Джентльмены женятся на брюнетках (пер. Лихачева)

Ну и в конце концов в одном из отелей какого-то городка под названием Модесто, менеджер нашел официантку, которая, однако, не сказала ему, что ее мать — хозяйка этого отеля, потому что боялась, что он не предложил бы ей эту работу, знай, что у нее есть довольно вспыльчивая мама, которая была бы против таких занятий.

Эта официантка, которую звали Хейзл, сбежала вместе с Карнавал-компани, ничего не сообщив матери. И, что еще хуже, некоторые люди из Карнавал-компани выехали из отеля, забыв попросить клерка выписать им счет.

Ну и эта леди — хозяйка гостиницы — появилась на сцене в следующем городе, и Дороти говорит, что, когда она появилась, глаза у нее были налиты кровью. Но судьбе было угодно, чтобы она попала на главную улицу города как раз в тот момент, когда отец Дороти прыгал с крыши масонской церкви в своем блестящем розовом трико. И хотя эта леди никогда раньше не обращала внимания на мистера Шоу, когда он останавливался в ее отеле и ходил в обычной одежде, но увидев, как он в трико бросался с крыши, она безумно в него влюбилась.

В конце концов стало ясно, что дирекции Карнавал-компани все-таки придется провести обмен мнениями с матерью Хейзл. Но сразу выяснилось, что ничто не заставит ее успокоиться, кроме брака с мистером Шоу. Так что отцу Дороти пришлось жениться, чтобы спасти Карнавал-компани от ответственности за похищение официантки и неуплату счетов из отеля.

Ну и они были обвенчаны лютеранским священником, и у них была довольно необычная свадьба в городском саду. Вот так и случилось, что у Дороти появилась мачеха.

И первое, что эта мачеха сделала, это заставила Хейзл вернуться домой в Модесто, чтобы смотреть за отелем, потому что она считала, что жизнь в Карнавал-компани была бы губительна для морали Хейзл. Но Дороти говорит, что мораль Хейзл уже достаточно поизносилась еще в Модесто, чтобы Хейзл могла бы почерпнуть что-то новое в Карнавал-компани. Сама же мачеха осталась с мужем, и оказалось, что это настоящая фурия. Ну, то есть я хочу сказать, она никогда больше не позволяла мистеру Шоу прыгать с крыши, и он стал терять свою индивидуальность. Ну и в конце концов все это кончилось тем, что единственное, что оставалось отцу Дороти, чтобы развлечь публику, — это получать брачную лицензию в каждом городе, где останавливалась Карнавал-компани, после чего местный священник публично венчал его то на воздушном шаре, то в клетке с тиграми. Так что Дороти говорит, что если я когда-нибудь услышу, как кто-нибудь болтает, что отец Дороти не женат, то я должна сразу же сказать, что на самом деле ее отец держит рекорд всего тихоокеанского побережья по числу законных бракосочетаний.

Однако в конце концов дела пошли от плохого к худшему. Потому что, хоть миссис Шоу и была постоянно невестой, вела она себя не как подобает невесте и только и делала, что порицала жениха, даже стоя рядом с ним у алтаря. Так что иногда толпа ужасно удивлялась, что мистер Шоу нашел в такой невесте. Потому что Дороти говорит, что вряд ли кому захочется платить 25 центов, чтобы увидеть, как кто-то женится на угрюмой невесте почти пятидесятилетнего возраста.

Но я и в самом деле не осуждаю миссис Шоу за то, что она впадала в уныние, потому что ведь в конце концов, отец Дороти не был идеальным мужем. Ну, то есть я хочу сказать, что он, наверное, думал, что именно в этом и состоит мужская доблесть — сначала напиться, а потом вспомнить о «сухом законе».

Так что миссис Шоу начала надоедать жизнь в Карнавал-компани, и она стала тосковать по своему отелю, особенно когда узнала, что ее отель приобрел дурную славу. Потому что вряд ли какой коммивояжер, который был хоть немного недурен собой, оплачивал свои счета за проживание в отеле. А уж когда мачеха Дороти услышала о том, что Хейзл перенесла свой завтрак с шести утра на восемь, она решила, что дело зашло слишком далеко, ну и заставила мистера Шоу отречься от карьеры, чтобы вернуться в Модесто и заняться отелем.

Мачеха Дороти предложила девочке поехать с ними, но Дороти, подумав, отказалась. Потому что, по ее словам, она смогла бы вынести только что-нибудь одно — мачеху, Хейзл или город Модесто, но что терпеть всех троих сразу — это выше человеческих сил.

Ну и, конечно, теперь Дороти должна была сама зарабатывать себе на жизнь, и потому в Карнавал-компани сбросились, кто сколько смог, и купили ей никелированную машину для изготовления вафель. А управляющий сказал, что Дороти может не платить за «концессию», начиная дело, пока оно не станет прибыльным.

А потом было решено, что жить Дороти будет под присмотром мистера и миссис Аль Ле Вино, у которых была «концессия» под названием «Храм искусства», и этим храмом была палатка, в которой мистер Ле Вино в белом трико с длинными рукавами пел иллюстрированные песни и бросал иллюстрации этих песен на свою жену. Ну а семейная жизнь мистера и миссис Ле Вино была идеальной, потому что они жили не в отеле, как все другие из Карнавал-компани, а устроили дом прямо в своей палатке, поскольку были большими домоседами. И Дороти говорит, что иногда ей хочется, чтобы какой-нибудь банкет в ресторане «Колони» был бы достаточно восхитительным, чтобы заставить ее забыть тушеную баранину миссис Ле Вино. И единственное, что вызывало ее беспокойство, это то, что после семнадцати лет брака супруги Ле Вино все продолжали разговаривать друг с другом детским языком и рано или поздно это непременно стало бы действовать Дороти на нервы.

Ну и после того, как Дороти была устроена, они с отцом сказали друг другу «до свидания», и мистера Шоу забрали, чтобы продолжать «пилить» его в Модесто. И он до сих пор пребывает там, живя с миссис Шоу в большом доме и заливая свою тоску настолько, насколько это возможно при «сухом» законе. А самое большое утешение для него — муж Хейзл. Потому что Хейзл вдруг исправилась и вышла замуж, и Дороти говорит, что единственная беда Хейзл была в том, что она просто опередила свое время. Ну, то есть я хочу сказать, что в наши дни все девочки-подростки уже догнали Хейзл, а это лишь говорит о том, что она просто дебютировала преждевременно.

А замуж она вышла за лучшего жениха Модесто, который работал в редакции газеты, и все окрестные фермеры оплачивали свои счета мужу Хейзл виноградом или богемским хмелем. Ну а мистеру Шоу и мужу Хейзл нравилось возиться с ними в задней комнате редакции и смотреть, что за напиток у них получается. И только в прошлом году, на день рождения, Дороти отправила отцу прелестный медный самогонный аппарат, самый очаровательный из всех, что можно было купить за деньги.

Итак, когда вафельницу доставили в Карнавал-компани, внутри у нее лежал небольшой проспект, в котором говорилось, что даже ребенок в состоянии управиться с машиной. Это и навело Дороти на мысль, и она стала передавать вафельницу какому-нибудь местному мальцу, который всегда был этим более чем доволен. Правда, в результате вафельница часто выходила из строя и нуждалась в ремонте, или же малыш просто съедал всю прибыль.

Но вот однажды в каком-то городке, который назывался Сан-Диего, Карнавал-компани попала в беду. И случилось это из-за одного из членов компании по имени Док. Потому что этот самый Док продавал одну штуковину, которая называлась «Чудесный пятновыводитель» и изготавливался из кусочка хозяйственного мыла, которое Док покупал в соседней бакалейной лавке на углу, разрезал на мелкие кусочки, завертывал в блестящую фольгу и продавал публике по 25 центов за штуку.

И оказалось, что Док всегда поступал неправильно и оставил после себя следы в виде обманутых мужей почти по всему штату Калифорния. И вот наконец он попался, когда продал жене бакалейщика в Сан-Диего свой «Чудесный пятновыводитель» за 4 доллара почти сразу же после того, как приобрел у ее мужа хозяйственное мыло по 10 центов за кусок.

Но Док, кроме того, воспользовался случаем и стащил у бакалейщика часы, стоявшие на шифоньере в спальне. Часы стоили 75 долларов, и это ужасно рассердило бакалейщика, и он пожаловался на Дока властям.

Ну и тогда помощник шерифа Сан-Диего пошел по следу и настиг Карнавал-компани в городке под названием Санта-Барбара. И оказалось, что этот помощник шерифа был очень знаменит, потому что не только происходил из старой и богатой семьи, но и проявлял очень большой интерес к морали молодых девушек, стоявших на пороге женственности. И это было особенно заметно на заседаниях тюремного Совета директоров. И главная причина, почему он так заинтересовался случаем с женой бакалейщика, состояла в том, что она когда-то училась в Сан-Диего и ее низкая мораль всегда интересовала помощника шерифа.