Вот в чем фокус

Ты приди, скажи: «Мама, чего я решил: если кто тебя обидит, так непременно штрафовать, даже если на­чальник окажется. И непременно из его кармана!» И

я

Приди, скажи: «Мать! Пустяк, а проблема: чего мне с футболистами делать? Никак в ворота не попадут. А начни ругать, говорят: «Мы любители». И я тебе сразу отвечу: «Ежели они любители, перестань им день­ги платить. Пускай бесплатно не попадают».

Приди, скажи: «Мама, меня чего спрашивают? Ка­мушки драгоценные по такой цене выставляют, что их на законные деньги только трижды лауреатам покупать. А за ними очереди стоят. Чего мне об этом думать?» И я тебе сразу отвечу: «Думай, сынок, думай».

Как ты сам некогда сказал: «Твори, выдумывай, пробуй!» Всё пробуй, особенно — что сам натворил. Только чего нет — того не выдумывай. И все будет хо­рошо. Ведь сколь могуч, сколь многообразен ты в луч­ших моих образцах, сынок, он же доченька моя!

До чего же ты велик был, когда в виде Пушкина сочинял; до чего отважен, когда в виде Гагарина взмет­нулся!

А когда ты в виде Третьяка под шайбами стоял, как я за тебя переживала.

А когда ты в виде Нестеренко поешь, в виде Мак­симовой танцуешь — какая отрада для материнской души.

А когда ты в виде рабочего Сергея Петровича Никанорова на работу идешь, вовремя, трезвый и в чис­той рубашке,— как я тобой горжусь!

Много детей у меня, сынок, но ты — самый-самый.

Любуюсь на тебя глазами озер моих, целую тебя ветрами моими.

Береги себя, сынок, и меня береги.

Пиши, не забывай.

Жду ответа, как петух рассвета.

Твоя природа-мать».

Если вы сегодня встали на час раньше, и вышли на час раньше, и пошли на работу пешком, и вдруг встретили дворника, который уже работает, и разгово­рились, и выяснилось, что вам сегодня хочется рабо­тать дворником, а дворнику сегодня хочется работать — это весна!

Если сын решил пробежаться по лужам и вы раз­решили, если дочь решила выйти замуж и вы разре­шили, если жена решила купить новую шляпку, а вы разрешили две, если вы решили выпить кружку пива, и жена разрешила, и дочь разрешила, а сын разре­шил две — это весна!

Если вы простояли за пивом, а оно кончилось, а вы сказали: «И очень хорошо!», и все, кому не досталось, с вами согласились, и один предложил пойти в театр, а другой — на вечер поэзии, а третий предложил разой­тись по домам и постирать белье, и все с ним согла­сились — это весна!

Если в воскресенье отключили горячую воду, зато холодную еще не включили, а вы никого не ругаете, никуда не звоните, а идете с ведром в соседний дом — естественно, в первый подъезд, а в нем — в первую квартиру, а вам открывают и говорят, что вы уже пяти­десятый, и предлагают это отметить, и зовут к столу, и вы возвращаетесь домой через два часа, и воду вам несет сын хозяина первой квартиры, а сам хозяин бе­режно поддерживает вас под руку, а вы зовете их к себе, а потом становитесь друзьями на всю жизнь — это весна!

Если вы остановили такси и поздоровались с води­телем, а он в ответ тоже поздоровался, а вы испугались, а он удивился и заверил, что это не повторится, а вы сказали, что пусть повторится, что ничего страшного, что это ему даже идет, а он сказал, что тогда отвезет вас бесплатно, а вы сказали, что тогда пойдете пеш­ком, чтобы не разорять хорошего человека, и действи­тельно пошли пешком, а он ехал рядом и уговаривал сесть, и так вы шли, а он ехал, пока вы не воткну­лись в фонарный столб, а он — в троллейбус, и когда приехала милиция, он сказал, что виноват только он, вы сказали, что виноваты только вы, а инспектор сказал, что никто не виноват — это весна!

Это весна — время, когда трава пробивает асфальт, а чувства побеждают рассудок.

Если вы — женщина, и вспомнили об этом, и распря­мились...

Если вы — мужчина и идете в толпе с цветами, но держите их не как веник, а как цветы...

Если вы посмотрели на людей, а раньше не смотрели, но вдруг посмотрели, и они вам понравились...

Если люди посмотрели на вас, а раньше не смотрели, но вдруг посмотрели, и вы им понравились...

Это — весна!

А знаете ли вы, что незадолго до Нового года, в подходящую лунную ночь, в стране сказок и чудес проводится ежегодное производственное совещание? И если бы мы смогли заглянуть на сказочную поляну, то увидели бы там старых знакомых: лешего, водяного, русалок, гномов, чудищ, дракона, золотую рыбку, Емелю, Аленушку, Ивана-царевича, семерых богатырей... И услышали бы голос докладчика, специалиста с самым большим трудовым стажем Кащея Бессмертного:

— Товарищи образы и персонажи! Долгое время мы делали вид, что все наши сказки хорошо кончаются, а чудеса творятся с небывалым подъемом. Но пора посмотреть правде в глаза. Многие забыли, что чудеса требуют постоянных усилий, а работа в сказочном сю­жете — реальной самоотдачи и дисциплины. Резко сни­зилось качество продукции. Наши шапки-невидимки — откровенная халтура. Надеваешь такую — и становится невидимым только то место, на которое она надета. Проще говоря — голова. И то если нахлобучишь на уши. Скатерть-самобранка, что у нее ни попроси, выдает один и тот же комплексный обед: суп овсяный протертый, биточки с лапшой и кисель из концентрата. Где она этому научилась? Блюдечко с наливным яблочком, вместо того чтобы давать правдивую информацию, нагло врет. Да и что от него можно ожидать, если оно не замечает загнивания собственного яблочка? Ниже всякого качест­ва выпекается в последнее время колобок. Лиса катего­рически отказывается его кушать, а колобок понятия не имеет, куда ему катиться дальше. Сказка про белого быч­ка, призванная быть бесконечной, рвется на самом ин­тересном месте в связи с низкими привесами бычка. Дав­но никого не пугает огнедышащий дракон: в лучшем случае огонь изрыгает одна голова, а у двух других вечный перекур.

Не лучше ведут себя и некоторые другие персонажи.

Иван-царевич на сером волке мотается по чужим сказ­кам, грубо нарушая ход тамошних событий. Так, с гикань­ем и свистом ворвавшись в сказку о мертвой царевне, он разбудил ее задолго до прихода семи богатырей. Бра­тец Иванушка перестал пить из копытца, потому что ему, видите ли, надоело превращаться в барашка. Емелина печка — ни для кого не секрет — ездит только в отчетах. Конечно, в основном виновато щучье веленье, которое до того ослабло, что не может сдвинуть печку, но и Емеля мог бы что-то предпринять. Кстати, пора бы про­явить инициативу и бабе-яге, у которой пятьсот лет не вы­полняется заявка на ремонт поворотного механизма из­бушки. Даже золотая рыбка, которую мы всегда ставили в пример, вынудила старика и старуху принять в эксплу­атацию терем с незавершенными отделочными работами, без окон и дверей. До какого разгильдяйства докатыва­ются некоторые из нас, свидетельствует безобразное поведение царевны-лягушки. В последнее время она вообще перестала реагировать на прилетающие к ней стре­лы: не хочет становиться царевной. Кто спорит, в болоте спокойнее, чем в царском дворце, но надо же иметь совесть!

Товарищи образы и персонажи, мы с вами работаем для детей. Детишки должны верить в наши чудеса. Но если они уже у нас сталкиваются с халтурой и расхля­банностью, кем они вырастут? Ведь если дисциплины, высокой культуры производства и надлежащего качества продукции нет даже в сказках — как поверить, что они возможны в действительности?

Давайте же, товарищи образы и персонажи, опом­нимся, устыдимся, подтянемся и вернемся к тем сказоч­ным временам, когда каждый честно исполнял свой долг!

Как известно, Маяковский чувствовал себя «заводом, вырабатывающим счастье». Отдавая должное реальному масштабу сопоставления, лично я чувствую себя неболь­шой фабрикой, вырабатывающей юмор. Дело нехитрое, но для бесперебойного выпуска продукции нужны темы, сюжеты, персонажи, остроты и прочие детали. О мыслях уже не говорю!