя было тяжелое детство, я все понимаю! Но, господи, неужели для тебя настоящий отец, которого ты уважаешь, это тот, кто бьет тебя и мать!

Я знала, что он бросил эту фразу наугад. Но впервые за все время так метко в цель...

Руки задрожали, а перед глазами вновь предстал образ желтых звериных глаз. Почему? Не знаю... но как же отчим оказался прав....

- Психолог хренов.... - голос подвел, горло вновь перекрыл противный комок, что аж дыхание сперло.

Я уже почти разрыдалась, готова была упасть перед обоими на колени и попросить прощения. Просто... за все.

- Я... я пойду завтра в колледж, - спрятать слезы за ладонью не вышло.

Максим хотел подойти, но я выставила руку и велела держаться подальше. Мы простояли в молчании секунд десять, а после резкого рывка удалось спрятаться за спасительной дверью своей комнаты.

Стоило рухнуть прямо в одежде на кровать, как за тонкими стенами послышались голоса. Вот теперь начались бурные обсуждения, которые не закончатся еще несколько часов, ведь пока не обмусолят все и вся по двадцать раз, точно не успокоятся.

Максима, похоже, тоже выгнали из гостиной к нам в комнату, но я уже заткнула уши, чтобы не слышать больше родительский треп. Оказалось непросто, я давно не могла спать из-за того, что слышала чуть ли всех соседей рядом.

А тут еще ощущение такое, будто катком раздавили. Никогда еще не было так больно, даже когда подонок Витька меня использовал.

Разобраться в себе оказалось еще сложнее. Но хуже того, что даже не знала как. И никто вокруг не мог помочь. Еще один повод сбежать, сбежать так далеко, как только можно...

Когда братец решился подойти и тронуть за плечо в своей неуверенной манере, я нервно дернулась, почти ударила. Однако, через мгновение, все же удалось расслабиться.

- Чего тебе? - плач удалось изгнать из голоса, хоть слезы и продолжали течь.

- Ты странная.... - наверняка за спиной Максим нервно теребил руки, как обычно.

Кто же из него вырастет с таким родным папашей?.. Неважно. Как человек он точно был бы лучше, чем я.

- Ну, спасибо...

- Нет, я не об этом, серьезно, - он всерьез решил, что я обиделась, где еще найти такую доброту...

- Просто... если тебе так плохо здесь... то почему хотя бы к своей тетке не поедешь?

Проклятье, лучше на улице, чем с ней.

- Потому что я умею только плакать и жаловаться, а сама ничего не делаю... потому что слабая и ничего не могу, - под таким валом критики я решила уничтожить себя полностью, забыв даже про зачатки самолюбия.

- Но ты же можешь все. Ты изменилась... и можешь много. Как супергерой...

- Что ты вообще несешь? - я повернулась к Максиму, совершенно не понимая, о чем он говорит.

- Я же видел...

- Ничего ты не видел! - резко оборвала я и забралась рукой под подушку.

Все эти странные симптомы, все эти "суперсилы", которые выдумал мой впечатлительный братец, все это ложь. Я просто поехала крышей, тот случай в лесу об этом говорит лучше всего.

Мои попытки вести нормальную жизнь провалились, надо было сбежать подальше от людей, например, в лес, ведь порывы не оставляли ни на секунду.

Но к черту. Под подушкой нашлось снотворное, что как-то давно достал Миша через своего кореша из аптеки.

Три таблетки уже не помогали, поэтому в ход пойдут пять. Да, обещала завтра пойти в колледж, но перебьются. Отчим должен мне еще извинение.

- Не будь такой... я же помню тебя другой... ты не такая, как сейчас, - вновь Максим пытался растолкать меня, думая, что детские наивные слова могут хоть что-то изменить...

Снотворное подействовало быстро, и прекрасное забытье вновь избавило от ответственности за собственные поступки и решения

Кровь... вся гостиная превратилась в скотобойню. Мать и отчим превратились в бесформенные мешки плоти, а мои когти разорвали грудную клетку брата так, что любой мясник позавидует. Все умерли. Это был ожидаемый финал.

Я ничего не чувствовала, в конце концов, это всего лишь ужасный кошмар, который забудется сразу поутру.

Мои длинные уши стрельнули в сторону, стоило услышать, как стучат в дверь. А когда ее начали ломать, мощное тело само прыгнуло вперед, с легкостью снеся с ржавых петель балконную дверь.

От прыжка с третьего этажа закружилась голова, но удивляться нет времени. К счастью, скрыться в декабрьской стуже глубокой ночью оказалось просто, людей вокруг в такой поздний час не бывает. Да и выбраться в лесную чащу труда не составило, моя квартира находилась на окраине города. Пожалуй, впервые сон настолько ясный, что улицы и дома на том же месте, где и в реальности, без каких-либо вычурных искажений...

В заснеженном лесу я, наконец, надеялась проснуться. Теплая шкура приятно согревала, защищая от морозного ветра. Так и хотелось лечь на бок и растянуться на мягком хрустящем снегу...

Но пробуждение так и не наступило. Ни через час, ни когда наступил рассвет. Я вновь и вновь зажмуривала и открывала глаза, но каждый раз меня пугал все тот же ледяной лесной натюрморт впереди.