Кремниевое сердце (СИ)

Annotation

ПРОВЕРКА

Пагава Мамука

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Пагава Мамука

Кремниевое сердце

Глава 1

Вообрази птичку.

Да, читатель - это обращено к тебе. Так что вообрази птичку. Представил? Какова она? Расплывчата? Бесформенна? Хорошо, теперь этому неказистому образу добавь несколько штришков: с голубоватым отливом крылья и длинный хвостик, ярко-жёлтого цвета пузатое брюшко, которое пересекает широкая чёрная полоска от груди до гузки. Ну как? Появляются очертании твоей птички в воображении? Давай продолжим чёрно-синей головкой, белыми щёчками и жёлто-зелёной спинкой. Никого не напоминает? Дам подсказку: она полностью умещается в твоих ладонях.

Да, мой читатель, это синица. Пока ещё безмолвная, застывшая во времени и воображении синица. Удивительно ведь как она появилась из ниоткуда в твоей голове? Разум чудесен своей силою созидания. Можно творить и уничтожать целые миры одной мыслью. А можно ограничиться сценой между поглощённой друг другой парой, представив себя и свою любовь. Но нас интересует конкретная синица в твоих руках, пока ещё бездыханная и тихая. Нет, она не мертва. Смерть является частью жизни, а птичка пока просто существует. Но в твоих силах вдохнуть в неё жизнь, представив, как она молниеносно дышит, как неустанно отбивает ритм её сердечка с размером в горошину, как вертится туда-сюда её голова, а взгляд в её глазах-бусинках пропитан страхом. Ведь синица, как и любая другая птица, сотворена быть вольной. И как не было бы приятно держать в своих руках это пернатое создание, чувствовать, как течёт её жизнь, а главное, как эта жизнь подвластна тебе и только тебе, но отпусти синицу в свободный полёт. Давай посмотрим, что из этого выйдет.

В начале было вовсе не слово, в начале была мысль. С мыслью пришло осознание своего существования. Но как мы выяснили существование - это ещё не жизнь. Перспектива отсутствия жизни порождало страх - первобытный, липкий и всеобъемлющий. Но страх приходит только к тем, у кого есть жизнь. И если ты боишься - значит ещё жив. Или уже жив - это с какой стороны посмотреть. А вот чтобы глянуть как оно на деле - надо распахнуть свои очи. Сквозь резкую боль во всём теле, сквозь наждак, поселившийся в голове, но надо открыть глаза.

Тонкая и яркая полоска света пронзает непроглядную тьму.

Тьма, конечно, комфортна, но свет, хоть и обжигает, но манит и сладостен. Ведь свет - это жизнь. А именно жить ей хотелось больше всего.

Наивная.

Она вновь попыталась окунуться в бескрайний бассейн света, преодолевая мучительную слабость. Победой ей стал свет преобразующийся в несколько клякс. Пелена в глазах сходила на нет издевательски медленно.

Боль, страх, слабость, - чувства трансформировались в заполняемую с ног до головы радость от осознания, что она жива. Ведь сердце размеренно бьётся, отдавая по ушам молотом по наковальне, ведь лёгкие дышат таким свежим воздухом. Сами.

В глазах наконец-то прояснялось: на неё нависал белоснежный потолок с размеренно гудящими флуоресцентными лампами. Самые обыкновенные лампы, которые встречаются в любой точке земного шара. А это значило только одно - это не мир иной, это её мир.

К чувству радости добавилось облегчение: "Всё получилось!" У неё была абсолютная уверенность, что всё хорошо, всё так и должно быть, несмотря на то, что память всё ещё затуманена плотной дымкой и разбита на несвязные фрагменты. Воспоминания возвращались и выстраивались в целую картину долго, болезненно: мама и папа, которые долго отговаривали от безрассудного поступка; любимый младший братец с очень острым языком, но по-своему проявлявший заботу; близкие друзья, поддержавшие в трудную минуту и не отвернулись в самый ответственный час; родной мегаполис, оставшийся позади, потому что она была больна. Сердце кольнуло такой узнаваемой печалью и грустью. Картина дополнялась слезами и истериками, когда она в своё время всё узнала. Месяцы депрессии, попытка суицида. Но всё это в прошлом, ведь решение проблемы было найдено. И решение - успешно, раз она вновь открыла очи.

В горле противный комок тошноты, голова гудит. Тело не слушалось, мышцы всё ещё не отошли ото сна. Но и торопиться было некуда - лишние десять-двадцать минут в её случае уже не сделают никакой погоды. Оставалось только успокоиться, расслабиться и наслаждаться продолжением своей жизни. Ибо если всё прошло успешно - она обманула саму Смерть. Есть чем похвастаться.

Она попыталась перевести свой взгляд. В глазах всё ещё плыло, но ей удалось высмотреть рядом с её кроватью аппарат, мерно попискивающий вслед за сердцем. Никаких проводков не тянулось - всё же десять лет должно было пройти, а прогресс явно на месте куковать не очень-то собирался. Только катетер от капельницы был вставлен в правую руку, не давая от голода угаснуть маленькому огоньку её жизни.

Всё вокруг девушка видела словно на мутном холсте, и этого вполне достаточно, чтобы вызвать неподдельный интерес: где она? Её палата находилась в стеклянном боксе, погружённый в помещение без каких-либо окон. Только бетонные стены с рассыпающейся бело-зелёной краской, да тёмный и широкий проход в неизвестность. В раскалывающейся голове сразу всплыли образы инструктажа доктора Косселя, который обещал, что все испытуемые проснуться в специализированной лаборатории. Но эта палата на неё похожа не была.

В голове у девушки снова и снова вертелся вопрос: "Где я?" А у тебя читатель, наверное, вертится вопрос "кто она?" Пока ты с ней не знаком - это обидно, да. Но обрадую же тебя - она о твоём существовании даже не подозревает и никогда не узнает.

Аппарат стал чаще попискивать. Ей хотелось встать и завопить, но мышцы всё ещё слабы. Только сердце перестукивалось всё сильнее и сильнее - паровоз набирал обороты, летя в неизвестные пучины. Её объял страх, который был отличным топливом для котла, мчащегося на всех парах поезда.

"Спокойно Кристина, - обратилась она к себе, - паниковать будешь, когда тебя какие-то придурки начнут разбирать на органы. Сначала посмеёшься над их фейлом, и только потом будешь беспокоиться".

Вдох, выдох. Прикованная к постели понятия не имела поможет или нет, но продолжала выравнивать дыхание. За годы борьбы со своей болезнью она давно поняла, что бороться с паническими атаками лучше всего, не представляя в своём воображении цветочки, да котики, а правильным дыханием и очищением сознания от всего. Пустота холодна, не имеет цвета, запаха, а главное - эмоций. Не имея топлива нечем топить котёл. Главное не перестараться - без кислорода огонь и вовсе не горит.

Когда её личный паровоз в груди перестал соревноваться в скорости со своей же тенью, появилось ещё одно странное топливо, готовое прыгнуть в котёл и раскочегарить его по новой. Краем глаза она заметила фигуры в тёмном проходе. Бедная Кристина уже и так взвелась так, что готова была вертеться в койке, словно брошенный в воздух кот, к спине которого привязали бутерброд. Эдакий вечный двигатель, только кабель электропитания подключай. Но на деле, конечно же, девушка не могла и шелохнуться - мышцы всё ещё с неохотой отзывались на команды из командного центра в её голове. Да и в этом самом комцентре операторы явно были как с бодуна.

И вот томительное ожидание подошло к концу. Сначала она увидела чьи-то ноги в тёмном проходе. Девушка готова была проклясть того, кто сэкономил на лампочке, а разницу положил себе в карман - теперь ей придётся на целых пару секунд позже узнать, кто же к ней пожаловал. И кого благодарить. Ну, или бояться - это уже с какой стороны посмотреть. Не то, чтобы она была фаталисткой, но жизнь плохому не учит. Разве не так?