Игрушка (СИ)

Каретников не без колебаний решился, наконец, задать прямой вопрос своему новому знакомому:

"Владимир Михайлович, что вы предполагаете предпринять по моему делу?"

"Вопрос преждевременный, Олег Павлович, - сразу заговорил Найдёнов. - У меня мало информации. Ведь мы только предполагаем, что на вас поступил сигнал. Если это так, то я должен знать от кого. Одно дело - информация поступила от нашего заштатного сотрудника - секретного 153сотрудника, а другое - от простого советского гражданина таким способом проявляющего свою гражданскую бдительность. К сигналам сексотов у нас относятся более ответственно. И выйти на него будет труднее, чем на простого гражданина. Сексоты у нас работают под псевдонимами".

"А почему вы считаете, что нам на него нужно обязательно выходить?" - продолжал выспрашивать Каретников.

"Искренне работающий сексот, заинтересован в том, чтобы информация, поступающая от него, была полезна его шефам. Поэтому он будет копать под вас и дальше. Его нужно остановить, а удастся это сделать в том случае, если я на него выйду. Вы, Олег Павлович, помогите мне. Перетрясите в уме всё ваше окружение и попробуйте определить: кто способен на такое. И ещё - отчёт делайте как можно обширнее, длиннее. У нас не любят читать длинные тексты. Сотрудник, которому выпадет читать ваш отчёт, если поленится и не станет его изучать, то обязательно напишет по вам положительное заключение. Так что, вот вам мой совет: лейте больше воды в ваш отчёт".

"Спасибо, Владимир Михайлович, ваши рекомендации учту, а советом вашим обязательно воспользуюсь".

"Вот и хорошо. Пойдёмте укладываться спать. Завтра рано вставать. Я вас разбужу в пять часов. Не возражаете?" - спросил Найдёнов и при этом заговорчески взглянул на собеседника.

"Не возражаю. Я привык рано вставать. Утром лучше всего думается", - ответил Каретников.

"И мне тоже", - согласился отставной полковник, ещё раз взглянул на 154собеседника, улыбнулся, встретившись с ним взглядом и направился к дому, тем самым приглашая гостя следовать за ним.

----------------------------------

Достаточно было написать на конверте: "Ленинград, Литейный 4" и изложить суть дела и можно было не сомневаться - письмо найдёт своего адресата. Пожалуй, из всех ветвей власти в стране реального социализма эта ветвь чётче всех работала и безотказней всех реагировала на инициативы трудящихся.

Генерал майор КГБ сидел на третьем этаже этого здания, в своём кабинете с окнами на Литейный, за обычным канцелярским столом в жёстком кресле, отполированном задами его предшественников. В этом случае зады были другими, можно сказать - пролетарскими, а не дворянскими. И сукно, прикрывавшее их другое - военное, а потому и качество полировки соответствующее. Ах, как много интересного могло бы рассказать это кресло, будь оно одушевлённым предметом. Стало оно свидетелем ярчайших примеров человеческой глупости, подлости, жестокости и - ума, благородства, доброты. "Прошли те времена непримиримой классовой борьбы, - размышляло бы кресло, - когда каждый день... Да что там - день, круглые сутки приходилось работать, помогая стражам пролетарской революции чистить и чистить молодое государство рабочих и крестьян от чуждых ему элементов. А сейчас - полный застой и сидит на мне этот уже не молодой генерал в новеньком общевойсковом мундире. Сидит уже давно - целый месяц; но ни одного допроса, ни одного избитого в кровь врага, ни одного раскаявшегося и направленного на путь истинный (на путь активного строительства коммунизма) гражданина, - не видело кресло за период сидения на нём своего нового господина. Вот и Феликс Дзержинский как будто приуныл, взирая с портрета своим пронзительным взглядом на 155полупустой письменный стол...

Генерал протянул руку, открыл правую дверцу стола и, не глядя, взял с верхней полки папку. Нажав на кнопку переговорного устройства и наклонившись к нему, отрывисто скомандовал: "Капитана Величко ко мне!"

"Есть, товарищ генерал", - ответило устройство и щёлкнуло, отключившись.

Генерал встал из-за стола и подошёл к окну. За окном кипела жизнь: трамваи, машины, люди - всё было в движении. Гужевая повозка тащилась по противоположной от генерала стороне Литейного проспекта.

"Уже редкость, - отметил он про себя, провожая взглядом телегу и запряжённую в неё лошадь. - Тяжеловоз", - в уме констатировал генерал, определив породу лошади по ширине её спины.

"Разрешите войти, товарищ генерал?" - раздался за спиной знакомый голос.

"Входи, Глеб Иванович, входи", - сказал генерал, вернулся к столу и взял в руки папку.

"Вот, Глеб Иванович, займитесь этим, - протягивая папку вошедшему, сказал он. - Если потребуется наружка, подадите заявку и учтите, что в оперативном отделе сейчас мало людей. Поэтому заявку нужно подавать заранее".

"Понял, товарищ генерал. Разрешите идти?"

"Идите".

Генерал не сомневался, что этот капитан действительно всё понял так, как надо. Когда уходил на повышение, то ему разрешили с прежнего места работы взять с собой двух человек. Когда узнал об этом, то сразу подумал о капитане Величко. И генералу больше никого и не нужно было бы - 156хватило бы и одного капитана, но разнарядка поступила на двоих, поэтому генерал отдал право выбора второго - капитану, не двусмысленно намекнув - кого бы ему хотелось видеть вторым. Так тот и выбрал лейтенанта Найдёнова. Таким образом, из областного подразделения КГБ в город перешли сразу трое сотрудников.

Капитан вернулся к себе, сел за стол и раскрыл папку. В папке оказался всего один документ. Секретный сотрудник (агентурное имя Стивенс), доносил, что в Ленинградском институте психиатрии в одной из его лабораторий, её заведующий, некий Каретников Олег Павлович, ведёт исследования вне плановых заданий. Другими словами, человек занимается тем, что ему и не поручено совсем. В конце своего сообщения Стивенс высказывает предположение, что подпольные разработки, проводимые заведующим лабораторией, по косвенным данным имеют двойное назначение: как гражданское, так и военное.

"Хорошо бы встретиться с этим агентом", - подумал капитан, но он знал, что по законам агентурной работы, агент контактирует только со своим вербовщиком, то есть только с тем работником, который и брал с него подписку - оформлял его.

"Нужно установить - чей это агент, - продолжал размышлять капитан. - Вот пусть этим Алексей и займётся, а у меня есть дела поважнее".

"Товарищ лейтенант, - обратился капитан к молодому человеку в гражданской одежде, сидевшему за соседним столом и читающему газету "Ленинградская правда", - товарищ лейтенант, ознакомьтесь с этим материалом и через час доложите мне свои соображения".

Лейтенант молча кивнул и принял от капитана папку.

157 ------------------------------------------

Целый месяц Иван читал книгу деда, написанную им после прочтения полного собрания сочинений В.И. Ленина, четвёртое издание. Приходил в комнату деда как в читальный зал и часами просиживал за книгой. Машина, на которой он должен был перевозить грузы, стояла на улице, а он сидел и читал, читал, читал. Отказался от всяких халтур. Даже с Риммой стал реже встречаться, хотя уже понимал - насколько велико значение этой женщины в его жизни. Его сверстники все по-переженились и от того погрязли в быте окончательно. Это те, кому посчастливилось стать хорошими семьянинами, их было единицы, а те, кому повезло меньше - спивались на глазах или ловеласничали напропалую, не обращая внимания на страдания их жён. Наблюдая эти неприглядные картины, Иван понял - Римма дала ему возможность оглядеться в этом мире, понять его и уже сознательно выбирать: пойти ли на создание семьи или так и остаться холостым и свободным для решения каких-то других задач не связанных с деторождением. Римма помогла ему осознать ту ответственность, которая ложится перед мужчиной-родителем. Читая книгу, Иван понимал, что он пока ещё совсем не готов стать отцом - он не понимает действительность в достаточной, для организации семейной жизни, степени.