Черный пробел

Когда стемнело, Варенька не пошла домой, опасаясь бродивших по деревне пьяных бандитов, и легла на диване в учительской. Кто может разгадать женское сердце? Спавший на банкетке Барабан не видел, как в полночь по освещенному луной коридору прошел Ганюк в носках. Он бесшумно открыл отмычкой дверь учительской и исчез внутри. Варенька его не оттолкнула.

Глава 3

Свадьбу играли в ресторане «Прибой». Директор ресторана, которого Ганюк перед этим вызвал к себе и пригрозил расстрелом, достал такие кушанья, которых отродясь не видывали в районе. В центре стола громоздились целиком зажаренные поросята с гречневой кашей. В хрустальных плошках поблескивала икра. Навалом лежали ананасы в фаянсовых блюдах. Всяких других разносолов было не счесть. Стол был густо заставлен бутылками, а в качестве резерва на кухне стояло еще триста бутылок самогона. Бандиты, явились притихшие, в штатских пиджаках и при галстуках. Хряков привел обильно накрашенную рыжую девицу, всю в драгоценностях, пропихнул ее вперед и буркнул: «Жена». Напротив невесты сидела Эдита Рогова и сверлила ее не навидящим взглядом. Ганюк, мучимый навязчивой идеей «чтобы все было как у людей», заставил Штукмана выучить наизусть заздравный тост. Когда все уселись и замерли, положив руки на колени, и уставились на полные рюмки, Штукман поднялся и заговорил, поминутно одергивая пиджак: «Товарищи! Мы присутствуем сегодня на знаменательном событии. Наш начальник и друг решил покончить с холостой жизнью и создать свой семейный очаг. От лица всех моих товарищей и от себя лично хочу поздравить молодых и сказать: Женя! Не огорчай свою жену! Сделай все, чтобы она была тобой довольна…». В этом месте речи Жереп ухмыльнулся. «Но и не забывай друзей, Женя! — продолжал Штукман. — Вспомни, сколько было сделано и сколько еще предстоит. И еще хочу сказать: Варя! Береги мужа! Береги Женю!» — в этом месте Штукман прослезился, но справился с собой и продолжил: «В такой день хочется говорить стихами. И я хочу сказать так:

Чтоб жена была красивой

И чтоб жизнь была счастливой,

Чтобы муж не хмурил бровь —

Мир, совет вам и любовь!»

Публика встретила стихи восторженным ревом. Бандиты аплодировали преувеличенно громко, стремясь поскорее начать пиршество. Штукман пытался еще что–то сказать, но затем замолк, вместе со всеми поднял рюмку и опрокинул ее в рот. Говорили тосты еще Хряков и Барабан, причем последний, то ли по привычке, то ли от смущения, постоянно вставлял в речь непечатные словечки, и Ганюк грозил ему кулаком из–за спины новобрачной. Много раз принимались кричать «горько». Устроили танцы. Хряков играл на аккордеоне, его жена и Эдита были нарасхват. «Все ребра паскуде переломаю», — думал Хряков, видя, как его половина прижимается к широкой груди Барабана. Эдита танцевала с каменным лицом, оставаясь безучастной к щипкам партнеров. Взгляд ее отыскивал в толпе гостей Вареньку и ее вероломного мужа. Мало–помалу алкоголь делал свое дело Лица раскраснелись, галстуки съехали на сторону. В зале становилось шумно, как в кабаке. Бандиты затевали споры. В прокуренном воздухе носилась матерная брань. Эдита Рогова пила рюмку за рюмкой, не отводя глаз от Вареньки. Внезапно она дико взвизгнула и вскочила, опрокинув стул. Некоторые бандиты смолкли. «Лярва! — завопила Эдита. — Проститутка деревенская! Я тебе покажу, как мужчин отбивать, гадюка!» Дальше последовали совершенно непристойные обороты. Ганюк деланно улыбался. «Ты чего лыбишься, свинья? Алкоголик проклятый!» — обрушилась на него Эдита, приведенная в бешенство этой улыбочкой. «Убери эту дуру», — шепнул Ганюк Жерепу, сидевшему рядом. Но двое бандитов, решив выслужиться, уже подступили к Эдите и сделали попытку схватить ее за руки. Раздался визг и вслед за этим крик боли, один из бандитов отпрянул — разъяренная Эдита расцарапала ему лицо от лба до подбородка. Встретив такое сопротивление, бандиты тоже рассвирепели. Завязалась свалка. Кто–то задел стол, и посуда со звоном посыпалась на пол. А в дальнем углу, согнувшись в три погибели и упершись руками в стену, стоял Штукман. Он пробирался к дверям, но не дошел — его стошнило раньше. Тем временем к вопящей Эдите приблизился Барабан. «Отвалите», — негромко сказал он боровшимся с ней бандитам и, улучив удобный момент, без лишних слов влепил ей кулачищем в переносицу. Эдита без чувств повалилась на пол, опрокидывая стулья. Затем ее вынесли. Это событие прошло уже почти незамеченным — гам стоял невообразимый. Вечер был скомкан. Варенька, некоторое время молча смотревшая расширенными глазами на все эти безобразия, вырвалась из объятий Ганюка и убежала. Ганюк бросился за ней. Ему удалось догнать ее и убедить поехать в УВД, где для молодоженов специально отделали несколько комнат. При этом Ганюк совершенно искренне проклинал всех бандитов. Первую брачную ночь они провели в УВД. Так началась семейная жизнь этой странной четы.

Глава 4

Прошло два месяца. В одно воскресное утро Варенька сидела у окна и безучастно глядела на площадь в кольце оголившихся лип. Было пасмурно. Листья падали и падали, расцвечивая черный асфальт. Их никто не подметал. Ганюка дома не было. Изредка за дверью слышались шаги, когда по бесконечным коридорам УВД проходили бандиты или проводили арестованного. Приглушенные дверью, доносились зевки и разговоры часовых. Варенька вспомнила последние два месяца, и они казались ей длинным кошмарным сном. Первая неделя… Они с мужем почти не разлучались. Ганюк не отходил от нее, на каждом шагу докучая ей своими судорожными ласками. В эту неделю он привез ей несколько шкатулок с драгоценностями, соболью шубу и две дубленки. На одной из них, на левой стороне спины, была небольшая дырочка, окруженная бурым пятном. На вопросы Вареньки Ганюк отвечал, что эти вещи — та часть, которая по закону причитается ему из конфискованного у спекулянтов имущества. Постепенно Ганюк стал все чаще и чаще отлучаться из дому, а возвращался затемно, и от него пахло вином. Сначала Варенька пыталась нежно отговорить мужа от вредной привычки. Тот каялся, но в то же время утверждал, что сразу отвыкнуть нельзя, что нужно это делать с умом. Прикрываясь громкими фразами вроде: «Дай срок, Варя, и все увидят, на что способен Евгений Грацианов», Ганюк продолжал вести нездоровый образ жизни. Мало–помалу он стал позволять себе напиваться до такой степени, что на все Варенькины упреки отвечал лишь бессмысленной ухмылкой и валился в супружескую постель как был — в форме и в сапогах. Варя плакала, раздевая мужа. На нее даже не произвело особого впечатления то, что от кителя Ганюка явственно пахло женскими духами, — разочарование и без этого было слишком сильным. Бедная девушка еще на что–то надеялась, но и этим надеждам предстояло скоро развеяться. Ганюк упорно избегал разговоров о том, как теперь идут дела в городе. И как–то раз во время очередной отлучки Ганюка Варенька ушла в город. Часовые не решились ее остановить. Однако поначалу она ничего не могла выяснить. Улицы были пустынны, половина окон в домах заколочена, на остальных — глухие занавески. Тротуары были усыпаны опавшими листьями, битым стеклом и разным мусором. На пути Вареньки попался продовольственный магазин. Нескольких букв над входом не хватало, и вместо слова «Продукты» получалось «…укты». Осколки разбитых витрин хрустели под ногами. Внутри царило полное запустение. Шаги Вареньки гулко отдавались под потолком. Холодильники были разломаны самым варварским образом, острые края вспоротой жести торчали во все стороны, угрожая разорвать на Варе одежду. Всюду валялись пустые консервные банки. Здесь тоже хрустело под ногами битое стекло, но били здесь в основном бутылки — об этом можно свидетельствовали уцелевшие донышки, горлышки и этикетки «Портвейн № 33». Незаметно для себя Варенька зашла в темный угол, отгороженный от зала холодиль- никами. В темноте у стены что–то белело. Безотчетный страх охватил Вареньку, но тем не менее она сделала несколько шагов вперед, напрягая зрение, чтобы рассмотреть странный предмет. Внезапно она вскрикнула и отпрянула к стене. Из угла выскочила тощая взъерошенная кошка и с воем промчалась мимо Вареньки. В углу лежал скелет. О роде занятий покойного можно было догадаться по белому полу- истлевшему халату, который прикрывал его кости. Несчастный продавец, видимо, погиб при попытке защитить магазин от погрома. Варенька опрометью бросилась на улицу, но тут же остановилась, дрожа от страха. В дверях, сгорбившись, стоял какой–то человек и сверлил Вареньку безумным взглядом из–под копны нечесаных волос. Так они стояли некоторое время друг против друга, а затем безумец поднял руку, указывая куда–то за спину Вареньки. Та невольно оберну лась и увидела на стене надпись «Мясо». «Мясо! — дико завопил несчастный. — Мясо! Ха–ха–ха!» Он разразился диким хохотом, затем внезапно повернулся и бросился бежать. Варенька вырвалась наконец на улицу и тоже побежала, остановившись только через несколько кварталов. Улицы оставались все так же пустынны. Редкие прохожие жались к стенам домов, готовые в любой момент юркнуть в подъезд. Мимо Вареньки старуха провезла в коляске детский гробик. Варенька брела все дальше и дальше, не отдавая себе отчета, куда и зачем. Повернув в какой–то переулок, она застыла в недоумении: так резок был контраст между огромной толпой, собравшейся здесь, и общим безлюдьем, царившим в городе. Подойдя поближе, Варенька поняла, что это очередь. Бросалось в глаза почти полное отсутствие мужчин Женщины с изможденными лицами, кутаясь в темные платки, настороженно озирались по сторонам. На Вареньку они глядели с явной неприязнью. У каждой на рукаве значился написанный мелом номер очереди. Варенька подошла еще ближе. «Скажите, пожалуйста, что здесь дают?» — обратилась она к одной из женщин. Та смерила ее взглядом с ног до головы и молча отвернулась. Варенька обратилась к другим, но ей никто не ответил. Вдруг до ее слуха донеслись обрывки фраз: «Шлюха…. Расфуфырилась…» Варенька секунду постояла как пораженная громом, затем всхлипнула и побежала прочь, закрыв лицо руками. Она долго блуждала после этого по городу, не разбирая дороги. Слезы высохли, осталось только тупое оцепенение. Когда она вышла на какую–то площадь, ее привел в себя странный шум, в котором сливались обрывки мелодии, возгласы, звон посуды. Перед Варенькой возвышалось здание, выстроенное в современном стиле из светлого камня, с огромными окнами, причем все окна были целы. Над входом, несмотря на светлое время дня, светилась электричеством вывеска «Ресторан «Прибой»». Шум доносился изнутри, однако и вокруг ресторана замечалось оживление. Много людей в милицейской форме входило в двери и выходило из них, создавая впечатление непрерывного движения. Как раз в это время одна компания показалась в дверях и, покачиваясь и опираясь друг на друга, начала спускаться по ступеням, покрытым красной бархатной дорожкой. Варенька вспомнила, что точно такую же дорожку она видела в районо, когда приходила туда по поводу оборудования для школьного кабинета физики. На площади у ресторана стояло несколько машин, в основном милицейских. Варенька крадучисьобошла ресторан и подошла к одному из его окон, выходившему на глухую стену дома напротив. В этом закутке никого не было. Варенька, поднявшись на цыпочки, прильнула к окну и ощутила глубокое потрясение.