Пылай для меня (ЛП)

Образ Чокнутого Рогана возник у меня в голове. Было что-то такое в этих голубых глазах, глядящих в камеру. Не совсем грусть, а некое самоосознание, подчеркнутое немного горькой улыбкой. Как если бы он знал, что был человеческим ураганом, и сожалел об этом, но не собирался останавливаться. Вероятно, я была слишком мнительной. Как, ради всего святого, они сдерживали его в армии? Я воочию видела, что война делает с людьми. Если Превосходный сорвется, сотни солдат умрут.

Сорок пять минут спустя, когда я наконец-то остановилась у склада, меня уже мутило от вопросов и бесплодных предположений. И я здорово проголодалась. Едва я вошла в коридор, как меня окутали ароматы свежевыпеченного печенья, соуса для барбекю и пряного мяса. Корица, чеснок, тмин... ммм. Я скинула туфли и позволила аромату заманить меня на кухню. На кухонном острове меня ожидали записка и две тарелки с запеченной свининой и печеньем. Записка гласила: « Невада, сегодня у меня ранний отбой. Позаботься обо всем сама и, пожалуйста, передай тарелку бабушке, иначе она опять забудет поесть». Моя мама называла «ранним отбоем» периоды, когда она тосковала по папе и не хотела, чтобы мы видели, как она плачет. Я ее понимала. Прошло уже пять лет, но я тоже скучала по папе. Я могла закрыть глаза и представить, как он копошится в кладовке, жалуясь, что кто-то съел стейк, который он приберег, и теперь ему придется есть ненатуральные продукты, вроде салата и гренок. Мама всегда была крепким орешком. Она смеялась, когда папа был рядом. Она и сейчас смеется. Просто не так часто.

Я проглотила еду, ополоснула тарелку, сунула ее в посудомойку, и понесла вторую тарелку и стакан чая со льдом в заднюю часть склада. После того, как вы миновали главные стены, никакого намека на наше жилое пространство не оставалось. Это была автомастерская: гидроизолированный бетонный пол был отполирован до темного блеска, инструменты на стенах, бронетехника, одна с оружием малого калибра, другая с танкоподобными стволами, притаившаяся во мраке, и бабушкин запах: бензина, моторного масла и пороха.

Посреди пола, купаясь в лучах прожекторов, стоял бронетранспортер. Худые ноги бабушки Фриды торчали из-под его днища. Справа сидела Арабелла, расположившись на корпусе армейского вездехода, накрытого темно-зеленым брезентом. Совсем, как я в детстве. Когда я возвращалась домой после школы, мама с папой были на работе, поэтому я брала перекус и отправлялась к бабуле в ее мастерскую. Бабуле можно было рассказать обо всем на свете. Она говорила, что машины с ней разговаривали, если она им позволяла. Как и дети. Она никогда не осуждала, и даже если ты ругался или признавался, что натворил несусветных глупостей, она никогда не рассказывала об этом маме и папе. Здесь я высказывала большую часть своих страхов и переживаний. Затем настала очередь Берна и Каталины, а теперь Арабеллы и Леона. Сейчас мы все были заняты, и не навещали ее так часто, но, хотя бы раз в неделю, кто-то из нас приходил сюда выпустить пар и потрясти кулаками.

- Ужин! - позвала я.

Арабелла отодвинулась на другой конец брезента. Выглядела она угрюмо. Похоже, в школе что-то не ладилось.

Бабуля выскользнула из-под машины и села.

- Еда. Да. Я проголодалась.

Я отдала ей тарелку и кивнула на машину.

- Как его зовут?

- Тьяго. - Бабуля коснулась металла. На мгновение взгляд стал рассеянным - ее магия соединялась с внутренними механизмами мотора Тьяго. - Класс Паук-Волк. Мне он кажется Тьяго.

Мех-маги как моя бабушка были редкостью. Кто-то из них делал оружие, другие работали в гражданском строительстве, но все они обладали магической связью с металлическими вещами и подвижными частями. Для бабули Фриды это были бронированные передвижные средства. Она жила и дышала низким гулом их моторов и паленым ароматом их орудий. Танки, полевые артиллерийские машины, бронетранспортеры - она любила их всех. По счастливой случайности, большинство Домов обладали собственными службами безопасности, и у нее был постоянный поток клиентов.

- Как мама? - спросила бабуля. - Она была расстроена.

- Она в порядке, - ответила я. - Просто скучает по папе. У меня есть вопрос.

- Выкладывай! - сказала бабуля.

- Как в армии держат магов в узде? Если один из них срывается, они же не будут уничтожать всю группу?

- Шокеры, - сказала бабуля Фрида. - Также известны как веселые зуммеры, шейкеры, тряска кальмара.

- Тряска кальмара?

- Кальмар - это морской пехотинец, - сказала бабуля. - Военно-морской флот первым стал использовать шокеры, потому что быстро обнаружили, что маги и корабли не всегда хорошо сочетаются.

Имело смысл. Если вы подожжете корабль, или вызовете рой ядовитых мух, спастись будет негде.

- Это какое-то устройство, которое имплантируют в руки. Совершенно незаметно снаружи, но позволяет поразить любого магией. Причиняет тебе ужасную боль, но тому, кого ты схватила, еще больнее. По-настоящему гадкое приспособление. Люди умирали от них.

- Люди, которых тряхнули?

Я задумалась, случалось ли такое с Чокнутым Роганом... ладно, мне пора прекратить зацикливаться на этих глазах. Я только перешла в старшие классы, когда была сделана эта запись. Он, вероятно, даже выглядел по-другому. И совершенно точно не был тем девятнадцатилетним. Он прошел через шесть лет войны. Война перемалывала людей и выплевывала остатки. Если я продолжу в том же духе, то закончу в Герольде, выискивая фанфики про Чокнутого Рогана. «Мы занимались любовью, пока город вокруг нас рушился, рассыпаясь кусками бетона от безысходности...» Да, точно.

Бабуля кивнула.

 - Пораженные, и те, кто их поразил. Шок работает в обе стороны. Сначала нужно зарядить прибор собственной магией, и только тогда он сразит человека, которого ты коснешься. Штучка поглощает немало сил. Если она возьмет слишком много магии, тело не выдержит, и тебе крышка. В первых испытаниях смертность превышала тридцать процентов. Ко времени службы Пенелопы, их уже значительно улучшили. Ты просто не поверишь, какие у них сейчас устройства. Мой знакомый может парочку имплантировать.

Это меня не удивило.

- Это незаконно?

- О да. - Бабуля улыбнулась. - И ты можешь умереть от этого. Хочешь такую штуку?

- Нет, спасибо.

- Уверена? - Бабуля подмигнула Арабелле. - Тебе больше не понадобится «тазер».

- Да, у меня все отлично. И, кроме того, я стараюсь избегать ситуаций, когда мне в первую очередь нужно использовать «тазер».

- Ага.

- Например, у меня был шанс допросить владельца мото-салона поздно вечером, но вместо этого я решила вернуться домой.

Бабушка Фрида поставила тарелку и подняла пятифутовую монтировку, которая использовалась для разборки гусениц на транспорте. В умелых руках та могла обездвижить танк, а бабушка Фрида была экспертом.

- Я не понимаю тебя, Нева. Тебе двадцать пять лет. Где твоя жажда приключений? Когда я была в твоем возрасте, я была на другом конце света от места, где родилась. Ты просто такая... благоразумная.

Арабелла оживилась, почувствовав, как запахло жареным. Мне нужно пресечь это в зародыше, или подколки никогда не закончатся. Тех, кто демонстрирует слабость перед подростками, дразнят до смерти. Суровая правда жизни.

- У меня вся семья странная. Кто-то должен быть благоразумным, чтобы остальные могли быть безрассудными чудаками.

- Тебе нужно пожить немного для себя. - Бабушка вставила монтировку в зубец гусениц. - Сходи на свидание с плохим парнем. Кинься в драку, очертя голову. Напейся. Хоть что-нибудь!

Игра на чувстве вины. К несчастью для бабушки, я росла с четырьмя младшими братьями и сестрами. Временами игра на чувстве вины была единственной причиной, по которой в доме делалась уборка.

- Бабушка, почему ты не вяжешь?

- Что?

- Почему ты не вяжешь? Все бабушки вяжут.

Бабушка навалилась на монтировку. Гусеница расцепилась и рухнула на пол с громким лязгом. Она уставилась на меня большими голубыми глазами.

- Ты хочешь, чтобы я вязала?