Мороз (СИ)

Почувствовав запах горелой каши, он вскочил и, обжигая пальцы, убрал котелок с печи.

- Пора и поесть, - проговорил он вполголоса, и поймал себя на этом. " Я уже сам с собой разговариваю, - нахмурился Артур. - Ну, ничего, это обычное для одиноких людей дело".

За ужином съев кашу сверху, пригорелую залил водой и оставил до утра. Ему стало жарко, и он открыл двери зимовья. Снаружи стояла мокрая темнота, шумел и покачивался под ветром темный лес. Однако, за толстыми стенами избушки он был в безопасности и, поеживаясь, думал, каково было бы ночевать под дождем у заливаемого костра под продуваемым брезентовым пологом. Перед сном он занес в домик охапку дров из поленницы, и при этом думал с благодарностью об охотнике, живущем здесь зимой на промысле.

Неподалеку от зимовья был срублен лабаз на верху ошкуренной сосны, метрах в пяти от земли, а у избушки стояла прислоненная к крыше высокая лестница. "Перед охотничьим сезоном на лодках завезут продукты, чтобы звери не разорили зимовье, спрячут их на лабазе, куда даже соболек не залезет, дверца то закрыта...

Вечером, он сквозь дальние деревья видел, чуть в низине, широкую реку, наверное, Муякан, но спуститься к воде, не было времени....

Заснул он, разморенный теплом и безопасностью, очень быстро, и видел приятные сны: мать, от которой давно уехал в город, старшего брата...

Поселок, в котором он родился и жил, был не велик и находился далеко от Сибири и лесов, на Украине, в Черниговской области.

Учился он хорошо и по окончании школы решил ехать в Иркутск поступать на журналистику. Там и конкурсы были поменьше, да и жить, казалось, будет интереснее. Про дом и родных он почти не вспоминал, жизнь закружила, но иногда, во сне он видел улицу поселка, шоссейную дорогу, по которой мчались машины в Киев и из Киев, мужиков летним вечером, толпящихся перед пивным киоском...

... В тепле спал, не просыпаясь до утра, и проснулся с улыбкой на лице...

Выйдя на воздух, глубоко вдохнул влажный, пахнущий сосной воздух и огляделся. Дождь кончился недавно, и серые тучи быстро неслись, подгоняемые ветром на север. Иногда, кое-где, в просвете мелькало синее небо, но тут же пряталось за набежавшей тучей. Было прохладно...

Артур сходил к реке, умылся речной водой, вгляделся: и вниз и вверх по течению, но ничего, кроме зарослей кустарников и высокой травы под деревьями, не высмотрел. Возвратившись, он развел костер, вскипятил чай, отмыл горячей водой котелок из-под каши, позавтракал, открыв последнюю банку консервов, поел, хрустя начинающими пахнуть плесенью, сухарями. "Надо сегодня какую-нибудь птичку добыть", - думал он, укладывая отощавший рюкзак. Уходя, помахал избушке рукой, так она, кстати, оказалась на его пути.

Рюкзак показался необычайно легким, и тут же Артур вспомнил, что продукты кончаются, и почти бегом возвратился в зимовье. На окошке, изгрызенные мышами лежали засохшие горбушки, и он, собрав их, положил в продуктовый мешок. "Пригодятся, - думал он. - Буду перед едой обжигать на костре. И еще придется охотиться на птиц, не жалея времени". С утра в животе голодно урчало, и, запыхавшись, он тут же вспотел...

"Слабею", - равнодушно отметил он...

Выйдя на тропу, Артур скоро промок от падающих с веток стланика холодных, крупных капель от прошедшего ночью дождя. Чтобы согреться, прибавил шагу, но несколько раз поскользнулся на мокрой тропе и старался идти осторожнее...

Вскоре тропа превратилась почти в дорогу, расширилась, и кое-где были отчетливо видны лошадиные подкованные следы. "Человек где-то недалеко живет, - отметил про себя и стал прислушиваться и вглядываться. Невольное беспокойство вкралось в сознание. Он так привык быть совершенно один на сотню километров вокруг, что готов был пожалеть о приближающемся человеческом жилье...

Большая река возникла неожиданно, словно вывернула из-за поворота. "Это уже Муя, - проговорил Артур вслух. - И какая она большая. От берега до берега будет метров сто, а то и больше. И течение быстрое", - отметил он и спустился к воде, оставив рюкзак на верху крутого берега. Солнца не было видно сквозь тучи, но чувствовалось, что погода налаживается, и кое-где у горизонта светились синие дыры ясного неба.

Походник ступил на плоский камень, лежащий в воде, присел и, с удовольствием хлебнув несколько глотков вкусной воды, умыл лицо, чувствуя под пальцами отросшую, помягчевшую бороду. Потом, взобравшись к рюкзаку, присел на травку, и стал следить за течением на реке, выдавливающей на поверхность водные струи из глубины. Чуть дальше середины, вдруг выпрыгнула и шлепнулась в воду большая рыбина.

"Ну, почему я не рыбак!? - сокрушался Артур. - Здесь в реках столько рыбы, что можно кормиться и вареной, и жареной, и пареной рыбой", - он сглотнул слюну и почувствовал сосущий голод...

За время похода он сильно изменился, похудел, оброс бородой, и на голове волосы грязные и давно нечесаные торчали во все стороны. Глаза ввалились, и черные зрачки блестели беспокойно. Кожа на лице и шее загорела до черноты, и светлые морщинки разбегались от глаз к вискам. Руки тоже были коричневыми с множеством ссадин, больших и малых. Одежда стала серо-зеленого грязноватого цвета, от ночевок у костра и пропахла дымом, так что Артур сам чуял этот запах...

Сапоги он вымыл в речке, и они были более или менее чистые.

Но человек не обращал внимания на свою внешность, и ему даже нравился этот запах копченостей от одежды, струйчатая мягкость бороды, длинные волосы на голове...

Речная долина расширилась, и на противоположном берегу за предгорьями виднелся высокий горный хребет с белыми снежными шапками вершин. Тропа, коричнево-серо-зеленой ниточкой мелькала впереди, извиваясь по берегу, то, удаляясь от воды, то бежала по береговому краю.

Пара белых лебедей, медленно махая крыльями, летела вверх по течению и видела и широкую серо-стальную реку, и ленту тропы, и маленькую фигуру человека, одиноко шагающего им навстречу, вниз по реке. Гортанно перекликаясь, шурша большими крыльями, они вскоре скрылись, за сосновыми пушисто-зелеными вершинами прибрежного сосняка.

А человек шел и шел, неуклонно приближаясь к заветной цели. Вдруг из-под ног с громким хлопаньем вылетела парочка рябчиков и, лавируя между хвойными лапами стланика, вскоре, вновь сели на землю.

Человек замер на секунду, потом сбросил рюкзак, достал сверток, проворно собрал обрез, зарядил дробовым патроном, клацнул замками, взвел предохранитель и, крадучись, нагнувшись, осторожно сделал несколько быстрых шагов в сторону рябчиков.

Переждав, сделал еще перебежку и, вглядевшись, заметил мелькнувшего, бегущего в стланниковой чаще рябчика. Вскинув ружье, он взвёл курок прицелился, но рябчик, мелькнув еще раз, словно растворился в хвойной зелени. Человек поводил стволом, потом медленно опустил ружье и, глубоко вздохнув, выпрямился. Чуть погодя, он сделал несколько шагов вперед и вновь, как ему казалось, увидев птицу на земле, снова быстро прицелился.

Но проходила секунда за секундой, а выстрела не было. Через время. человек, опустив ружье, зашагал вперед, и уже с другого места справа от него, из кустов раздалось хлопанье крыльев взлетевших рябчиков. Раздосадовано махнув рукой, неудачливый охотник, держа ружье в правой руке, стволом вниз, левой отводя ветки стланика, вышел на грязную после дождя тропу, и тут за спиной его в просвете туч вспыхнуло яркими лучами полуденное солнце...

Он, направляясь к рюкзаку, повернул голову в сторону этого яркого света... Правая нога, ступив на скользкую кочку, поехала по липкой грязи, и охотник, сохраняя равновесие, взмахнул правой рукой с ружьем. Пальцы напряглись, сжались, и указательный, резко нажал на курок...

Грянул выстрел, и человек упал - заряд попал в левую ногу, и дробь, пробив сапог, раздробила кости и хрящи голеностопа с такой силой, что почти оторвала ступню...

Артуру почему-то показалось, что он сильно ударил стволом по ступне, и потому, подвернув ногу, упал. При падении он выпустил ружье. Оно, курком сильно ударило отдачей по пальцу.