Американская ария князя Игоря

— Да, известное дело, — ответил Игорь, оторвавшись от созерцания витрин. — Я тоже первый раз, когда сюда попал, не мог понять, что происходит. Потом уже привык. У меня наоборот — возвращаюсь в Россию и думаю, с чего это у нас все такие худышки.

— А с чего их тут так разносит? — полюбопытствовал Сергей. — Всякие «Макдоналдсы» с кока-колой и у нас давно есть.

— Именно с этого и разносит, — сказал Игорь. — Дать бы на них нашим посмотреть, которые своих детишек приучают к этому раствору гудрона в таблице Менделеева и за хорошее поведение водят в «Макдоналдс» сожрать этого говняного гамбургера. Пускай увидят, во что их детишки имеют хороший шанс превратиться. Просто в Штатах весь этот фастфуд, химические напитки и прочие культовые радости жизни вроде курицы в кляре, картофеля фри и так далее уже очень давно. Генофонд испорчен не на одно поколение вперед, а они при этом и не чешутся.

— Почему не чешутся-то? — возмутился Сергей. — Оно ведь очевидно, что с народом в большинстве своем что-то явно не в порядке. Вон, глянь…

И Сергей показал Игорю на семью из четырех человек: огромного жирного папу, живот которого практически закрывал гульфик, слоноподобную мамашу, у которой жировая прослойка выпирала со всех сторон куртки, и толстенных мальчика с девочкой, которые к зрелому возрасту наверняка станут копией родителей. Мальчик нес литровый бумажный стакан с кока-колой, попивая из трубочки, а девочка тащила в одной руке трехлитровое картонное ведрышко с куриными голенями в кляре под соусом, а в другой руке держала одну такую голень, обгрызая ее с чавканьем на всю улицу. Жирный папаша и слоноподобная мамаша периодически посматривали на своих отпрысков, и в лицах их тут же проявлялась родительская нежность — детишки шли по правильному пути.

— Да черт их знает, — сказал Игорь. — С одной стороны, медики у них давно бьют в барабан: избыточный вес и соответствующие болячки здесь превышают показатели любых других стран. Но с другой — народ настолько плотно подсел на всю эту дрянь, что медиков никто не слушает. А эти ублюдки из «Макдоналдса» теперь еще и типа как «выступают за здоровое питание». Прям рок-музыка против наркотиков, один в один.

— Странно, — вздохнул Сергей. — Явно давно пора заниматься этим на правительственном уровне. Что же никто не занимается?

— А как ты этим займешься? — сказал Игорь. — С одной стороны, тут вроде пропагандируют занятия спортом и здоровое питание. С другой — ты же не сможешь законодательно уничтожить продажу этой химической отравы и индустрию фастфуда? Более того, попробуй хотя бы просто где-нибудь вякнуть, что в литровой бутыли кока-колы содержится два ведра сахарозаменителя, — тебя за это тут же зароют. На этом говне же такие бабки делаются — никакие наркотики и рядом не лежали. Вот у них и получается, что за здоровьем следят в основном только состоятельные люди. Как худой — значит, богатый. Как жирная тумба — значит, какой-нибудь средний или ниже среднего класс. А так как у них этого среднего и ниже среднего — миллионы…

— Да, печально, — сказал Сергей. — Я, конечно, слышал, что тут от фастфуда народ разносит, как на дрожжах, но не ожидал, что это реально сильно бросается в глаза.

— Что бросается? — вмешался в разговор Вадик, который закончил, наконец-то, выяснять подробности случившегося «номер два» у своего наследника.

— Жирнюки в глаза бросаются, — объяснил Сергей. — В Москве реально жирного человека можно по полгода не встретить. А тут — на каждом шагу.

— Во-первых, не жирный, а человек с нарушенным обменом веществ, — сказал Вадик. — У нас тут не принято называть людей жирными.

— Вадь, да какая разница, как их называть, — возмутился Сергей, — жертвами неправильного обмена или следствием геноцида «Макдоналдса». Они — реально жирные. Больные люди. Им же самим с этим жить очень тяжело.

— Не понимаю, с чего тебя это так волнует, — пожал плечами Вадик. — Пусть они сами на эту тему волнуются. А ты за своей фигурой следи.

— Я слежу.

— Ну вот и следи!

— Ша, ребята, не будем скандалить, — вмешался Игорь. — Серег, тут что-то доказывать бесполезно. И Вадик прав, это их собственные проблемы. Они же не видят, во что превратились. Это такое свойство человеческого организма, типа как защита. Ты же, когда стареешь, не понимаешь, насколько ты изменился. Просто потому, что это все происходит постепенно. Вот и у них все происходило постепенно. Сначала были крепкие, здоровые и жилистые переселенцы. Потом потихоньку изобрели раствор гудрона в воде и фастфуд. Здоровые и жилистые потомки переселенцев стали превращаться в слонопотамов. Но это все не в один день. И даже не за одно поколение. Сейчас сравни нынешних американцев и первых потомков пассажиров «Мэйфлауэра» — разница будет просто колоссальная. Но разве кто-то от этого перестанет жрать гамбургеры? Не перестанет.

— Каждый сам для себя решает, что и как он будет жрать, — заявил Вадик. — Поэтому я вообще не понимаю этих разговоров. Не хочешь жрать гамбургеры — не жри, никто не заставляет. Не хочешь пить кока-колу — не пей, делов-то.

— Я волнуюсь за американскую нацию, — объяснил Сергей.

— От имени американской нации, — торжественно сказал Вадик, — разрешаю тебе за нее не волноваться. Она сама разберется. Если тебе нужна какая-то официальная бумага на этот счет, я ее завтра сделаю. С печатью.

— Ну, как хотите, — ответил Сергей. — В конце концов, это ваши проблемы.

— Да, это наши проблемы, — раздраженно сказал Вадик. — И я не понимаю, чего ты в них лезешь.

— Тем более, Серег, — заметил Игорь, — попробуй тебе самому намекнуть о том, что негоже сидеть по четырнадцать часов за компом и не заниматься спортом, так как это реально паршиво влияет на здоровье. Не менее, заметь, паршиво влияет, чем питание фастфудом! Ты куда пошлешь такого намекатора?

Сергей задумался. Намекатора он бы послал далеко. Хотя и сам понимал, что многовековое просиживание за компьютером здоровья никак не добавляет.

— Молчит, — заметил Вадик Игорю. — Чует правду.

— Да, согласен, — нехотя признался Сергей. — Их проблемы — это их проблемы. Мои проблемы — это мои проблемы.

— Ну и славно, — обрадовался Игорь. — Предлагаю по случаю внезапного замирения слопать по гамбургеру и залить это дело како-колой, чтобы внутри все с гарантией было уничтожено.

— Кока-колой, — поправил Вадик.

— Нет, — заспорил Игорь, — именно како-колой. Это ее настоящее название. От вас просто скрывают.

— Кто скрывает? — удивился Вадик.

— Масоны, разумеется, кто же еще? — объяснил Игорь. — Масоны специально уничтожают американское население, чтобы захватить вашу землю — у них-то земли мало. Мы, русские, на вашу землю также претендуем, но пока заняли за масонами. Мы вторые в очереди.

— У Игоря явно начался голодный бред, — сказал Сергей, чтобы предотвратить взрыв негодования у Вадика, который обычно болезненно реагировал на всякие шуточки и наезды в сторону своей родной Америки.

Вадик тяжело вздохнул и строго посмотрел Игорю в глаза. Тот ответил чистым и светлым взглядом — мол, старичок, ты же знаешь, я врать не буду, не тот характер. Вадик снова вздохнул, посмотрел на часы и сказал:

— А вот гамбургеры отменяются. Уже время, пора в кафе выдвигаться. Там ужин, потом концерт.

— Ура, гамбургеры отменяются, — обрадовался Сергей.

— Я имел в виду, что мы их сейчас есть не будем, — объяснил Вадик. — Зато в кафе там отличный выбор бургеров. Пошли.

Как выяснилось, Вадик их не зря торопил, потому что от того места, где они находились, до джазовой кафешки было идти порядка часа. Тем более что Вадик их очень хотел провести хотя бы мимо Центрального парка.

— Центральный парк, Центральный парк, — ворчал Игорь, которому явно за сегодня надоело ходить собственными ногами. — Можно подумать, что у нас в Москве парков мало…

— Уже мало, — заметил Сергей, целеустремленно шагая вслед за Вадиком. — Старик Батурин три четверти извел на свои «элитные застройки».