Парча безоблачного счастья

Сабир Мартышев

ПАРЧА БЕЗОБЛАЧHОГО СЧАСТЬЯ

Палец замер перед кнопкой звонка в нерешительности. У Светы еще была возможность развернуться и уйти отсюда и она знала о ней. Так же как она знала и о своей неспособности воспользоваться этой возможностью. Она пришла сюда не для того, чтобы уходить. Дома ли он, успела подумать Света, нажав кнопку звонка.

К счастью, художник был дома - звук его неспешных шагов раздался из-за двери сразу после того, как прозвучал звонок. Дверь открылась и в проходе стоял он. Как всегда в своих неизменных свитере и серых брюках.

- Пришла, - сказал он просто. Так, словно они расстались вчера, а не две недели назад.

- Пришла, - легко согласилась она. Так, словно это не она пыталась уйти от него две недели назад. Сказала и прошла внутрь маленькой квартирки.

Художник посторонился, пропуская ее, и замер с легкой улыбкой на губах. Снимая свой плащ и размещая его на вешалке, Света старалась не смотреть на эту улыбку. Если в мире и был упрек более действенный (и более тактичный), то она не знала такого. В этой улыбке смешалось все - немой укор, ирония и боль. Так смотрят на непослушное дитя, которое осознало свое заблуждение и пришло с повинной. В каком-то смысле так оно и было.

- В таком случае здравствуй, - сказал художник.

И тут Света не выдержала. Все эти две недели она стойко держалась, уверяя себя, что сможет прожить без Данилы. Сможет просыпаться, есть, ходить на работу, встречаться с друзьями (и мужчинами), читать книги и засыпать. И это почти сработало - несмотря на горечь, вызванную его отсутствием, и постоянные вспышки воспоминаний, Света уже начала свыкаться со своим новым положением - если бы не его картина.

Картина была подарена ей Данилой еще четыре недели назад и у Светы все не доходили руки вытащить ее из кладовки и повесить на стену в зале. Потом, после ухода от Данилы, она и вовсе забыла о картине. Однако три дня назад она зашла в кладовку в поисках какой-то мелочи и, не заметив в темноте чехол с картиной у входа, чуть не запнулась о подарок художника. С секунду Света не могла понять что за предмет перед ней. Когда до нее дошло, она присела на корточки с ощущением, что из нее выжали весь воздух, и заплакала. Hе громко и не навзрыд, а тихо. Так плачут при напоминании о боли, которая осталась далеко в прошлом. Однако боль не желала уходить, напротив, с каждым часом она росла. За прошедшие семьдесят два часа Света провела за картиной не менее восемнадцати.

Данила никоим образом не проявил себя после того, как она, ничего не сказав, ушла от него, надеясь, что навсегда. Hесмотря на принятое решение не возвращаться к нему, втайне она ждала, что он хотя бы позвонит. Каждый раз, когда раздавался звонок телефона, у нее начинало бешено колотиться сердце. Hо каждый раз это был не он. И Света постепенно привыкла к телефонным звонкам. А картина, написанная Данилой, стала самим Данилой в ее квартире. Это был не просто холодный слепой кусочек любимого человек, как она старалась себя убедить, это был сам Данила. Живой, спокойный, добрый и чуточку грустный. Ей даже казалось, что картина и то, что на ней изображено, дышит и живет своей жизнью. По несколько раз на дню она заходила в кладовку, чтобы посмотреть на Данилу. Hа Данилу-в-кладовке. Иногда ей хватало мимолетного взгляда, иногда она задерживалась на час, а то и больше. Однако сколькобы она на нее не смотрела, ее неизменно влекло к ней вновь. В последнюю ночь Света не выдержала и вылезла из своей теплой кровати, прошла в кладовку и улеглась у картины на валявшемся рядом чехле. Мысль о том, чтобы перенести картину в спальню, она отвергла сразу же. Чтобы перенести картину из кладовки, нужно было прикоснуться к ней, а это было равнозначно прикосновению к настоящему Даниле. Света знала, что она не вынесет этой муки, и поэтому она осталась в кладовке до утра.

Утром Света поняла, что прошедшая ночь, которую она провела с картиной, была по своему символичной - она провела эту ночь не с картиной, а с Данилой. Осознав это, Света почувствовала себя лучше и поняла, что этим вечером она придет к Даниле. И она пришла.

Света не выдержала и обняла Данилу. Обняла крепко-крепко.

- Прости, - еле слышно прошептала она, стараясь не дать волю слезам.

- Тебе это было нужно, - так же тихо ответил Данила.

Света лишь закачала головой - рот она закрыла, чтобы сдержать плач, который так и рвался вслед за слезой беглянкой.

- Тебе уже не нужны слезы, - сказал Данила и, взяв Свету за плечи, отстранил ее, чтобы посмотреть ей в глаза.

- Почему? - спросила она.

- Потому что тебе нужен горячий чай с сахаром.

Света вспомнила вкус чая, который Данила готовил ей и поняла, что это действительно то, что ей сейчас нужно. Данила увидел еще не высказанное согласие в ее глазах и повел ее на кухню.

Познакомилась Света с Данилой совершенно случайно, как начинаются все серьезные романы. Она торопилась домой с работы. Он стоял у невысокого забора из железных орнаментов на выходе из парка. Рядом с ним расположились его картины - некоторые были прислонены к забору, другие лежали на тротуаре. Одна картина привлекла внимание Светы и она остановилась возле нее. Картина изображала хибару на берегу лесного озера. По озеру расходились ленивые разводы, а в тумане за домом угадывались высокие деревья. Картина была написана нечеткими расплывчатыми мазками и у зрителя создавалось впечатление будто он смотрит на хибару, встав спозаранку, когда еще не полностью взошло солнце, и толком не продрав глаза. Картина говорила о тишине и спокойствии, которое можно найти только глубоко в лесу, но никак не в центре большого города. Всмотревшись в эту картину, Света осознала, что не сможет уйти без нее. Она не могла себе позволить оставить позади этот кусочек покоя.

- Сколько? - спросила она, глянув на художника.

Художник назвал цену. Даже не разбираясь в живописи, Света знала, что эта цена очень низка, почти символична. Дают - бери, бьют - беги, решила Света и согласилась на цену.

Только отдав деньги, Света вдруг поняла, что она не унесет эту картину правая рука держала кожаный портфель с документами, а одной рукой она не сможет удержать раму с холстом таких размеров.