Говорящая с лесом (СИ)

Глупо, конечно, но как сладко было порой видеть такие светлые образы в голове! Наверное, слишком хотелось избавиться от нестерпимого одиночества, почувствовать себя хоть кому-то нужной, а особенно тем, для кого не будет иметь значения ни внешность, ни все прочее, а только я сама. А такое возможно лишь с теми, кто является твоей семьей, близкими людьми. Тех, кого в моей жизни нет. Даже подруг настоящих не появилось! Хотя тут, пожалуй, я сама виновата. Слишком замкнутая и закомплексованная, всегда ожидающая от других людей подвоха и ножа в спину. Галя вон пыталась со мной подружиться, но я не особо шла на сближение. Уж слишком уязвляла мысль, что она делает это из жалости.

Пьяная компания кутила до самого закрытия, уже мало обращая на меня внимание. Я невидимкой проскальзывала к столику, убирала грязную посуду и ставила новую выпивку, стараясь не морщиться от скабрезных шуточек и обмена непристойностями. Обычный рабочий день, к которому должна бы уже привыкнуть.

Только почему-то сегодня на душе было особенно тоскливо. Хотя чему удивляться? Ведь сегодня мой день рождения, о котором даже никто не вспомнил. Впрочем, как раз это я восприняла как должное. Не было тех, кому вообще до этого есть дело. Просто в такие дни, как день рождения, Новый Год и прочие праздники я особенно остро ощущала свое одиночество и ненужность. Хотелось, чтобы этот день поскорее закончился, и я могла снова вернуться в привычную колею, из которой выбивали подобные даты.

Наконец, золотая молодежь покинула ресторан, оставив после себя пару раскуроченных стульев, осколки разбитой посуды и удушливый табачный дым. Остальные посетители давно уже ретировались. Мы с Галей навели порядок и тоже собрались уйти, когда девушка неожиданно тепло улыбнулась и сказала:

- Маш, подожди немного!

Заговорщицки улыбнувшись, она бросилась на кухню и спустя пару минут вернулась, притащив с собой повариху, несущую небольшой тортик со свечами.

- С днем рождения! - дружно выкрикнули они, а я почувствовала, как ледяная тяжесть на сердце слегка отпускает. Даже слезы выступили на глазах.

Все-таки Галя не забыла! Это оказалось настолько приятно и неожиданно, что я не нашлась, что сказать. Просто стояла и глупо улыбалась, пока Галя обнимала и дергала за уши. Потом меня заставили задуть свечи и загадать желание.

Я же закрыла глаза и с тоской подумала о том, как бы сильно хотела, чтобы моя жизнь изменилась. Чтобы я обрела то, что считала недостижимым, тем, что наверняка принесло бы мне счастье. Красоту и семью. Искренне считала, что будь у меня хоть что-то из этого, все в жизни сложилось бы по-другому. И я стала бы счастливой и кому-то нужной. Задула свечи и открыла глаза, благодарно улыбнулась коллегам.

- Спасибо вам! Мне очень приятно.

Потом мы втроем выпили по чашечке чая с тортом. Опустевший ресторан теперь казался уютным и родным. Впервые я не чувствовала здесь чужой. И пожалуй, этот день рождения - один из немногих, которые буду вспоминать с удовольствием. По крайней мере, его окончание.

Когда мы расстались у выхода из ресторана и каждая пошла своей дорогой, я неспешно двинулась в сторону дома. Пребывая в мечтательном умиротворенном состоянии, забыла о привычной осторожности. Может, потому не сразу заметила несущуюся во весь опор по опустевшим улочкам машину все с той же разгульной пьяной компанией молодежи.

Последнее, что услышала в этой жизни - чей-то визгливый крик. Потом ощутила звук удара и то, как собственное тело взмывает в воздух, ударяется обо что-то и падает на твердый асфальт. А дальше - пустота и темнота...

***

- Боюсь, ей уже не поможешь, - выдернул из темноты, в которой я парила и в которой не было ни звуков, ни запахов, ни образов, чей-то озабоченный голос. - Это уже агония.

- Жаль девочку, - послышался женский вздох в ответ. - Ее отец сильно расстроится. Он ведь со дня на день должен прислать за ней карету. Придется написать ему письмо.

Отец?! Все еще затуманенное сознание уцепилось за это слово, как за что-то непонятное и парадоксальное, не позволяя снова ускользнуть в темноту. Какой отец, черт побери? Потом вспомнилось упоминание о карете, и я впала в еще большее недоумение. О чем эти двое вообще говорят? Я попыталась задать этот вопрос вслух и с трудом разлепила пересохшие губы, но с них сорвался лишь слабый стон. Тут же ощутила, как чья-то суховатая рука прижалась к моему лбу, потом пощупала пульс на шее.

- Странно, - с недоумением сказал мужской голос. - Похоже, лихорадка пошла на убыль. И пульс выравнивается. Но ведь она только что была на грани.

- Все-таки мои молитвы Даруну помогли! - послышался облегченный возглас женщины.

- Не будем спешить с выводами, - возразил мужчина. - Посмотрим, как она перенесет эту ночь, а там уже видно будет. Но то, что жар спал, хороший признак. Продолжайте обтирать ее и поить той микстурой, что я давал.

Сознание опять начало ускользать в пустоту, и я поспешно открыла глаза, чувствуя самую настоящую панику. Наверное, только сейчас осознала, насколько же на самом деле хочется жить. Пусть даже раньше порой мелькали малодушные мысли о том, что смерть стала бы для меня лучшим исходом. Но теперь я была готова бороться за то, чтобы оставаться в этом мире, дышать, чувствовать, осознавать себя. Уж слишком пугающей была альтернатива - липкая давящая пустота, которая еще недавно жаждала растворить меня в себе.

Сначала увидела перед глазами лишь расплывчатую дымку, в которой мелькали яркие пятна. Но постепенно зрение сфокусировалось и позволило увидеть стоящих над постелью, на которой я лежала, мужчину и женщину. Мужчина уже за пятьдесят, с посеребренными сединой висками и залегшей меж бровями хмурой складкой. Лицо его выглядело усталым и бледным. Судя по тому, что он колдовал над какими-то баночками, стоящими на тумбочке рядом с кроватью, врач. Женщина же погрузила в небольшой таз, находящийся на той же тумбочке, какую-то тряпицу, а потом вместе с ней вернулась ко мне. Рука, уже потянувшаяся с компрессом к моему лбу, застыла, стоило женщине натолкнуться на мой пристальный взгляд. Моложавое полное лицо, приятное и доброе, озарила улыбка.

- Очнулась, милая? Как же я рада!

А у меня прямо комок в горле застыл. Почему-то всегда представляла собственную мать именно такой. Душевной, доброй, заботливой. С трудом заставила себя отогнать несвоевременные мысли и сосредоточиться на главном. Где я нахожусь и кто эти люди?

Последнее, что помню, это как те пьяные ублюдки сбили меня, заехав на тротуар. А дальше? Неужели им хватило совести вызвать скорую и мне все-таки оказали помощь? Только вот помещение мало походило на больничную палату. Я все более озадаченно обводила глазами не слишком большую комнату, немного мрачноватую, но все же уютную. Смущало другое - вся обстановка мало напоминала современную. Громоздкая старинная мебель, словно сошедшая со страниц исторических книг. Кровать, на которой я лежала, была не слишком широкая, но с пологом, закрывающим от меня потолок.

Да и сами люди! Я только сейчас детальнее обратила внимание на то, во что одеты люди, хлопочущие надо мной. На мужчине - что-то вроде кафтана, одетого поверх сорочки с кружевным воротником, узкие брюки, заправленные в сапоги, все явно не современного покроя. На женщине же - длинное платье в пол, наглухо закрытое, с корсажем, украшенное лишь белым кружевом возле шеи. На мгновение мелькнула пугающая мысль: уж не помутилась ли я рассудком? Вдруг ударилась головой и у меня мозги как-то ненормально воспринимают реальность?

- Кто вы? - голос прозвучал сдавленно и сипло, и показался каким-то чужим. Но это можно списать на тяжелое состояние после аварии.

На лице женщины промелькнуло озадаченное выражение, ласковая улыбка немного померкла. Расширенные глаза метнулись к врачу, оставившему свои баночки и снова подошедшему ко мне.

- Господин Ланар, похоже, она меня не узнает.