Мятеж. Хроники развала (СИ)

- Ты просто больной конченый ублюдок. - донеслось из радиостанции после минутного молчания. - Я отказываюсь участвовать в этом фарсе. Ты будешь гореть в Аду.

- Я уже там. А по поводу твоего неучастия - сдай Березенцеву полномочия начальника штаба и катись, куда хочешь. - спокойно произнес полковник. - Отбой.

- Отбой.

Полковник подумал, и быстро что-то перещелкнул на тумблерах радиостанции.

- Бородин - Андрову.

- Да, товарищ полковник.

- Где Воробьев?

- Только что выскочил из палатки, страшно ругаясь, по слухам, сдал пост начштаба подполковнику Березенцеву. Будут какие-то приказания?

- Форма шестьдесят шесть. - рубанул полковник.

- Есть. - Бородин сразу понял суть.

- Выполнять.

- Есть.

Откинувшись на сиденье, полковник крикнул:

- Олег, заводи нашу кочергу, едем к танкистам Маркова! - и прикрыв глаза, усмехнулся недоброй, мстительной ухмылкой. Его последние слова были заглушены ревом танкового двигателя.

- Я не злопамятный, и не мстительный. Просто у меня хорошая память... и я всегда раздаю долги.

МЫ ЕДЕМ ДОМОЙ

- Мы едем домой.

С этими словами лейтенант Семенов бросил на землю автомат, сплюнул, и устало побрел к своему БТРу. Он не видел перед собой никого и ничего - ни растерянных солдат, ни своего командира, капитана Ларионова, не слышал, что Ларионов ему кричал в спину, чем угрожал... Все, что почувствовал смертельно уставший лейтенант - толчок в спину.

Не было даже боли, просто в какой-то момент земля ринулась ему навстречу, и лейтенант нырнул во мрак.

Капитан сунул в кобуру дымящийся пистолет, и прокаркал:

- Такое будет с каждым из вас, что еще рискнет бросить оружие и съебать! Все поняли, сукины дети?!

Строй отозвался на него слова глухим раздраженным гулом. Капитан досадливо сплюнул на землю. Можно подумать, ему хотелось сидеть здесь, и каждый день упорно пытаться взять гребаный городишко на подступах к Столице. Можно подумать, ему нравилось ежедневно посылать своих людей на смерть. Но им был получен приказ - 44-му мотострелковому прорываться на соединение с лояльными правительству подразделениями, совместно с ними деблокировать окруженную толпами мятежников Столицу, и как минимум, эвакуировать власть имущих.

А затем связь прервалась, и 44-й полк остался в одиночестве. Хотя полком это назвать было сложно, личного состава оставалось едва на батальон, многие погибли в боях с мятежными войсками и просто группами взбунтовавшихся граждан, еще больше дезертировало, наплевав на присягу и приказы. Полковник Рахманинов, командовавший полком в начале боевых действий, сгорел в собственном бронетранспортере во время столкновения с остатками мятежной танковой бригады. Начальник штаба и многие офицеры дезертировали. К моменту подхода полка на указанные рубежи единственным старшим офицером в полку оставался Ларионов. Он бы тоже, наверное, уже сбежал бы, но его держало чувство долга. Полк под его командованием обязан был выполнить поставленную задачу.

И не потому, что капитан был настолько твердолобым служакой.

А потому, что судя по получаемой информации, с востока стремительным маршем возвращалась 1-я карательная дивизия специальных войск под руководством полковника Андрова. Печально известного полковника Андрова. Если тот собственных офицеров пачками ставил к стенке, то можно было понять, что он сделает с каким-то капитаном, не выполнившим приказ. Да и с остатками полка тоже.

Примеры были - как-то раз, будучи еще на марше в сторону востока, 1-я дивизия столкнулась с бегущими с позиций солдатами из 47-го мотострелкового, бывшими соседями 44-го полка. Бардак в стране, позже прозванный Мятежом, тогда еще только начинался. По приказу Андрова остатки полка были подвергнуты децимации - казнен каждый десятый. Выжившие затем полегли при очередной схватке с мятежными толпами, потому что андровцы, возродив практику заградотрядов, выставили позади наступающих пулеметы. Большая часть военнослужащих 47-го полка погибла, от чужих и своих пуль, мало кому удалось бежать, или перейти на сторону повстанцев.

Капитан серьезно опасался, что с его полком могут повторить то же самое. За себя он не переживал - а вот за своих солдат беспокоился. Потому и застрелил лейтенанта - тот мог увлечь своим примером солдат, а дезертирство из обычных линейных частей давно стало гигантской проблемой...

Вечером, в палатке, капитан при свете керосинки сидел перед простой школьной тетрадью, и писал:

"День шестнадцатый от начала Мятежа. Мы еще каким-то чудом держимся. Но проблемы нарастают снежным комом.

Дезертирство и моральное разложение личного состава принимает ужасающие формы. Сегодня лейтенант Семенов бросил оружие и открыто призвал солдат ехать по домам. Лейтенанта пришлось расстрелять - а что мне еще оставалось делать? От полка осталось всего ничего, связи с соседними частями нет. Путь все еще преграждает этот гребанный городок, набитый повстанцами. Боеприпасы и медикаменты на исходе, подвоза нет, склады находятся за линией соприкосновения - там-то и пополнимся, и то при условии, что склады еще целы. В чем я сомневаюсь.

Сегодня с радистом ловили передачи на мировых волнах. Везде то же самое. Во всем мире. Множество людей будто бы одновременно сошли с ума, по миру прокатилась волна погромов, бунтов, быстро переросших в открытые мятежи. Откуда-то всплыло море оружия. Все воюют против всех. Россия, США, Европа, Азия, Африка, даже сраная Австралия - все в огне. Люди хотят чего-то, каждый кричит за свое, но все дружно воюют с правительственными войсками - там, где они еще остались. Если их нет - азартно режут друг друга. Хрен поймешь, за какие и чьи цели и интересы. Массовое помешательство. Повсеместно льется кровь, брат идет на брата.

И везде им отвечают. Если есть кому. На Ближнем Востоке войска применяют против восставших химическое оружие. В России и США повстанцы и правительственные силы обменялись ракетно-ядерными ударами, стерты с лица земли многие города. Европа из-за своей толерантности очень быстро пала, и только Бог ведает, что там творится. В Китае жуткая мясорубка. Южная и Северная Корея взаимоуничтожили друг друга. В Японии повстанцы взорвали почти все АЭС. У нас... у нас просто бойня. Я не знаю, есть ли еще правительство, потому что на наши запросы никто не отвечает. Мы просто сражаемся, потому что есть приказ - единственное, что еще дает смысл этой бессмысленной войне.

Я не знаю, что будет завтра. Но мы сделаем все, что от нас зависит. И только потом мы поедем домой. Если у нас останется, куда и к кому ехать."

Закончив писать, капитан положил голову на руки, и закрыл глаза. Ему требовалось хоть немного отдохнуть.

Завтра будет тяжелый день.

РАЗВАЛ

Вооруженные Силы развалились как-то внезапно и мгновенно.

Еще неделю назад со всех концов страны браво рапортовали о выдвижении войск, о подавлении беспорядков, о достижении указанных рубежей и выполнении задач. Реже - о потерях, неудачах, проблемах. А потом как отрезало.

Сначала оказалось, что выдвигать уже некого, да и как бы некуда.

Потом резко перестали отзываться штабы чуть ли не всех уровней.

А потом разразился локальный Апокалипсис, когда часть ракетчиков вдруг присоединилась к восставшим, и направила ракеты на города, подконтрольные правительству. Оставшиеся лояльными ракетчики, в свою очередь, треснули остатками арсеналов по городам, захваченным мятежниками, и вот тут-то все развалилось окончательно.

Правительства нет, командования нет, руководства никакого нет, приказов нет.

Ничего, короче, нет.

Радовало - если в подобной ситуации вообще что-то могло радовать - что у вероятного противника происходило все то же самое, чуть ли не под копирку. Бравые рапорты, успешные боевые действия, а потом - бац, и полный пиздец. Взаимный обмен атомными подарками, большая часть страны в руинах, как еще только пресловутая ядерная зима не наступила?