Я знал его (СИ)

- Я не думаю, что это так, - Мана вглядывалась в него. - Для начала, вы можете сказать, почему вы всегда так далеко от меня. Я не укушу вас, обещаю.

Синдзи нахмурился, заморгав в замешательстве.

- Ну, я... я просто подумал, что вам будет более удобно сидеть напротив меня. Разве так не легче управлять интервью?

- Может быть... но я не могу не чувствовать, что вы манипулируете мной, Синдзи-сан.

- Что? Как?

- Этот диван мягкий и я утопаю в нём. Вы сидите на жёстком стуле и выше меня. Можете сказать, что не пытаетесь добиться некоторой власти надо мной? - лицо Маны оставалось безэмоциональным, заставляя его гадать, была ли она разозлена на самом деле.

- Я никогда не думал об этом. Я просто думал, что диван более удобен для вас. Я... другие комнаты в доме не настолько удобны и я всегда говорил с людьми здесь, вот так... Простите. Я честно не пытался заиметь преимущества, доктор.

Лицо Маны не менялось.

- И я честно не верю, что я первая подняла эту тему, - сказала она.

- Ну... нет, но...

Она засмеялась, прижав ладонь ко рту.

- Я не злюсь на вас за это, Синдзи-сан. Думаю, вам уже смертельно надоели военные псы, дёргающие вас каждый день. Я полностью понимаю.

- Я не считаю вас псами, - сказал он.

- Верно. Кем вы нас считаете? Стервятниками? Демонами?

- Вы делаете свою работу. Если бы в моём распоряжении находился некий подросток-пилот биомеханической боевой машины, который был напрямую вовлечён в последние несколько месяцев мира, то я бы тоже его допрашивал. Я не могу злиться на вас, доктор. Это ниже меня.

- Это... великодушно с вашей стороны, - признала Мана. - Хотела бы я прощать людей так же, как вы.

- Я никогда не говорил, что прощал кого-либо. Просто теперь это больше не имеет значения.

Наступила короткая неловкая пауза.

- Итак, - наконец спросила Мана, - хотите сесть на диван со мной?

Синдзи наклонил голову, мягко улыбаясь. В первый раз она увидела у него неприкрытые эмоции.

- Если вы этого хотите.

- Все ещё желаете угодить, Синдзи-сан? - она не могла упустить возможность немного его подразнить.

- Ничего не могу поделать. Сейчас я уже не получаю шанса так часто.

Он сел рядом с ней, стараясь не смотреть в её сторону. Мана косилась на него краем глаза, про себя улыбаясь тому, какими угловатыми и острыми казались ей очертания его тела.

"Он такой худой!"

Некоторое время они молчали, Мана собиралась с мыслями о том, как продолжить, Синдзи просто получал удовольствие от человеческой компании. В конце-концов первым решился заговорить он.

- Могу я задать личный вопрос, доктор?

- Эмм... это зависит от того, насколько личный.

- Ничего странного. Просто... мне интересно, что вы думаете обо мне, - Синдзи взмахнул руками. - Не то что бы я был эгоманьяком или ещё что, просто... ну, все, с кем я говорил с тех пор, как вернулся... они либо ненавидят меня, либо боятся меня, либо преклоняются передо мной. Некоторые скрывают это лучше других... как вы, - он взглянул на неё, нахмурясь. - Простите. Не хочу, чтобы вы почувствовали себя неловко.

- Нет, нет. Нет. Это... я имею в виду, ну... я думаю, что вы заработали право спрашивать у людей такое, - она вздохнула. Мана никогда не считала себя тем, кто легко выставляет эмоции напоказ, но она думала, что её мнение о Синдзи было довольно очевидно. Почему он спросил? Он слишком умён, чтобы не знать.

Но она хотела рассказать ему, хотя бы для того, чтобы помочь залечить его израненное эго.

- Честно, - сказала она, - я... ну, я думаю, что вы, по сути, хороший человек в плохой ситуации. Вы умны, сообразительны и, кажется, хотите помогать людям. Не то чтобы вы были идеальны, конечно. Я... ну, вы очень сильно фокусируетесь на плохом. Не то чтобы ваша жизнь была устлана розами, но... вы, кажется, не желаете видеть хоть что-то хорошее. Словно вы используете свой интеллект для того, чтобы защитить себя от эмоций. Лично я думаю, что вы недооцениваете себя. Я... конечно, я не знаю, через что вы прошли, или каково это - жить в изоляции, но... я не знаю. Грустно видеть кого-то настолько измученного, - она вновь вздохнула и пожала плечами. - Вот что я думаю.

- Спасибо, - сказал Синдзи после паузы. - За честность.

Она кивнула.

- Я всегда стараюсь, - Мана почесала руку. - Ну, что вы думаете обо мне? Только честно, Синдзи-сан. И да, я спрашиваю, потому что я эгоманьяк.

Он посмотрел на неё, изучая черты её лица.

- Сколько вам лет? - спросил он.

- Ч-что? Что? Причем тут это...

- Вы сказали, что в 2015 году вам было четырнадцать. Хотелось бы знать, сколько вам сейчас.

- Мне... - Мана остановилась. Ей было не двадцать шесть. Хотя шёл 2027 год. Она, как и все, потеряла несколько лет в море. Потеряла из-за Евангелионов. - Мне двадцать четыре, - сказала она, не глядя на него.

- Понятно... - он откинулся назад и вздохнул. - Что я о вас думаю... я думаю, что вы умный, мотивированный человек, который порой старается слишком сильно, но имеет добрую душу. Я думаю, что вы хороший человек, вы помогаете людям, которым не хватает вашей силы и храбрости. Я думаю, что, может быть, иногда вы злитесь из-за своей работы или этого мира, но не позволяете никому это увидеть. Вы хорошо держите людей на расстоянии, если хотите. Но вы не холодны. Это в такой же степени для их защиты, как и для вашей, - он сделал паузу. - Также я думаю, что у меня перед вам долг, который я никогда не смогу погасить. Тот же долг, который я имею перед всеми, кто вернулся. И всеми, кто не вернулся.

Она потратила минуту на осмысление всего, что он сказал.

"Ему надо заниматься моей работой", - покраснела она.

- Спасибо, Синдзи-сан, - Мана быстро заморгала, отгоняя влагу с глаз. - Я... хотелось бы мне встретиться с вами... тогда. До всего этого... до... всего этого...

Синдзи слабо кивнул.

- Вы были бы сильно разочарованы. Я не легенда, какой меня пытаются выставить люди, - он выдохнул. - Я не Бог, как говорят люди.

- Я не думаю, что вы Бог. Но я думаю, что вы легенда. Я думаю... вы герой.

И она верила в это. Она верила, несмотря на указания армии, несмотря на потоки пропаганды ООН и JSSDF. Она хотела верить в это.

Потому что он был как она: ребёнок, силой втянутый в тёмный мир взрослых; они - дети без детства. Их заставили вырасти так быстро, лишали невинности до тех пор, пока не остались только машины. Машины, рождённые сражаться и убивать ради трусливых взрослых, которые боялись замарать руки.

Синдзи был настолько же жертвой, как и она, может быть, ещё больше. Он был гражданским. Его затянули в этот тёмный мир без тренировки или хотя бы какой-нибудь подготовки. И в результате получился лишь этот сломленный человек.

Судьба была жестокой, злой чертовкой. Она забирает без предупреждения или сожаления, и никогда не остаётся, чтобы помочь собрать осколки. Мана видела слишком много раз, как жизнь бьёт без предупреждения, чтобы разрушить самые тщательно выстроенные планы. Она переживала это слишком много раз.

Она жила так последние восемь лет. Неутомимо охотясь за правдой, которую имел сидящий рядом с ней мужчина, пробираясь сквозь несчастья бесчисленных анонимных выживших, каждую ночь тихо страдая в одиночестве. Вот чем действительно была её жизнь: вся боль, страх, растерянность и кошмары были ради того, чтобы добраться сюда. Она была уверена, что это мгновение было кульминацией всей работы и трудностей её жизни. Она искренне верила, что была предназначена для того, чтобы быть здесь, чтобы встретить его, чтобы узнать правду. Это было предопределено.

Не в первый раз Мана начала гадать, каким бы он был, если бы они встретились вне этой унылой обстановки. Если бы план из прошлого был осуществлён. Высокомерная часть её представляла, что она могла быть способна решить все его проблемы и, в свою очередь, спасти мир. Маленькая щекочущая часть её, что ещё имела желания и мечты, представляла чистые и яркие отношения, которые дарили им надежду и силу. Но рядом с реальным Синдзи это было лишь бесполезное витание в облаках.