Время больших снегопадов

ДЯДЯ СЕРЕЖА И К°

Хотя, как известно, мы давно и основательно закопали разнообразные пережитки прошлого, все же отдельные рецидивы показывают, что терять бдительность ни в коем случае нельзя, надо, как говорится, держать порох сухим. Так, например, у нас один ответственный товарищ чуть было не попал в тиски частного капитала и спасся буквально чудом. То есть, конечно, в прямом смысле, чуда никакого не было, а скорее проявилась закономерность нашей действительности, но об этом позже. История стоит того, чтобы рассказать о ней по порядку.

Как-то к директору парка культуры и отдыха Олегу Давидовичу заявился некий старичок и предложил свои услуги по очистке парка от пустых бутылок. Директор, между прочим, посетителя опознал — старичок этот и раньше промышлял здесь сбором бутылок, Олег Давидович даже имя его припомнил — дядя Сережа. Опознал он его и, как стреляный администратор, сразу заподозрил что-то неладное. Странно получалось: человек испрашивает разрешения заняться делом, в котором ему и так никто помех не чинит.

И Олег Давидович для начала тоже решил напустить туману.

— Спасибо, отец, — сказал он. — Для этой цели у нас свои, штатные рабочие имеются.

— Да твои штатные рази станут бутылку брать? — сказал дядя Сережа. — Не станут они.

— Это почему же? — заинтересовался директор.

— На окладе люди, — пояснил дядя Сережа. — У них голова не болит — чего завтрева пить-есть.

Олег Давидович подумал, что старик прав — штатные, черти, не очень-то интересовались бутылками. Наоборот, от них еще и прибавлялось стеклотары — после получки.

— Ну, допустим, — сказал он. — Тогда говори прямо, не темни — чего от меня-то хочешь? Ты ведь их и так собираешь. Я знаю. И ты, и другие.

Тут дядя Сережа и открыл карты.

— То-то, что другие, — хмуро согласился он. — С-под носу рвут, сукины дети!.. А ты мне бумагу выдай: так, мол, и так — разрешается собирать бутылки одному дяде Сереже Бокунову.

— Подряд, значит, хочешь взять? — рассмеялся Олег Давидович. — Ловко!.. Ну, а я-то что с этого иметь буду?

— Ну… хоть тридцать процентов, — помяв шапку, сказал дядя Сережа

— Чего тридцать? — не понял директор.

— От выручки. Тридцать процентов — тебе, остальные, значит, нам с племяшем. Мы с племяшем работать будем.

— Дед! — побагровел Олег Давидович. — А в милицию ты не хочешь? Тебе здесь что — частная лавочка?.. Тридцать процентов… Капиталист выискался… Я тебя спрашиваю, какая мне разница, кто собирать будет — ты или другой какой любитель?

— Как это какая? — искренне удивился дядя Сережа. — Да ты глянь на других-то. Ведь он же, подлец, морды с похмелья не ополоснет, не отряхнется — так прямо жеваный, в соплях, прости господи, и лезет на народ. Тьфу!.. Опять же его ломаная бутылка не интересует, он целую выискивает, газоны топчет, пакостит. Одно слово — рвач… А у нас спецодежда, мы газонов не топчем — бутылку берем инструментом, на расстоянии. Мы тебе и стеклобой подберем, и заграничную тару, и бумажки граблями вычешем…

«А что, — думал Олег Давидович, слушая резоны дяди Сережи. — Дать ему для смеха бумагу. Без печати, конечно. Пусть орудует. Хуже не станет. По крайней мере, других алкашей отвадим. А то, действительно, бывает, такое чучело забредет — перед отдыхающими стыдно.

В общем, состоялась у них сделка.

Через несколько дней директор вышел на территорию парка, глядит — работают.

На дяде Сереже синий комбинезон, племянник — здоровенный глухонемой детина — в оранжевой безрукавке, какие дорожные рабочие носят. Идут гуськом по краю аллеи, гуляющим не мешают. У племяша нюх на пустые бутылки врожденный — верно дядя Сережа говорил. Остановится он, помычит, направление рукой укажет. У дяди Сережи в руках длинная палка с петлей на конце. Пошарит он под кустом палкой, нащупает бутылку, петлей захлестнет — и готово. Племяш принимает у него бутылку и кладет в специальный мешок с металлическими застежками.

Солидно действуют, как инкассаторы.

Олег Давидович даже залюбовался ими: Европа и только. Иностранцам можно показывать.

Спустя малое время дядя Сережа с племянником прочно укрепились в парке культуры и отдыха. Попервости другие сборщики еще совались в парк, но племянник очень скоро их отвадил. Как человек глухонемой, он с ними разъяснительной работы не проводил, а просто брал одной рукой за шиворот, другой — за штаны и выбрасывал через ограду. Племянник отличался бычьим здоровьем и, что удивительно, при его занятиях совершенно не пил. В то время как конкуренты все были мужички с трачеными, ослабевшими организмами. Так что они даже и протестовать не пытались.

Постепенно дядя Сережа заменил и клиентуру. Олег Давидович стал замечать, что горластой и нахальной шпаны в парке поубавилось. Теперь все больше шли люди солидные и боязливые. Перед дядей Сережей ломали шапку. Он же только бровью поводил: дескать, вам — направо, вам — налево.

Клиенты проходили под указанный кустик, аккуратно выпивали, яичную скорлупу заворачивали в бумажку и прятали по карманам.

И никаких «ты меня уважаешь?» Насчет этого у дяди Сережи было строго. Если какой-нибудь товарищ забывался, племянник его быстро урезонивал. Несмотря на глухоту, слышал, гад, посторонние звуки исключительно. Подошвами, что ли, их чувствовал?

Скоро пошла о парке культуры и отдыха добрая слава. Среди мужской части населения. Дескать, место, действительно, культурное, охраняемое, и, что самое главное, в вытрезвитель оттуда не забирают. Дядя Сережа с племянником такого прокола в работе не допустят. Если другой товарищ переберет, они его устроят ночевать в пустом шахматном павильоне, а потребуется — и свяжут вежливым образом. Плату возьмут вполовину той, что в вытрезвителе, и по месту работы сообщение не отправят.

Такое сложилось мнение в неофициальных кругах.

И в официальных, а конкретно — на исполкоме районного Совета, — активизацию работы парка отметили. Правда, имя дяди Сережи здесь не фигурировало. Все лавры достались Олегу Давидовичу.

Вот тогда-то директор и перетрусил слегка.

После исполкома к нему запросто могла нагрянуть какая-нибудь делегация по обмену опытом. А чем ему предстояло делиться?.. Дядя Сережа зло не искоренял, а только упорядочивал его. Ему и невыгодно было искоренять, поскольку все его предприятие держалось на пустой бутылке. Олег Давидович, как диалектик до мозга костей, прекрасно это понимал. Дядя Сережа действовал согласно волчьему закону: «Цель оправдывает средства». Целью же его было получение как можно большего числа бутылок — другими словами, прибылей и сверхприбылей. И он, хитрый змей, решал свою задачу посредством насаждения культуры.

Целью же Олега Давидовича была культура как таковая и, в конечном счете, воздействие при помощи ее на сознание отдыхающих — в смысле поворота их от зеленого змия к тому же шахматному павильону, карусели и открытой эстраде.

Вот какая получалась политика.

Дядя Сережа между тем развернулся на полную катушку. В каникулярное время он нанял за гроши двух пацанов, сам теперь бутылкой не занимался, оставив за собой только организацию посетителей. На работу стал ходить при галстучке. Сидит себе на скамеечке, покуривает, наблюдает за рассредоточением человекопотока.

Пацаны освоили инструмент, с удовольствием удят бутылки.

Племянник сгружает их в деревянный ларь, раз в два дня подгоняет арендованный где-то пикап, отвозит товар на пункт сдачи.

Конвейер, одним словом.

Олег Давидович затосковал окончательно. Понял, наконец, что на территории вверенного ему парка окопалось и пустило корни частнособственническое предприятие, да еще с эксплуатацией детского труда.

Неизвестно, чем бы это кончилось. Возможно, разворотливый дядя Сережа подмял бы под себя все учреждение, объявил парк вольным городом и отделился от России. И тогда уж Олегу Давидовичу, точно, была бы петля.

Но неожиданно пришло спасение.

И вот тут стоит остановиться, чтобы воздать должное нашим планомерным усилиям по перековке человека. Что ни говори, другими стали люди, даже такие, казалось бы, неисправимые хищники, как дядя Сережа.