Пустышка. Что Интернет делает с нашими мозгами

Отсутствие пробелов между словами вкупе с отсутствием заданного порядка слов в предложении налагало на читателей «дополнительное когнитивное ограничение», поясняет Пол Санджер в своей книге «Пространство между словами», посвящённой истории создания книг. Взгляд читателя должен был медленно и цепко двигаться по строчкам, часто делать паузы или даже возвращаться к началу головоломки предложения. В это время его мозг напряженно анализировал, где заканчивается одно слово и начинается другое, а также какую роль играет то или иное слово в предложении. Чтение напоминало разгадку головоломки. Нейронная активность охватывала всю кору мозга, включая лобные доли, связанные с решением проблем и принятием решений.

Медленный и интенсивный с когнитивной точки зрения разбор текста превращал чтение книг в трудоёмкую работу. И это также было причиной того, что почти никто, за исключением Амвросия, не читал книги про себя. Для расшифровки написанного было крайне важно проговаривать вслух целые предложения. Эти ограничения, которые сегодня могли бы показаться нам невыносимыми, казались достаточно незначительными в условиях культуры, основанной на устной речи. «Для людей, смаковавших процесс чтения с помощью ритма и акцентов при произношении, - пишет Санджер, - отсутствие пробелов между словами в греческих и латинских текстах совершенно не мешало чтению так, как это могло бы помешать современному читателю, склонному быстро проглатывать текст». Кроме того, многие грамотные греки и римляне были счастливы, когда рабы читали им книги вслух.

* * *

Только после крушения Римской империи произошёл разрыв между устной традицией и письменным языком, который стал всё больше соответствовать уникальным потребностям читавших. Во времена Средневековья число грамотных людей - монахов, студентов, купцов, аристократов - постоянно росло. Сами книги стали более доступны. Многие из новых книг были технического свойства. Они предназначались не для отдыха или обучения, а для практического применения. Люди не просто захотели, а стали испытывать настоящую потребность читать быстро и уединенно. Чтение перестало быть отдельным видом исполнительского мастерства и начало постепенно превращаться в информационный источник и средство улучшения деятельности. Это привело к возникновению самой важной трансформации письма с момента изобретения фонетического алфавита. К началу второго тысячелетия писатели начали применять в своей работе определённые правила и использовать слова в соответствии с нормами предсказуемого и стандартизированного синтаксиса. В то же самое время, сначала в Ирландии и Англии, а затем и по всей Западной Европе, писцы начали разделять слова пробелами при письме. К XIII веку scriptura continua практически перестала использоваться в текстах как на латыни, так и на национальных языках.

Всё более широкое распространение начали получать и знаки пунктуации, ещё сильнее упростившие процесс чтения. Впервые в истории принципы письма оказались ориентированы не на уши, а на глаза.

Крайне сложно переоценить важность этих изменений. Возникновение нового стандарта, связанного с порядком слов в предложении, привело к настоящей революции в структуре языка, которая, как замечает Санджер,

«по своей сути противоречила древним формам метрических и ритмических высказываний». Пробелы между словами облегчили проблемы, связанные с расшифровкой текста. Люди получили возможность читать быстро, молча и гораздо лучше усваивать прочитанное. Однако подобной лёгкости нужно было учиться. Она требовала масштабных изменений в системе нейронных цепей мозга, примерно таких же, какие возникают у каждого молодого читателя в наши дни. У внимательного читателя, поясняет Марианна Вулф, развиваются особые зоны мозга, связанные с быстрой расшифровкой текста. Эти зоны предназначены «для представления важной визуальной, фонологической и семантической информации со скоростью света». Визуальная кора, к примеру, развивает «настоящий коллаж» нейронных групп, занимающихся распознаванием (в течение миллисекунд) «визуальных образов букв, шрифтов и слов». По мере того как мозг всё сильнее привыкает к расшифровке текстов, превращая сложное прежде упражнение по решению проблем в практически автоматический процесс, он может посвящать всё больше ресурсов интерпретации значения. Стало возможным то, что сегодня мы называем «углублённым чтением». За счёт «изменения нейрофизиологического процесса чтения» разделение слов пробелами «высвободило интеллектуальные способности читателя, - пишет Санджер. - Теперь даже читателям с умеренными интеллектуальными способностями стало проще читать, и они могли понимать значительно более сложные тексты».

Читатели стали не просто более эффективны. Они стали более внимательными. Для того чтобы прочитать длинную книгу молча, необходима концентрация на длительное время, то есть (как говорят в наши дни) способность «потеряться» на страницах книги. Развитие такой умственной дисциплины было непростым делом. Естественное состояние человеческого мозга, так же как и мозга наших собратьев в животном мире - это состояние отвлечённости. Мы предрасположены переключать взгляд, а следовательно, и внимание, с одного объекта на другой, что позволяет нам знать о происходящем вокруг нас как можно больше. Неврологи обнаружили в мозге человека примитивные «механизмы действия снизу вверх», которые, как пишет автор статьи 2004 года в журнале Current Biology, «действуют на низком, сенсорном уровне, быстро и невольно переключая наше внимание на потенциально важные и характерные визуальные объекты». Наше

внимание чаще всего привлекает любое, даже незначительное изменение в окружающем нас пространстве. «Наши чувства отлично настроены на изменения, - поясняет Майя Пайне из Медицинского института Говарда Хьюза. - Неподвижные или неизменные объекты становятся частью пейзажа, и мы перестаём обращать на них внимание». Однако как только «что-то в окружающей нас среде меняется, мы должны обратить на это внимание, так как подобные перемены могут представлять для нас угрозу - или возможность». Когда-то наша способность быстро и рефлекторно переключать фокус внимания была крайне необходима для выживания. Она снижала вероятность того, что нас врасплох захватит хищник или мы не обратим внимания на источник пищи. В течение всей человеческой истории процесс мышления мог быть каким угодно, только не линейным.

Чтобы читать книгу, человек нуждался в достаточно неестественном для него процессе мышления, требовавшем постоянного и непрерывного внимания к одному-единственному статичному объекту. От читателей требовалось оказаться, говоря словами Т. С. Элиота из цикла «Четыре квартета», «в спокойной точке вращенья мира». Они должны были научить свой мозг игнорировать, происходящее вокруг, сопротивляться желанию переключить внимание на то или иное сенсорное отвлечение. Человеку приходилось создавать или укреплять нейронные связи, необходимые для противостояния инстинктивной склонности отвлекаться, применять большую степень контроля «сверху вниз» по отношению к своему вниманию. «Способность сконцентрироваться на относительно непрерывном выполнении одной задачи», считает Воган Белл, физиолог-исследователь из лондонского Кингс-колледжа, представляет собой «странную аномалию в истории нашего психологического развития».

Разумеется, многие люди выработали у себя способность сохранять внимание задолго до появления книг или даже алфавита. I Охотник, ремесленник, аскет - все должны были тренировать свой мозг для того, чтобы сохранять контроль и концентрировать внимание. Однако что касается чтения книг, самым примечательным было то, что глубокая концентрация совмещалась с активной и эффективной расшифровкой текста и интерпретацией его значения. Чтение последовательности напечатанных страниц представляло ценность не только тем, что читатели извлекали из слов автора, но и тем, каким образом эти слова инициировали интеллектуальные вибрации в своём мозгу. Длительное и непрерывное чтение книг позволяло читателям обрести тихое и обширное пространство, в котором они могли создавать свои собственные ассоциации, выстраивать собственные заключения и проводить аналогии, а также формулировать собственные идеи. Погрузившись в чтение, они обрели способность к глубокому мышлению.