Я знал его (СИ)

- Это красивая песня, - осторожно сказала она. - Бетховен, верно?

- Да, - сказал он, - девятая симфония, четвёртый фрагмент, "престо". Это... - он отвёл глаза. - Это... важно.

- Должна признаться, я предпочитаю поп.

Она проводила с ним больше времени, позволяя ему почувствовать себя комфортно, позволяя приготовиться к настоящим вопросам, но была толком не уверена, почему. Определенно, частично это было из-за прочитанных ранее документов на него, из-за его скованности с новыми людьми. Но кроме того, она хотела просто поговорить с ним, увидеть его, узнать, как он вёл себя вне допросов и запугиваний. Она хотела, чтобы она могла назначить встречу в другом, более приятном месте. В неформальной, удобной обстановке.

Мана нахмурилась на саму себя. Она глянула вниз на длину своей юбки, на то, насколько много показывала ему. Даже её блузка была туго застегнута, а декольте выставлено вперёд, навстречу его глазам. Обычно так на работу она не одевалась, но сегодняшнее утро прошло как в тумане. Она знала, что где-то в подсознании приняла решение одеться вот так, попытаться привлечь его внимание, чтобы похоть затуманила его мышление и позволила языку достичь желаемого пункта назначения. Она попыталась об этом не думать.

Несмотря на это, она села прямо, положив руки на колени и отведя плечи назад. Она гадала, было ли сознательным решением надеть пуш-ап лифчик или нет.

- Мне тоже нравится поп-музыка, - сказал Синдзи, не желая показаться снобом, - но в наше время классику легче достать.

Он не отводил взгляда от её лица.

- Итак, давайте начнём? Я уверен, что вы проделали весь путь сюда не для того, чтобы поговорить о музыке.

- Вы правы, Синдзи-сан, - Мана вздохнула. - Эмм, я не знаю, как бы начать...

"Что ты творишь?" - закричала она себе.

- Пожалуйста, просто скажите, о чём бы вы хотели поговорить.

- Хорошо... Синдзи-сан, можем ли мы поговорить о вашем прошлом?

- Конечно. За этим все сюда и приходят.

- Если вы не хотите...

- Что вы желаете узнать? Можете сказать точнее?

- Простите, я неясно выразилась. Эмм, вы... - Мана остановилась. Почему она так нервничала? Встреча с Аской на неё так не влияла. Конечно, это было волнительно, как минимум, поначалу, но реальность быстро разрушила её мечты. Но Синдзи... он хранил правду. Он был правдой.

- Вы в порядке?

- Да... да. Простите. Вы расскажете мне о... - опять она остановилась. У неё была лишь одна попытка заполучить его доверие, выведать его секреты. Одна. - Синдзи-сан, какое ваше самое лучшее воспоминание о жизни в Токио-3?

Он не выглядел удивлённым её вопросом. Чёрт. Она надеялась, что её попытка продемонстрировать доброту застанет его врасплох. Однако, он, казалось, ожидал её.

- Честно говоря, у меня не особо много счастливых воспоминаний, - Синдзи закрыл глаза и мягко вздохнул. - Моё самое счастливое воспоминание... было лишь мгновением. Во время одной из битв, я увидел... я подумал, что увидел смерть Аянами... - он открыл глаза. - Позже Мисато-сан сказала мне, что она жива. В тот миг, когда я это услышал... тогда я был счастливее всего в жизни.

То, как он разговаривал... даже о такой личной вещи... как будто он был равнодушен ко всему вокруг. Отчуждён. Это волновало её. Он говорил о том, как его подруга чуть не погибла, но звучал при этом так, словно обсуждал Налоговый Кодекс. Мана нахмурилась. Она решила попробовать вызвать искреннюю реакцию.

- Аянами Рей, - сказала Мана, жалея, что не знает о ней больше. - Вы любили её?

И опять её слова не вызвали у него никакой видимой реакции.

- Я не знаю, - Синдзи посмотрел в окно. - На самом деле не знаю. Прошло так много времени с тех пор, как мы...

Он остановился. Надолго.

- Все ещё тяжело так свободно говорить о ней. Она сильно страдала, пожалуй, больше всех нас.

Опять странное отчуждение.

- То есть вы... волновались о ней?

- Да. Я не очень хорошо её знал. Не думаю, что кто-то знал, но... - он опять вздохнул, на этот раз дольше. - Я никогда не знал её так хорошо, как должен был.

Его рука прошлась по подбородку и он моргнул, почувствовав небольшой клочок щетины. Ногти начали скрести её, пытаясь очистить лицо.

- Что ещё вы хотите знать?

- Эмм... что ж... вы жили с Кацураги-сан и... - она поколебалась, прежде чем назвать её имя, - Сорью-сан, верно? Какими они были?

- Мисато-сан и Аска? Они были... милы. Мы жили вместе. Сперва это было... странно. Я никогда до этого не жил с молодыми женщинами и они любили дразнить меня... но это была ерунда.

Он остановился, когда начался особенно сильный пассаж "Оды". Его лоб пошёл морщинами.

- Иногда... Аска задиралась, но, полагаю, я того заслуживал. То есть, теперь я понимаю, что она просто заботилась обо мне. Они никогда не была тем, кто сдерживается... кроме как с Кадзи-саном, - он остановился. - Аска... с ней все хорошо? Я давно её уже не видел.

- Она... в порядке. Не волнуйтесь.

- Хорошо, - произнёс Синдзи очень мягко, словно молитву.

- Когда вы видели её в последний раз? - спросила Мана. Это был резкий, нетактичный вопрос. Она знала это, но всё равно спросила.

- Годы назад. Ещё до того, как военные нашли нас. Я уже не помню точно, - он замолчал, глядя на пол. - Последним, что она мне сказала, было "ненавижу тебя".

Мана вздёрнула бровь. Она вспомнила своё предыдущее интервью: казалось, что Аска боялась сказать хоть что-то плохое о Синдзи.

И опять же, он говорил о человеке, который, очевидно, был близок ему, но её неприкрытая ненависть колебала его не сильнее лёгкого ветерка.

- Почему она это сказала? - спросила Мана.

- Был один Ангел, - осторожно сказал он, - и он... сделал с ней что-то ужасное. Он атаковал её разум, сделал с ним что-то. Заставил вновь пережить ужасные события. Не думаю, что она восстановилась после этого. Она навсегда осталась другой, - его глаза опустились в сочувствии. - Все Ангелы были плохи. Поэтому мы и сражались с ними.

- Почему вы сражались, Синдзи-сан? - спросила Мана.

- Потому что мне так сказали.

- Вам сказали, что произойдёт, если вы не будете сражаться?

- Не сразу, - сказал Синдзи. - Сперва мне сказали, что вместо меня пойдет Аянами. Она была сильно ранена, поэтому я должен был сражаться. Потом мне сказали, что если я откажусь или облажаюсь, то человечество будет уничтожено. Мисато-сан... она сказала мне, что не готова умереть.

Мана прикусила губу. Несмотря на спокойный тон, глаза его говорили о незаживших ранах.

- Почему вы продолжали? - спросила она. - Вам приходилось проходить через многое, всем вам, но вы продолжали сражаться. Могу я спросить, почему?

- Думаю... думаю, мне было легче, чем остальным. Пилотирование никогда не было для меня полной картиной. Думаю, это может прозвучать странным, но я не был таким, как Аянами или Аска. Они... они словно жили для того, чтобы пилотировать, - он сделал паузу. - Порой я гадал, почему они не были друзьями.

- Вы все не были друзьями?

- Нет. Мы иногда разговаривали и у нас были приятные совместные моменты... но они друг друга не любили.

- Почему? - спросила Мана.

- Ну... они были так сосредоточены и преданы Евам. Аска чувствовала, что это было нечто вроде знака чести. Аянами... она... у неё как будто была в жизни только Ева, - он затих. - Они были похожи во многом. Но... я не знаю. Аска всегда соревновалась со всеми, а Аянами была безразлична к большинству людей. Они не ладили.

По его тону Мана поняла, что пора перейти к новой теме.

- Синдзи-сан, вы можете рассказать мне о NERV? О людях, работавших там?

- Я не особо хорошо их знал. Мы не особо разговаривали. Кадзи-сан и Рицко-сан порой говорили со мной, но обычно это были лишь косвенные попытки заставить меня пилотировать, - он отвёл взгляд. - Не могу их винить, на самом деле. В конце-концов, все они зависели от нас. Они не хотели умирать. У них не было выбора, кроме как положиться на нас.