Сказки темного леса

Но только одна стоянка дважды за одну ночь попала в этот поток. Это был лагерь Угорта — команды, где правит Радор о'Гиф. Вот что можно сказать про самого Радора в этой истории. Согласившимся ему служить Радор сказал, будто бы он — красный дракон, а видимое несоответствие между своим внешним видом (сам Радор высокий и толстый) и этим животным никак не объяснил. Вместо этого Радор нарисовал у себя на щите черно-голубое гербовое поле, о котором своих последователей информировал так:

— Голубой цвет — это вода, которая течет в черной подземной пещере, обители красного дракона. Тут Радор обычно делал многозначительную паузу, а потом спрашивал:

— А красный дракон это кто? Ему нравилось, когда ученики схватывали все на лету и тут же отвечали:

— Вы, господин!

Ко всему тому, Радор до дрожи ненавидел Маклауда, который повсюду открыто клеймил его содомитом. И хотя Радор всячески открещивался от таких обвинений — осадок остался, а слухи упали на благодатную почву. Культ личности, навязываемый игровой общественности эмиссарами Угорта, провалился, принеся противоположные ожидаемым результаты. Вместо ожидаемого: «AVE, RADORUS!» только и слышно было, что:

— Претензии к Угорту? Да только одна — сам Радор!

Все это накопилось, словно пар в котле, а сегодняшней ночью крышку у этого котла сорвало. Так бывает всегда, когда слишком усердные кочегары поддают угля, совершенно не глядя на показания манометров. Стрелка уже давно переползла в красный сектор и уперлась в ограничители, а Радор все продолжал: ненавижу Маклауда, пиздец ему! Тут котел лопнул, и весь пар вышел наружу — было много шума, а кое-кого обожгло. Вышло это так.

— Кто идет? — заорал ночной часовой Угорта, услышав, как какие-то люди приближаются по темноте к самой границе его стоянки.

— Что у вас тут? — послышалось вместо ответа. — Кто такие?

— Угорт, — не о чем не подозревая, ответил часовой.

— Угорт? — донеслось из темноты. — Поехали!

Удар дубиной опрокинул часового, и в следующий момент по поляне будто бы смерч пронесся. Нападающие смяли часовых по периметру поляны и в следующий момент оказались уже возле костра. Тех, кто был на улице, практически сразу же вывели из боя, а остальные даже не успели повыскакивать из палаток. Плохо проснуться посреди ночи в тесном мешке, ощущая на собственном горбу удары тяжелых кольев. Меньше чем за две минуты все было кончено — как в открытом море, когда налетает неожиданный, свирепый шквал. Небо стремительно чернеет, океан вскипает штормовыми бурунами, но проходит несколько минут — и ветер уходит. Снова появляется солнце, пронзительно кричат чайки, а бирюзовая волна треплет, перекатывая, останки потерпевших крушение кораблей.

— Как работают-то, боже мой, — шепнул Маклауду Строри, глядя, как тихо покидают зачищенную стоянку неприметные фигуры в австрийских военных куртках. — Загляденье! Через пару часов утомленное ночным марафоном войско, прошагав по лесу добрый десяток километров и навестив еще несколько лагерей, вышло к сопкам на дальней стороне озера.

— Ну что, вот и все, — объявил Строри, — стоянки закончились. По домам?

— Погоди, — перебил его Маклауд, показывая рукою в ложбину между холмов. — Вон там как будто что-то виднеется?

— Откуда? — удивился Строри. — Вечером там никого не было. Может, ночью кто встал?

— Не знаю, — ответил Маклауд, оглядываясь на остальных. — Так как, уважаемые — навестим их?

— Взялся плыть, так плыви до самого берега, — высказался Строри. — Пошли! В этот раз стоянку взяли с налета — с разных сторон ворвались в ложбину и сходу опрокинули часовых. В темноте сразу не разобрались, кто это такие — но когда принялись громить палатки, закрались первые, поначалу робкие подозрения.

— Ты их прикид видел? — уже по дороге домой спросил Строри. К этому моменту друзья уже обогнули озеро, а разрушенный лагерь остался далеко позади. — Похож на Угортовский, и палатки такие же.

— Да они стоят совсем в другом конце леса, — удивился Маклауд. — Не может этого быть! Оказывается, может. Выбравшись из-под обрушенной палатки, Радор о'Гиф крепко задумался — кто напал? Ничего не зная про другие пострадавшие лагеря, Радор решил — ночные события направлены исключительно против его персоны. Могут ведь и еще раз прийти, подумал Радор — так стоит ли ждать?

— Подъем, подъем, — заорал Радор, поторапливая своих помятых бойцов. — Быстро, меняем место стоянки!

Радор направил своё войско в ложбину между двух холмов, расположенную сразу за озером. Там он несколько успокоился, велел снова разбить лагерь, выставил вокруг дополнительную стражу, выпил водки и отправился спать. Этим он отверг старую военную мудрость, которая гласит: под артобстрелом не суети, два снаряда в одно и то же место не падают. Радор повел себя подобно тем молодым офицерам, которые сами бросаются из свежей воронки под падающие бомбы, вовлекая остальных солдат в панический, смертоубийственный порыв.

Когда рассвело, наши товарищи взялись за реализацию второй части общего плана. Над полигоном и так уже витали самые тревожные слухи, ночной погром не мог не остаться незамеченным. К имевшим место событиям добавилась целая куча тревожащих сплетен. Невозможно стало отличить, что было на самом деле, а что — ложь паникеров и досужие выдумки.

— Топор пробил палатку прямо возле моей головы, — выл один из пострадавших во время ночного рейда. — Совсем рядом в землю вошел! Они прямо по палаткам топорами рубили! Это же пиздец!

— Положили всех! — разорялся другой. — У меня вся спина в синяках, и рука до сих пор не шевелится. Кто это такие?

— Какие-то люди подошли ко мне в темноте, — взахлеб рыдал третий, — чтобы узнать мое имя. Пока я беседовал с одним из них, кто-то поджег мои волосы. Посмотрите теперь на меня! На кого я стал теперь похож? А-а-а!

Зелье слухов бурлило в котле из людских разговоров, но вместе с пузырями на поверхность поднималось теперь больше страха, чем ненависти. Стержень вчерашнего ополчения был переломлен, и вместо него нашим товарищам только предстояло вбить новый. Сделать это поручили Крейзи, который должен был напялить на себя хайратник и плащ, выйти к ролевикам и начать проповедовать идеи ополчения с новым ожесточением и силой.

Местом для этой проповеди была выбрана поляна перед «мастерской стоянкой». Там и так уже собралась целая уйма народа, на повышенных тонах пересказывающего друг другу события минувшей ночи. Крейзи было нужно только плеснуть немного масла в этот огонь.

— Люди, существа! — возвысил голос Крейзи, выйдя на середину поляны. — Вчера была страшная ночь! Многие пострадали ни за что, честные, благородные люди были унижены и избиты! А кто в этом виноват?

— Эти, — неуверенно отозвались люди в толпе. — У озера, фашисты…

— Правильно, — кивнул Крейзи. — Фашисты у озера! Неужели им можно делать здесь все, чего им только захочется? Пиздить кого угодно? Нас ведь гораздо больше!

— Да, да, — закричали в толпе, но не слишком уверенно. — Гораздо больше!

— Чего же мы ждем? — крикнул Крейзи. — Собирайтесь, шлите гонцов на другие стоянки! Мы выступаем немедленно! Ауре энтулува! [137]

Координировали работу по сбору ополчения Маклауд и Строри, которые через доверенных гонцов поддерживали связь с Крейзи и с основными силами, а также сами мутили народ, говорили:

— Фашисты и нас ночью отпиздили! И мы им этого не простим! Давайте забудем старые обиды и вместе поднимемся на борьбу! Мы же из одного движения, а это — чужаки! Ну так как, идете? Неожиданно на них нападем!

Через полтора часа ополчение было готово — только вот ни Крейзи, ни Строри с Маклаудом не было в рядах этого грозного войска. К этому времени они уже сидели на стоянке у приезжих парней и пили там чай.

— Всё, как уговорились, собрали, сколько могли, — махнул рукой Строри в сторону леса, где укрылись порядки ополчившихся ролевиков. Потом он отогнул рукав афганки и посмотрел на часы. — Через шесть минут они выступают. Примите их здесь, или…