Гнолья Шкура (СИ)

Само собой он не начал это делать сейчас, оказавшись в охраняемом лагере среди врагов - но следовало откорректировать хитрое в соответствии с тем, что было увидено лично и только что. Хитрое на самом деле было не сложным: гноллы знали, что боевиков - наёмников кормят из общего котла, а следовательно самый простой способ диверсии - подсыпать туда чего-нибудь. Поскольку им-то как раз в голову придёт яд, его использовать не следует; достаточно вывести их из строя, а не убить - это всегда успеется. В итоге выбор был сделан в пользу двух растительных препаратов, какие не составляло труда собрать, а вдобавок имелось доступное противосредство, чтобы не отравить своих. Один вызывал сон, другой опьянение настолько сильное, что ни о каких осмысленных действиях речи не шло. Допек, тот самый гнолл что ходил в Ветрохолмию, тоже был тут и скоро сообщил, что в следующую порцию варева ввалить можно безнаказанно.

Однако помимо наёмников было и небольшое количество охраны, отгороженное забором. По точным данным разведки это были до десятка конников и столько же арбалетчиков, занимавших места на вышках. Ключевое слово "занимавших". Если подходить к лагерю с боевыми бубнами, они конечно успеют занять свои гнёзда и атаковать укрепление будет накладно. Однако как сам видел Щин, на вышках сидели только двое, остальные или тренировали боевиков в загоне, или сидели в здании конторы. Вполне естественным был план запереть дураков в строении и либо сжечь, либо оставить внутри сидеть до посинения. И строение этому способствовало - приземистая бревенчатая коробка с одной дверью и совершенно непроходными окнами - амбразурами.

- Телегу к двери и кранты, - тявкнул Допек.

- Есть ещё выход в конюшню, - заметил Щин, - И наверняка люк на чердак. Поэтому выслушивайте внимательно, как будем эт-самое...

До эт-самого предстояло ещё дожить. Два гнолла подрались с ограми, один сильно получил в тыкву и теперь мало что соображал - если так пойдёт дальше, то так не пойдёт. Ввиду этого гноллы собирались компанией и изображали шаманский ритуал, чтобы к ним не приставали. Когда стемнело и наёмники начали напиваться, гноллы тоже имитировали буйное веселье, а затем завалились дрыхнуть. На самом деле именно ночью предстояло подбросить травы в съестные припасы, проделать проход в заборе и сделать ещё несколько приготовлений. Щин отправился к забору, прихватив маленькую острую пилку; в темноте он зашёл в угол и там перешёл к передвижению ползком. Это было очень неудобно и паливно, но под пьяные вскрики можно было потихоньку перепиливать ветки кустов, составлявших изгородь, и сами держащие её столбы. Что собственно Щин и проделывал в течении нескольких часов на ощупь - ночь здесь такая что хоть об стену убейся, факелы освещали круги на два шага и не более. Закончив наконец эту работу, он с чувством выполненного долга отправился в палатку.

Навстречу снова попалась Эллоиза, демон знает зачем шарахавшаяся по лагерю ночью.

- Это что? - задала она вопрос скорее себе, - Собакоголовый... Странно...

- Эээ!! - подтвердил Щин.

- Ой, изыди! - отмахнулась гуманка, и шатаясь уковыляла в темноту.

Ну вот и поговорили, усмехнулся он.

Утром, когда воздух ещё стоял киселём от тумана, наёмников поднимали бригадиры и начиналась обычная сдешняя клоунада. К счастью начиналась она именно с трапезы; гноллы и Щин сидели возле кухни и лопали вместе со всеми, употребив что следовало. Еда кстати им всем понравилась, так что впоследствии рецепты приготовления байды были переняты. Не прошло и двадцати минут, как наёмники стали клевать носами. Двухголовый огр, вываливший на песчаную площадку для мордобоя, долго осоловело качался на ногах, а потом завалился в пыль. Из-за палаток раздались условные подтявкивания.

По этим сигналам гноллы встали за углами, ожидая прихода бригадиров - это были очень глупые гуманы, так что догадаться о чём-то им не светило. Едва два покойника зашли в палатку, их прочно схватили и просто-напросто удавили: если уж и церемониться, то никак не с ними. Следующим ходом Щин, Ворг и Допек втихоря проникли через подготовленный лаз в заборе и оказались в "командирском" дворе. Один из гуманов их видел, но не придал никакого значения - он считал, что если дверь не сломана, значит пустили. Возможно он скоро спросит у других, что делают гноллы, но это будет не раньше чем через пару минут. Щин же повесил на плечо бухту толстого троса и деловито полез на вышку.

- Какого? - осведомился стражник, прибавив много слов после "какого", но они не несли смысловой нагрузки.

- Господин приказал протянуть верёвку между башнями! - пояснил Щин, игноря наставленный в него сверху арбалет, - Моя хорошо лазает!

Арбалетчик был в мозговой раскоряке, и пока он соображал, трос уже оказался завязан за стойки вышки. Тоже самое Щин проделал со второй вышкой, а дальше было исключительно дело техники. "Верёвка", которая была основательным тросом, была замотана за ворот, которым подымали деревянный щит на входе, и гноллы принялись усиленно вращать его. Следуя законам физики про силу трения и реакции опоры, ворот вращался свободно, стягивая башни друг к другу. Не ахти какие вышки затрещали, накреняясь; сверху завопили дураки. Ворг бросил крутить и встав так, чтобы его не достали с вышек, выпустил из арбалета стрелу в зазевавшегося гумана из конников. Больше ровным счётом ничто не помешало операции, и через пол-минуты вышки с треском обрушились на крышу сарая, пристроенного к дому. Как и надеялся Щин, они проломили крышу и теперь пройти через бурелом явно не светило. Вместе с гноллами он подбежал к двери, они подтащили тяжёлый деревянный щит и поставили боком телегу, закупорив проход.

Пока Ворг добивал арбалетчиков, навернувшихся с вышек, Щин открыл дверь в заборе и во двор вбежали остальные гноллы; двое, по плану, тут же полезли на чердак, заблокировать выход туда. Разбитая конюшня начала разгораться сама по себе - видимо, там был светильник. Пришлось открыть ворота, чтобы невзначай не оказаться в тесном горящем дворе.

- Жечь! Устрой им день весёлого цыплёнка!...

- Всем уйти от окон! - орал Щин.

Это было правильно, потому как поняв что выйти нельзя, гуманы начали палить из арбалетов через узкие окошки. Бывший неосторожным гнолл тут же получил стрелу в живот - а стрела из тяжёлого арбалета это не шуточки. Впрочем вряд ли это могло им помочь - конюшня полыхала, а с других сторон дом заботливо раскуривали. Выпущенные лошади с диким ржанием вынеслись за ворота лагеря, волоча за собой всякое барахло типа стремян и уздечек.

- Чё вы ржёте, как лошади! - крикнул им вслед Щин.

- Ну сейчас кто-то прокоптится! - радовался Ворг, показывая на дом.

- Так, не всем стоять и зырить! Кто свободен - разоружать и вязать туловища!

В первую очередь пришлось уничтожить изгородь в дальнем конце периметра - господский двор весь охватило пламя, и находиться там было невозможно. Более того, изгородь оказалась куда горючее чем считалось, так что не было сомнения в том что скоро полыхнут и большие палатки наёмников. Гноллы не церемонились - они отлично знали, что здесь за ребята, так что лапы без сомнений опускали мечи на лежавших вповалку. Больше повезло тем, кто уже слегка очухался - поскольку их не надо было тащить волоком, их вязали и выгоняли в проделанную прореху в заграждении.

Щин работал наравне со всеми, что впрочем было по умолчанию; единственно, он послал дозорных на дорогу, чтобы они предупредили о возможном подходе кого-нибудь ненужного. Едва те кивнули и убежали, землю потряс взрыв. Вероятно в господском доме хранились и запасы пороха, что теперь стало причиной его быстрого разрушения. Куски горящей крыши полетели вокруг, полотно тентов во многих местах вспыхнуло, так что стало ясно что пора удирать. Только в последний момент Щин чуть не споткнулся о лежащее тело, и в очередной раз узнал гуманку. А почему бы и нет, подумал он, не без труда поднял её, взвалил на плечо и поспешил на выход из театра.