Дорога в никуда. Книга вторая, часть вторая(СИ)

- Какой презент, она, что разве бесплатно тебе привезла?

- Да нет, я бы и не взяла так. За все заплатила. Но ты же сама понимаешь, где сейчас, кроме как у военных, такое достанешь, тем более она продавец Военторга.

Мария Николаевна взяла мандарин, очистила, отломила дольку, положила в рот, зажмурилась от наслаждения:

- Ух!... Не могу... божественный вкус. В позапрошлом году я в последний раз мандарины ела, в Семипалатинске. Нас тогда туда на совещание собирали. Тоже вот так, в декабре. И в обкомовском буфете мандарины и апельсины давали.

- А я в Семипалатинске уже забыла, когда и была, лет десять, наверное, прошло, и, признаться, ездить туда не хочу. Всякий раз жуткое впечатление он оставляет, особенно в сравнении с Усть-Каменогорском. Как там за это-то время, что-нибудь построили интересное, чтобы смотрелся получше?- поинтересовалась Ольга Ивановна.

- Какое там, как был дырой, так и остался. Построили несколько двенадцатиэтажек на правом берегу, сразу как с моста съезжать, за гостиницей "Иртыш", и всё, а в остальном та же убогость. Чем в таком городе жить, лучше уж в нормальном поселке. Не в таком, конечно, как наш. А то, что касается Усть-Каманя, да там я бы с удовольствием согласилась жить, это не город, а сказка,- мечтательно закатила глаза Мария Николаевна.

- А знаешь, ведь до революции Усть-Каменогорск был всего лишь уездным центром в Семипалатинской области, захолустный городишко втрое меньше Семипалатинска,- поведала Ольга Ивановна.

- Да ну, быть не может,- удивилась не больно "сильная" в истории своего края председательница.

- Это факт, есть исторические документы о том свидетельствующие. В 1913 году Семипалатинск считался богатым торговым городом. К востоку от Урала только Омск превышал его по количеству населения. Тогда в Семипалатинске жили пятьдесят тысяч человек, а в Верном, то есть в Алма-Ате - сорок, а в Уст-Каменогорске всего пятнадцать. Еще в Семипалатинске, помнишь, там довольно много таких бревенчатых двухэтажных домов?- продолжала просвещать не больно грамотную в гуманитарном плане подругу Ольга Ивановна.

- Конечно... ветхие такие, много покосившихся, но люди в них до сих пор живут, там вроде коммунальные квартиры.

- А до революции это были дома тамошних купцов. Об их богатстве, особенно хлеботорговцев и владельцев пароходов ходили легенды. Помнишь, в "Рудном Алтае" была статья, про то, как семипалатинские купцы преподнесли атаману Анненкову погоны из чистого золота,- продолжала свою "лекцию" Ольга Ивановна.

- Поди ты!- не удержалась от восклицания председательница.- Никогда бы не подумала, что этот грязный паршивый городишко, был когда-то богатейшим,- Мария Николаевна взяла второй мандарин.- Так говоришь, тебе Ратникова много таких вот дефицитов поднесла?

- Да, порядком, полтора десятка кило мандаринов, двенадцать кило яблок, несколько банок сгущенки, тушенки, конфет пару кило. Хочу всех наших обойти и от себя сделать небольшие презенты на Новый год, по нескольку мандаринов, яблок, конфет. Пусть детей побалуют на праздник, они уже давно этого не видели,- вздохнула Ольга Ивановна.

- Кого это наших?- решила уточнить председательница.

- Ну, как кого? Кто местного корня, здесь в Усть-Бухтарме родился, или в относящихся к ней поселках, их потомков. Я таких знаю больше двух десятков семей, кто не побоялись признать казачье происхождение,- пояснила Ольга Ивановна.

- После твоих презентов, не сомневаюсь, что количество таких "смельчаков" резко увеличится,- усмехнулась Мария Николаевна.- Ну, а тогда мне-то за что, я-то получаюсь здесь не при чем, я же не казачка, или решила заодно и советской власти потрафить?- уже с вызовом спросила председательница.

- У тебя свекровь и муж кто?- вопросом ответила Ольга Ивановна.

Мария Николаевна смутилась и промолчала.

- И дети твои получается казачьего рода. Так, что если сама такая гордая, советская, им отдай, скажешь от меня, с праздником,- в голосе Ольги Ивановны тоже зазвучали нотки обиды.

- Ладно, Ивановна, не сердись. Прости ты меня, дурру, нашло что-то, сама не знаю... Мне тут с утра все настроение испортили, уголь на исходе, кочегарку скоро топить нечем будет, а вагоны затерялись где-то, завели вот... Прости, а,- понизив голос до "интимного" шепота, просила Мария Николаевна и увидев, что подруга понимающе улыбнулась, поспешила изменить тему разговора.- Так ты что бесплатно все это будешь раздавать, благотворительностью займешься за свой счет?

- Не знаю, как получиться. Кто сможет деньги отдать, отдаст, а кто нет, так нет.

- Ну, ты даешь, сама-то живешь, не жируешь. Нет, я, конечно, возьму, свекровь порадую, но изволь вот деньги получить. На сколько здесь?- председательница полезла за кошельком в сумку.

- Маша, я ведь не просто так. Думаю, на доброту люди всегда ответят, не сразу, так после. И здесь тоже... Ты с мужем своим поговори. Не хочу я ему записки как зававтобазой передавать мимо тебя. Ты сама его настрой, чтобы он тоже со своей стороны чем-нибудь помог военным,- вкрадчиво говорила Ольга Ивановна.

- А мой-то что может? У него запчастей для автомашин нет, у него оборудование для цемзавода, уголь, глина,- удивилась Мария Николаевна.

- Может... Тут меня Ратников тоже попросил посодействовать. Дорогу они следующим летом ремонтировать собираются от шоссе до части. Там кажется километра три. Пусть твой прикинет, чем сможет помочь. У него ведь, наверняка, и гравий, и щебень, и еще что-то такое есть а? Надо же помогать друг дружке, чтобы не пропасть поодиночке,- рассмеялась Ольга Ивановна, довольная, что так ловко вставила модную "окуджавскую" строчку.

- Смотри, Ивановна, уж не метишь ли ты в неформальные лидеры,- шутливо погрозила пальцем председательница...

Из Поссовета Ольга Ивановна направилась в дом к старику Порфирию Митрохину и там тоже сделала небольшое подношение, потом обошла еще несколько "коренных" и всем передавала свертки с подарками. Ее не ждали и принимали подарки с изумлением, едва успевая поблагодарить, ибо Ольга Ивановна тут же откланивалась. Она, конечно, не могла "охватить" всех, выделяя в первую очередь семьи, где были совсем древние старики, или маленькие дети, таких набралось двенадцать семей.

Уже с вечера того же дня начались ответные визиты, в ходе которых выяснилось, что в большинстве семей коренных усть-бухтарминцев ведется довольно успешное натуральное хозяйство, в основном на шести сотках дачных участков, которые выделялись цемзаводом и поссоветом. Ольге Ивановне понесли всевозможные варенья, соленья, холодцы, работники рыбзавода - копченую рыбу. Вскоре квартира вновь оказалась забита всевозможными продуктами в основном домашнего приготовления, и Ольга Ивановна собрала еще одну посылку сыну.

16

Обычно в те годы, до которых дожила Ольга Ивановна, женщины настолько отягощены повседневными бабьими заботами, о семье, муже, детях, а кое-кто уже и о внуках. Но тут все сложилось по иному, потому у нее было достаточно времени, чтобы предаваться воспоминаниям, что иной раз побуждало её мыслить, так сказать, в сослагательном наклонении. Она, конечно, понимала, что кроме душевной боли это ничего не доставит и, тем не менее, когда оставалась в одиночестве, после работы, в своей квартире, эти мысли исподволь проникали в ее сознание. Впрочем, "расклад", что было бы, не случись Октябрьская революция, почти не "рассматривался". Ведь тогда бы, наверняка ее родители народили бы много детей, и в зависимости от продвижения по службе отца жили бы либо в Усть-Каменогоске, либо Омске, а может быть даже в Москве или Санкт-Петербурге. То, что у них была бы дружная и счастливая семья Ольга Ивановна не сомневалась, ведь родители любили друг друга и ее, и в, общем, даже в изгнании, на чужбине они были счастливы, не смотря ни на что. А вот родилась бы у них в череде детей хотя бы отдаленно похожая на нее девочка? Куда чаще она задумывалась на тему, что стало бы, если бы мать с отцом не остались в Харбине ждать Красную армию и свою погибель, а уехали бы в Шанхай, и далее в Америку, Европу, Австралию... Что бы тогда случилось, кем бы она стала? Отрицательные варианты, типа нищенского, или "панельного" существования, ею тоже не рассматривались. Куда приятнее было мысленно "зрить" себя матерью многочисленного семейства, хозяйкой большого богатого дома, такой какой была ее бабка по матери. Но, тут же сами собой наползали мысли-противницы: говорить пришлось бы на другом языке, замуж выходить, скорее всего, за иноплеменника. Ведь русские эмигранты той первой волны, за исключением Харбина, канувшего в лету, нигде не сумели создать ни успешных обособленных диаспор, ни единых этнокультурных сообществ по примеру итальянских или греческих. Потому, разрозненные не дружные русские эмигранты в большинстве тяжело приживались на чужбине, купцы разорялись, офицеры шли в таксисты, дамы на панель или в модистки... за исключением тех, кто удачно выходил замуж.