Во всем виноваты «Битлз»

Геру никто не провожал. Самый близкий ему человек — агентурный милиционер, получив авансом (в счёт выходных) двести рублей, тратил их в ресторане «Архангельское» в обществе полненькой хохотушки из отдела кадров. И он, и она надеялись на вечернее соитие.

Подошла Герина очередь. Ему не повезло. В этот день на таможенных воротцах дежурил молодой амбициозный сотрудник. Он был блестящим офицером и членом партии. Внимательным и дисциплинированным. Видимо, спокойный человек с двумя чемоданами сразу внушил ему сильные подозрения. Иначе чем можно объяснить, что он завёл Геру в специальную комнату для личного досмотра и десять минут там держал.

Когда в девяносто шестом мы приехали в Штаты, то первый, кого я встретил, был пополневший, но очень респектабельный Гера — морда ящиком.

— Старик, как же у тебя смелости-то хватило? Ведь поймали бы с деньгами и кранты! Так рисковать!

— А чем я рисковал? Я ему говорю: «У меня в чемоданах личные вещи. Мне бы не хотелось распаковывать, так удачно всё упаковал. Вот десять штук за хлопоты!»

Он фуражку чуть не съел.

— Это вы мне, — кричит, — члену партии?!

— Ну, раз партиец, тогда двадцать!

— Дак это ж взятка!

— Тридцать!

— ?!

— Сорок!

— Проходите, пожалуйста!

Пять «Волг»! Я представил себе ситуацию, но всё равно оторопь брала.

— А если б он на сорок не пошёл?

— Я бы пятьдесят дал или сто. У меня два чемодана было. Таможенник этот потом как милый стал брать. Я через него кучу народу потом переправил. Он сейчас полковник, мебель таможит туда-сюда, живёт на Рублёвке, мне открытки шлёт.

А у швейцарцев тогда ни хрена не вышло. Когда они, радостные, приехали в Москву с двумя лимонами рублей, наши, всё подсчитав, наплевали на договора и международное экономическое право и, вильнув советским хвостиком, послали часовщиков и сыроделов прямо к их опрятной швейцарской маме. И пылятся сейчас устаревшие миллионы где-нибудь в цюрихском банке, а швейцарское дерево так и осталось необработанным.

Но Гере это было уже по барабану. Он поменял швейцарские франки на доллары (вышло чуть более миллиона семисот тысяч), приехал в США и в три глотка сожрал одного бывшего нашего певца, владельца сети кинотеатров, перешедших теперь к Гере от этого разорившегося Эмиля.

ОЧЕНЬ КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ЭМИЛЯ. Эмиль был бешеный красавец и ленинградский певец. Ходил в смокинге и пел про макароны. А потом его директор Благовещенской филармонии сильно обидел, велев напечатать на афише фамилию не двадцатипятисантиметровыми буквами, как тот хотел, а восемнадцатисантиметровыми — как он очень не хотел. Эмиль заругался и пообещал, что десять лет ноги его в Благовещенске не будет. А директор сказал, что через десять лет Эмиль на хер не будет нужен не только в Благовещенске, но и нигде. Пришлось Эмилю запить. Несут его как-то на концерт, а он тяжёлый, гад, да ещё и говорит несущим: «Ох уж это тяжкое бремя славы!» Потом перебрался в Штаты, воссоединившись, хоть и не с семьёй, зато с вполне приличной суммой, полученной по наследству. И стал терпеливо дожидаться Геру, чтобы тот сожрал его в три глотка.

Так вот, на гастролях в Краснодаре нас обокрали злобные беспринципные люди. В той поездке я жил в одном номере с нашим гитаристом. Получив от Геры деньги, мы на радостях крепко выпили, а гитарист ещё сходил в номер к звукорежиссёру и принёс от него анаши. Тогда за анашу ещё не срок давали, а почётную грамоту. У звукорежиссёра она часто водилась, и он никогда не жадничал. Хороший человек. Саша. Саша Кальянов.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ САШИ. Саша родился в Брянске, работал там потом на радиозаводе. С одной ногой у него был небольшой непорядок. Он носил на ней специальный ботинок, но это его никогда не смущало и ни в каких делах не останавливало. Я на самом деле горжусь знакомством с ним, потому что вот он есть настоящий пример, когда из-за физического недостатка человек не только не унывает, а, наоборот, от него прикуривать можно — такая энергия прёт. Как-то в городе Кургане знаменитый на весь мир врач Илизаров, к которому и из Японии приезжали, предложил Саше в течение месяца при помощи своего гениального аппарата выправить ногу, но у нас на послезавтра была пьянка назначена. Саша, естественно, отказался. Как настоящий Маресьев из повести сами знаете какой.

Однажды в Самарканде, куда Саша привёз на продажу шикарный английский усилитель «Hi-watt», собранный лучшими мастерами брянского завода, местный музыкант пригласил нас на ужин. Мы выпивали в разумных пределах, а радушный хозяин угощал такими потрясающими солёными помидорами, что Саша стал уговаривать его продать нам немного с собой. Хозяин упрямился: мол, у него остался всего один маленький бочоночек, который он готовит себе не то на свадьбу, не то на похороны. Короче, Кальян Иванович поменялся с ним на этот усилитель, который ценился не менее чем в 800 рублей. Вот такой широкой души Саша человек — за хорошую закуску что хочешь отдаст. Сейчас часто по телевизору выступает, поёт про путану и про другое всякое. Записывает на своей студии Аллу Пугачёву и других знаменитостей, а тогда запросто дал анаши гитаристу Юре.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ЮРЫ. Юра родом из города Конаково. Я там бывал пару раз, любовался многочисленными статуями Ленина. Кстати, не очень похож. Да ещё местные экскурсоводы редким туристам статуи эти показывают и с удовольствием объясняют: вот, мол, основатель нашего города — товарищ Конаков. И вот конаковская паспортистка, выписывая Юре паспорт, отвлеклась на проходившего мимо курсанта в отпуске и написала будущему гитаристу фамилию и имя в падеже. То есть оказалось, что в графе «имя» написано Юрия, а в графе «фамилия» — Рыманова. Если мысленно впереди подставить слово «паспорт», то вроде катит, а так — нет. Пришлось Юрке длинные блондинистые волосы завести и бриться по два раза на дню. Чтобы соответствовать. А так парень очень хороший и гитарист классный. Сейчас у Расторгуева в «Любэ» работает. У Коли.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ КОЛИ. Коля носил странное прозвище — Киллис. Получил он его ещё до меня в развалившемся впоследствии (по случаю посадки руководителя) ансамбле «Шестеро молодых», где пел в составе из одиннадцати человек среднего возраста.

Вместе с Киллисом в «Лейся, песня!» тогда пришли Челдон, Рыман, Кальян, Бахила, Пися и Мальчик. Мальчик имел очень высокий голос и пел тужильную жалобную балладу «Мама», пел так хорошо, что среди чувствительных зрительниц ходили устойчивые слухи, что у Мальчика недавно мать умерла (дай ей Бог здоровья!). Когда «Песня» перестала литься. Мальчик отрастил совсем длинные волосы, оснастился кожей и шипами, стал активно подвизаться в ансамбле «Ария», а нынче именуется не каким-нибудь там Валерой, а коротко и ясно — Кипелов.

Так вот, однажды в Питере Киллису после очередной песни девушка вынесла цветы. Коля нагнулся и хотел поцеловать стерве руку, но она взмахнула букетом (видимо, в нём было что-то спрятано), и в следующую секунду Киллисова голова оказалась вся залитой кровью. Девица под шумок ускользнула, а то народ бы в клочья разорвал.

К счастью, выяснилось, что не кровь это, а клей, перемешанный с красной тушью. Коля-то в прошлый питерский приезд эту девушку поматросил и забыл, как страшный сон, а она неизвестно что себе вообразила, на адрес филармонии письмо написала, платье белое сшила и фату приготовила.

Коле пришлось осознать, что шоу-бизнес — это серьёзная группа риска, коротко постричься и дня три ацетоном отмываться, так что часть его песен пел как раз Юрка Рыманов, который тогда в Краснодаре принёс наконец от Кальян Иваныча анашу, и мы с ним после водки накурились до полного хохота и последующего сна.

Утром проснулись — денег нет. Видимо, нас обокрали злобные и беспринципные люди. Дверь как была заперта, так и осталась. Ну, раз они ключи подобрали, чтобы без взлома открыть, значит, им ничего не стоило потом снова запереть на фиг. Мои-то деньги как были в трусах, так целы и остались, а гитаристовых нет. Его вещи на полу валяются, карманы вывернуты. Юра вызвал милицию. Через какой-нибудь час приходят трос. С собакой — помесью японского хина и карликового пинчера. Рамзесом зовут — морда ящиком. Шавка первое что сделала — помочилась на порог.