Лесь

— У нас должны быть заказы ещё до окончания строительства, — с надеждой сказала Барбара.

— Но это продлится довольно долго, — озабоченно сказал Януш. —Я боюсь, что до того времени все забудут…

— Могли бы уже и сейчас приезжать…

— Сюда?!.

— Нет, куда-нибудь ещё. Валюта нам не помешает. А вообще, не знаю, может быть, один бугай — это мало? Монет быть, ещё что-нибудь организовать? Например, дикие кабаны или ещё что-нибудь…

Все взгляды невольно направились на Леся с выражением ожидания. Лесь на минуту прервал тщательный осмотр и чертёж камина.

— Вы что, ненормальные или что? — с недовольством сказал он. — Откуда я вам возьму диких кабанов?

— А откуда взял бугая? — спросил Каролек. — Тебе всегда удаются удивительные вещи, только напрягись немного. Если не кабаны, то, возможно, что-нибудь другое.

Лесь неохотно пожал плечами, сравнил свой рисунок с оригиналом и вдруг почувствовал потрясение. В его голове блеснуло сознание изменения, которое произошло в его существовании в течение двух последних лет. Постепенно, как бы этапами или, возможно, этажами, он прошёл огромный путь! Его уже больше не считали за недоразвитого идиота, проклятия бюро, бесталанного кретина, которому ничего не удаётся! Наоборот: вот персонал бюро сейчас глядит на него с уважением, с надеждой, с доброжелательным удивлением, от него ожидают получения нужных привлекательных действий… Что бы он ни сделал, все оказывается теперь ценным, интересным, нужным…

Эти, здесь, требуют от него какой-то идеи, большой прекрасной идеи, которая принесёт пользу всей стране, обогатит народное хозяйство и принесёт славу отчизне. Дикие кабаны?.. Кабанов нет, но что-то нужно придумать! Он не может обмануть ожидания и доверия!

Он поднял голову над чертежом и посмотрел на товарищей, оживлённый новой, ещё не совсем оформившейся идеей.

— Лохи, — сказал он поспешно. — Здесь есть лохи <Непереводимая игра слов. По-польски лох — это пещера, лоха — самка дикого кабана. Лесь имеет в виду пещеры (Прим. перев.)>.

Минуту царило молчание.

— Лохи — это очень опасно, — предостерегающе сказал Януш. — Особенно, если у них есть дети. Нападает на всех.

Барбара и Каролек согласно почувствовали какое-то удивительное ошеломление. Оба знали, что лоха — это самка дикого кабана, но в первую минуту им показалось, что Лесь имеет в виду местность ниже замковых погребов. Видение лохов, рожающих маленьких кабанят и нападающих на всех, лишило их голоса.

Лесь посмотрел на Януша взглядом, полностью лишённым смысла.

— Они, вероятно, уже старые, — сказал он неуверенно. — И почему вообще маленькие?..

— Ну, маленькие, — нетерпеливо пояснил Януш. — Поросята. Я не знаю, могут ли старые иметь поросят, но ведь есть и молодые!

Теперь Лесь почувствовал ошеломление. Барбара и Каролек обменялись взглядами.

— Один из них сошёл с ума. Я только не знаю, который, — тревожно сказала Барбара.

— Мне кажется, что оба, — сказал Каролек с глубоким убеждением.

— О чем идёт речь? — удивился Януш. — Разве я неясно говорю? Поросята. У лохов бывают поросята.

— Нет, это у нас есть лохи, — слабо запротестовал Лесь, и Януш посмотрел на него с нескрываемым изумлением.

— Лох… — начал Каролек.

— Лоха, — поправил его Януш.

— Спасите, — безнадёжно сказала Барбара.

Следующие несколько минут общих усилий позволили выяснить мелкое недоразумение. Без жалости они оставили диких кабанов и посвятили время новому обстоятельству.

— Откуда ты знаешь, что здесь вообще есть пещеры? — заинтересовался Януш. — Мы ещё не делали подземелий.

— Я слышал краем уха. То есть говорил мне тут один такой. Короче говоря, один пастух из госхоза, очень старый. Вроде есть пещеры, которые соединяются со старой шахтой. Дивным давно там держали узников, а кто-то даже замуровал жену.

— Зачем? — поинтересовался Каролек.

— Подробно не знаю. Есть две версии. Одна, что была ужасно некрасивой и болезненной, и он хотел избавиться от неё, а другая — наоборот. Была красивая и молодая, не хотела его, а имела кучу любовников.

— Неотёсанный грубиян, — сделала вывод Барбара. — В каждой версии.

— Грубиян — не грубиян, а идея неплохая, — сказал Януш. — Кто это сочинил?

— Я не знаю, — ответил Лесь. — Не я. Тот пастух из госхоза, вероятно, тоже нет. Люди говорили.

— А откуда, собственно, ты взял этого пастуха из госхоза? — спросил Каролек.

— Он был рядом со мной, когда я рисовал декорации. Это очень милый человек…

В результате короткого совета весь персонал на только согласно! но и с энтузиазмом решил исследовать местность ниже подвалов. Зрелая мысль показала неуклонно, что только настоящие, аутентичные, в меру влажные, тёмные и неблагоустроенные пещеры могут составить элемент, притягивающий избалованных, разнузданных и слишком привередливых иностранных денежных туристов. Поход в подземелье, в которых на каждом шагу можно сломать ногу, заблудиться или получить по голове обломком камня сверху — вот единственное несомненное переживание для скучающих капиталистов, у которых благополучие уже сидит в печёнках.

— А кроме того, что за пещеры они имеют там, у себя? — презрительно сказал Лесь. — Войдёт в подвал, немного влаги на стенах, иногда что-то капает, подумаешь! Даже заблудиться не удастся, везде светло, даже и не вспомнит о туалете… У нас, по крайней мере!

— Мы ещё не знаем, какое — наше…

— Так давайте узнаем!

— Только бы найти вход, — с надеждой вздохнул Каролек. — Дальше уже пойдёт само собой…

Долгие, терпеливые и значительно более подробные, чем инвентаризация, поиски в подвалах протянулись значительно дальше, чем предполагалось по плану. Директор бюро был уверен, что персонал бюро давно уже должен был закончить работу в районе и вернуться обратно, в бюро. Напрасно, однако, он слал аварийные письма и телеграммы, напрасно грозил задержкой денежных переводов. Ответа он дождался лишь от Бьерна, разъяснения которого лишь усилили его беспокойство и волнение.

Бьерн сиял вдохновением и описывал какие-то удивительные вещи. В его реалиях тайные, мрачные комнаты и бои с быками перемешивались со скелетами красивых женщин и каким-то старым человеком, совершенно не известном директору. Привезённые оттиски и карты неуклонно свидетельствовали о том, что персонал выполнил инвентаризацию тщательно, подробно, старательно и полностью её окончил. Самое время было приступить к проектированию.

— Что они там ещё делают? — сказал нервно директор главному инженеру. — Вы там были, Збышек, есть ли там ещё что-нибудь, заслуживающее внимание? Почему они не возвращаются? И что это за старый человек?

— Понятия не имею, — задумчиво ответил главный инженер. — Там больше ничего нет: маленький городок и госхоз. Я боюсь, что они там ещё что-то придумали…

Тщательно допрошенный Бьерн лишь подтвердил свои прежние слова.

— Очень старый человек, — с нажимом сказал он, после чего повторил несколько раз и на разных языках:

— Одна дама <дама по-польски — привидение. (Прим перев.)>, красивая, молодая, она есть скелет. Он знает. Тот старый человек. Она есть лоха, скелет.

Таинственные лохи привели снова к помрачению умов, на этот раз обоих — и директора, и главного инженера. Телефонный разговор с Янушем, который пытался выяснить недоразумение, возникшие из разницы между лохой и лохами, это замешательство лишь усилили. Директор бюро абсолютно не мог сориентироваться, должен ли он включить в проект заповедник для диких кабанов, или подземелья в замке. Главный инженер не проявлял излишнего желания к выяснению его сомнений. После длительных волнений, взвешиваний и раздумий стало ясно, что не остаётся больше ничего, как произвести инспекцию.

В полдень ближайшей субботы директор бюро двинулся в путь на своей машине, везя с собой главного инженера, который неизвестно почему казался каким-то странным, не в своей тарелке и очень сдержанным. Директор бюро чувствовал, как в нем нарастает беспокойство и всеми силами старался избежать прогнозов и допущений, что там будет на месте…