Домбайский вальс (СИ)

Девочки росли не по дням, а по часам. Были все они высокие и стройные, как кадушки, стремились стать сильными, чтобы пойти работать, когда вырастут, на шахту, где хорошо, как они всегда слышали, платили, и было много кавалеров. Ещё они были на редкость прожорливыми, чтобы, по-видимому, оправдать свою смешную фамилию. На их одежду и пропитание уходила уйма денег, практически вся получаемая Яковом Марковичем зарплата. И сколько бы ему ни повышали оклад небольшими ежегодными прибавками в виде компенсации скрытой инфляции, которой в стране, как известно, никогда не было, денег в семье всегда не хватало. Яков Маркович называл свою беспокойную, не всегда сытую семью, с любовью, умилением и грустной иронией: "мой крольчатник".

Он уже десять лет подряд не бывал в отпуске и каждый раз договаривался с начальством о выплате ему компенсации за дополнительное, отработанное в счёт отпуска, время. И начальство всегда входило в его трудное положение. Но на этот раз член местного комитета профсоюза, инженер по охране труда и технике безопасности, некто Кадиев Рамазан Индрисович, занял принципиальную позицию, поставив вопрос ребром. На очередном заседании месткома, на которое был приглашён Яков Маркович, Кадиев, предварительно торопливо огласив справку из бухгалтерии о выплаченной за десять лет Кролику компенсации, потребовал неукоснительного соблюдения гуманистических правил охраны труда.

При голосовании этой инициативы подавляющим (как всегда) большинством голосов, при одном воздержавшемся (для проформы), было принято постановление, гласившее: "Ходатайствовать перед руководством ШСУ-1 об отказе товарищу Кролику, старшему экономисту планового отдела, в очередной компенсации и принуждению его в административном порядке уйти в положенный ему отпуск".

Начальство, в лице главного инженера Чудакова Ивана Ильича, было вынуждено согласиться с мнением общественной организации, являющейся первичной ячейкой школы коммунизма.

Здесь следует заметить, что многие трудящиеся слышали, что "профсоюзы школа коммунизма", но почему и зачем, толком никто не знал. А те, кто якобы знал, были изолированы от народа, которому эта инвектива была интересна, надёжным заслоном, состоящим из бюрократических, кабинетных, транспортных, жилищных, здравоохранительных и других подобных заграждений. И никто не стал сомневаться, все решили, что так надо.

В денежной компенсации Кролику было отказано, а вместо компенсации ему, буквально силой, было предложено использовать (по наущению того же Кадиева) горящую бесплатную профсоюзную путёвку в турбазу "Солнечная Долина" на Домбайской поляне по всесоюзному маршруту за номером 44- прим.лыжи. Строго говоря, под боком у Тырныауза была своя горнолыжная база в Приэльбрусье, но туда не было бесплатных путёвок. Кроме того, Кролик не умел кататься на горных лыжах.

Туризм во всём мире считается одним из самых прибыльных дел. Его популярность основана на неуёмной тяге человечества к перемене мест. А тяга эта, в свою очередь, связана, по всей видимости, с генетической предрасположенностью. Испокон века человеку не сидится на одном месте, хочется куда-нибудь пойти, поехать, поплыть, полететь, побрести - посмотреть, что там за горизонтом, за долами за горами.

В Советском Союзе туризм по доходности стоял близко к торговле нефтью, газом, вооружением, необработанной древесиной (лесом), пушниной, мёдом, пенькой и другими полезными ископаемыми. Однако туризмом занималось не государство, а профсоюзы. Кстати, и санаторно-курортным делом тоже. Ибо государству всегда было не до того, а профсоюзам как раз делать нечего. Но им тоже жить надо. Оба дела были поставлены на широкую ногу, с размахом. В так называемом Дворце Труда, что на Ленинском проспекте в Москве, именуемом в просторечии зданием ВЦСПС, получили постоянную прописку две крупные организации: Центральный Совет по туризму и Центральный Совет по управлению курортами профсоюзов. Понастроили всюду санаториев, домов отдыха, пансионатов, гостиниц, турбаз, кемпингов и других аналогичных объектов. Стали продавать путёвки по всей необъятной стране. И, надо сказать, неплохо стали жить. Совсем неплохо.

В Центральном Совете по туризму (тема нашего исследования) были разработаны маршруты, которыми деловые люди этого Совета, пытались, как неводом, опутать всю страну. Маршруты делились на всесоюзные, республиканские и местные. Знаменитая Домбайская поляна, славившаяся своей изумительной красотой, мягким климатом, неповторимым количеством солнечных дней в году, всегда включалась в состав всесоюзного маршрута. Каждому маршруту присваивался порядковый номер. К примеру: ╧ 44: "Домбайская поляна-Северный приют-Клухорский перевал-Южный приют-Сухуми-Сочи". Это был широко известный маршрут, и многие хотели туда попасть. В первую очередь, на Домбайскую поляну. Но это было в тёплое время года. Зимой Поляна не работала. А как пошла мода на горные лыжи, проникшая к нам из Европы с целью ослабить нашу российскую идентичность, сразу открыли зимний маршрут - катание на горных лыжах. А номер оставили прежний. К нему добавили два словечка. И получилось: ╧44-прим.лыжи.

По таинственным причинам, маршрут в зимнее время переходил из всесоюзного подчинения в республиканское. Те, кто пытался в этих причинах разобраться, погружались безвозвратно в трясину противоречивых выводов. Повторение логических ходов неизбежно приводило к цугцвангу.

Вот этот самый маршрут и достался Якову Марковичу Кролику. Сначала он воспринял предложенную ему путёвку за издевательство над здравым смыслом. И это его обидело. Но Яков Маркович был человек лёгкий, незлобивый, сговорчивый. И, поразмыслив немного, он согласился, сочтя это издевательское предложение даже экономически выгодным, имея в виду две недели бесплатного питания и оплачиваемый проезд до Домбайской поляны и обратно. По предъявлении билетов, что таило в себе некоторые нехитрые возможности мухлежа и извлечения небольшой дополнительной прибыли.

Вручая путёвку, Кадиев, с отвратительным лицемерием, заявил:

- Вам, товарищ Кролик, необходим активный отдых.

У Якова Марковича были блестящие, будто от проступивших слёз, глаза с радужкой рябого окраса, в котором присутствовали вокруг зрачков голубые, серые, жёлтые и бурые лакуны, как будто это были крохотные, тонюсенькие листочки полиграфической фольги.

Между прочим, между нами говоря, из такой фольги, полиграфической, отличные "колдунчики" получаются. Берёшь ножницы и отрезаешь от рулончика узенькие полосочки, вроде ленточек. Длиною примерно по полметра, может, даже меньше. Две-три - сколько надо. Они легки, прочны, нипочём не порвутся. И привязываешь их тоненькой крепкой ниточкой к обеим бортовым вантам. На высоте, куда достанешь. Они, эти "колдунчики", трепещут, струясь строго по ветру, и помогают тебе держать правильный курс во время парусной лавировки. Вот, понимаешь, какое дело.

Так вот. Кролик этот, между прочим, имел большой нос и тусклую лысину, распространившуюся в последнее время в сторону лба. Чтобы замаскировать её, он, по настоянию жены, отрастил свои жидкие седые волосы с левой стороны головы и зачёсывал их поперёк лба вправо, от одного большого и бледного уха к другому. Яков Маркович был тщедушен и боялся сквозняков, от которых у него происходило, как он сам выражался, острое обострение КВДП, что означало: катар верхних дыхательных путей. Он не выносил непривычных запахов и табачного дыма. Не мог уснуть, если в комнате горел свет или кто-то храпел за стеной. Не говоря уж - рядом.