Базе ев Аревик (СИ)

* 1 *

Он лежал на ступеньках в метро, уткнувшись затылком в металлическую решетку водостока. Лицо его было голубовато-бледным, абсолютно бескровным - алая лужица разлилась по мраморной облицовке перрона и, повинуясь закону всемирного тяготения, стекала в слив. И никому из прохожих не было до этого дела. Толпа людей размеренным и многоногим существом текла по лестнице, разделившись на два потока, теснясь к поручням, старательно обходя середину, повинуясь бессознательной брезгливости ступить на то место, откуда летел этот разбившийся человек. Однако никто не собирался сообщить ни дежурному по станции, ни вызвать милицию.

Представительный мужчина с седеющей бородкой не выдержал первым и подошел к лежащему. Склонился и поднес к его лицу экран мобильника - стекло так и не покрылось испариной. Станционная фельдшерица, оторванная бородатым от просмотра телевизора, с агрессивной неохотой вперилась в пришлеца и буркнула:

- Чего там еще?

- Там молодому человеку плохо. Без сознания, конечно, - бородатый едва заметно поколебался, но потом решил надавить на неповоротливую врачиху, - но мне показалось, это гражданин Франции.

Только под угрозой международного скандала врачиха с полным вселенской тоски взором подхватила саквояж и поплелась за бородатым. Лежащий действительно оказался похожим на француза, с красивым узким лицом и длинным носом. Врачиха пощупала пульс на сонной артерии, приподняла веко.

- Дуба, - без лишних слов констатировала она. Помешкала, а потом приподняла второе веко покойного, проверяя какую-то свою догадку. - Кстати, таких "французов" от Москвы до Еревана раком стоит - знаешь сколько? - Бородатый недоуменно поднял бровь, врачиха пояснила: - Да армян это, армяшка, понял? "Кротов" вызывай, а я пошла.

Бородатый отзвонился по сотовому, а потом бодренько поскакал по направлению к кассам в поисках милиции.

* 2 *

Левон Кочарян проснулся среди ночи от собачьего воя под дверью. Вооружившись тростью, проковылял в холл и уже был готов успокоить четвероногого гостя мощным ударом по голове, но в самый последний момент узнал Арачин, овчарку сына. В детстве Габриэль, как и все мальчишки, мечтал о собаке, но смог завести щенка только на двадцатипятилетие, разъехавшись с отцом вскоре после рождения племянника. В этом году суке исполнилось десять, она еще ни разу не давала приплод, но, в отличие от других старых дев, отличалась добродушным нравом. Левон Аршакович недовольно втащил понурую овчарку в дом, пока она не перебудила соседей по лестничной площадке. Привязал за поводок к двери. Арачин скорчилась калачиком на клеенке в прихожей, но не смолкла и сменила вой на шумное оханье. Наринэ, мать Габриэля, поднялась с постели и принялась обихаживать собаку - вытерла ей безвольные лапы влажной тряпкой, предложила еду и питье, но животное отказалось от угощения.

Левон Аршакович пригрозил, что устроит сыну головомойку, и пошел звонить. Напрасно Наринэ отговаривала мужа от столь опрометчивого поступка, все-таки часы показывали два пополуночи. Трубку поднял Сережа, напарник Габриэля и сосед по съемной квартире. Выслушав порцию брани вместо приветствия, Сережа сообщил, что Гарик домой не приходил, что он, Сережа, собирался перезвонить Кочарянам утром, и еще случилась неприятность, за которую Гарик его по головушке не погладит.

- Я... собаку вечером упустил, дядя Лёва. Вышел с ней погулять, а она как с цепи сорвалась и исчезла.

- Да здесь она, здесь, - успокоил его Левон Аршакович. - Только что всех перебудила, воет тут под дверью и есть не хочет.

- Воет или лает? - переспросил Сережа.

- Воет... - пожал плечами Кочарян-старший.

- Дело плохо.

- Может быть, она у вас просто сбесилась? Бешеные не лают.

- Нет, прививку недавно делали.

- Немедленно приезжай и забери свою псину. Ясно? - Левон Аршакович положил трубку. -Дети в доме. Насрет еще, не хватало...

- ...И глистов у нее нет, скорее всего, - заносчиво возразил одиннадцатилетний Артурец, встав на пороге детской.

* 3 *

Поздно утром звонил диспетчер с подстанции и заявил, что Габриэль Кочарян не явился на смену, что по мобильнику ответил Букин, и он тоже не в курсе, где Гарик. Левон Аршакович, вздёрнутый ночной историей с собакой, рявкнул в ответ, что вникать в их проблемы не собирается и что на смену пусть выходит Серёжа.

- Так они же и так в одной смене. Серый - кинолог, а Гарик всё ж таки фельдшер.

- Ну так ищите другого фельдшера. Мне всё равно. - Положил трубку. - Пусть он вам котят у опоросившейся суки принимает.

- Де-ед! А сколько фельдшеров нужно для извлечения трупа? - озорничал Артурец, которого просто заклинило на этом анекдоте.

Отвесив внуку затрещину, Левон Аршакович отправился в прихожую, принарядиться на работу.

- Ара, чэ! [1]- зашипела Наринэ, поправляя мужу воротник.

Левон Аршакович работал в родильном доме, возглавляя одно из отделений. Как водится у врачей, он силился основать династию и всеми силами постарался втолкнуть сына в медицину. Разве что специальность постарался отыскать поудобнее, дантистом:

- Ты что, Гарик, иди - кормушка тебе вроде моего. Только ежели у меня пациенты мрут, так ты вообще будешь от этого избавлен.

Гарик не то чтобы хотел куда-либо ещё, но в медицину уж точно не хотел и невразумительно мямлил из отцовского курса общей биологии, что, дескать, флюс и прочие воспаления надкостницы могут привести...

- Зато они хоть окочурятся не на твоих глазах, - парировал отец. - А благодарности море. Зубы у людей болят независимо от пола.

- ...И ещё неизвестно, что хуже, флюс или родить, - понуро вторила мать.

Получается, Гарика вынудили. Учился он так себе, тупо и прилежно, почти так же, как мать занималась домом. Только на четвёртом курсе стоматфака он раскушал вдохновение медицины и ушел на второй курс лечебного дела с досдачей недостающих дисциплин. Получив диплом, он сунулся было в интернатуру, но недобрый и своенравный Левон Аршакович приложил все усилия, чтобы Гарик в интернатуру не попал, ибо хотел вырастить именно стоматолога. Гарик же всеми правдами и неправдами устроился фельдшером СМП. Чтобы нарастить мышечный скелет на весьма субтильном теле, ходил подкачиваться в спорткомплекс, где и подцепил Серегу Букина, помешанного на скалолазании спасателя. Молодые люди быстро подружились, и новый друг сманил Гарика в среду МЧС.

Мать Наринэ была из бакинских да кровями нечиста; по-армянски не то что грамоты, а вовсе не знала ни бельмеса, кроме как 'барев дзез' да не всегда чисто произносимого 'цтесутюн' [2]. Конечно же, родным был азербайджанского разлива туркчи [3] да великий и могучий русский... На котором она, как и её мать, выслушивала оскорбления. Чурка.

Второй год лихорадило Арцах-Карабах, а под конец и вовсе в семье случилось страшное: на севере Айастана грянуло землетрясение. Один из городов был стёрт с лица земли начисто, два других - тоже не слишком уцелели. Разве что никому не нужному Степанавану досталось меньше всех, и он остался в стороне от скорбной шумихи. Спитак оказался почти снесенным с лица земли. Левон как подорванный, побросав все, правдами и неправдами просочился на свою родину. Прихватив ещё и сына, которого пришлось снять с сессии, вместо того чтобы дать ему съездить на зимних каникулах на Эльбрус ради столь полюбившегося ему скалолазания. Непонятно, зачем семнадцати-с-половиной-летнему парню было всё это, но отговорить мужа оставить его дома Наринэ не удалось.

Тогда еще одниннадцатилетняя Стелла, до этих лет все еще верившая, что гномиков способны видеть только дети старше десяти-одиннадцати лет и ждущая их появления с минуты на минуту, прокомментировала произошедшее:

- Это сделал Сокол или Турки?

- Нет, это азербайджанцы, - буркнул Левон Аршакович напоследок.

До их приезда на развалины города прошла ещё серия подземных толчков, сокрушая руины. Левон Аршакович впрягся в полевой лазарет, хотя не вполне понимал свою уместность в хирургии. Гарик вертелся за медбрата и санитара. Поиски, отягощённые изнурительным трудом и неразберихой, зашли в тупик - никого из родных в живых не оказалось. Едва придя к выводу о безнадёжности рейда, Кочарян-старший ужрался спирта, сдобрив его традиционным для любой полевой укладки промедолом, и полез шаромыжиться по заснеженным холмам битого кирпича, треснувшего бетона и хрустких балочных перекрытий. То ли под завалами плакали уцелевшие, то ли выли поисковые собаки, то ли всё это причудилось Левону Аршаковичу, но...