Казацкие байки

— Ох, и попадет же мне от матушки, — промолвил мальчик, утирая горькие слезы. — Хорошую трепку она мне задаст…

И вдруг чей-то голос спрашивает:

— Почему ты так горько плачешь, казаче?

Поднял он голову и увидел маленькую, сгорбленную старушку.

— Как же мне не плакать, — ответил хлопчик. — Три года пас я скот и получил за работу всего три талера. Но встретились мне на пути три старушки, которые в великой нужде пребывали, и отдал я им все свои сбережения. И домой к матери я явлюся на Рождество с пустыми руками.

— Не плачь, хлопчик, — сказала старушка. — Это ведь мне ты отдал свои монетки и в первый, и во второй, и в третий раз.

Не поверил казачок и сказал:

— Этого не может быть! Я же видел, что отдаю монетки трем разным старушкам!

— Это так и было, Тарасик, — заверила его старушка. — И за каждую твою монетку я исполню одно твое желание. Ну, чего бы тебе хотелось?

— Вот спасибо, так спасибо, — засмеялся мальчик. — Если вы, бабушка, даже имя мое знаете, значит, говорите правду, и я больше не буду плакать. Так, чего же мне пожелать? Хочу я, бабушка, получить такой гаманок, в котором никогда бы не переводились деньги. Потом, хочется мне иметь такую скрипку, чтоб, как только я заиграю на ней, все бы в пляс пускались. Ну, и хочу я получить ружье, которое всегда бьет в цель.

— Ну что ж, это ты неплохо придумал, — сказала старушка. — И раз ты

отдал мне все, что заработал за три года, я исполню твои желания!

И в тот же миг в кармане у мальчика очутился кошелек, через плечо

висело ружье, а в руках он держал скрипку.

— Большое спасибо, — сказал Тарасик и низко поклонился старухе. — Теперь-то уж матушка меня ругать не станет!

Попрощался он со старушкой и быстро зашагал по дороге. А старушка

посмотрела ему вслед и исчезла, словно растаяла.

Пришел мальчик домой, рассказал матери обо всем, что с ним

приключилось, и показал старушкины подарки.

— От ружья и скрипки какая польза? — сказала мать. — А вот кошелек,

может, на что и сгодится! Дай-ка я посмотрю, нет ли в нем монетки? Сходила бы я тогда в город Орехов да купила бы каравай хлеба и кувшинчик молока на ужин.

— Каравай хлеба да кувшинчик молока?! — засмеялся Тарас. — Маловато

что-то! Лучше купи меру муки да два пуда сала, вот тогда будет нам, чем подкрепиться.

— Ох, ты и простофиля, Тарасик! — покачала головой мать. — Хорошо, если на каравай хлеба да кувшин молока хватит. Ну-ка, давай гаманок!

— Подставляй передник, матушка! — весело закричал Тарас, развязывая тесемку гаманка.

Тарас тряхнул гаманок, и в передник так и посыпались серебряные

талеры.

— Остановись! — закричала мать, когда передник наполнился доверху. — Оставь немного на другой раз!

— Иди, матушка, в город и купи все то, что сочтешь нужным, — сказал Тарас. — Да домой возвращайся в повозке с влошадью.

Завязала матушка передник и пустилась в путь. Купила она меру муки да два пуда сала, а денег вроде бы и не убавилось. Пошла она тогда по лавкам бродить да на разный товар глядеть, а как понравится ей что, запустит руку в передник, горсть серебряных монет вытащит и покупает.

Ну, люди, само собой, приметили это, стали глазеть на нее да

перешептываться.

— Что это случилось с Марией? Неужто ж эти деньги достались ей

честным путем?

Посоветовались да пошли в атаманское правление. Атаман, конечно, сразу решил, что Мария кого-то ограбила. Ибо, где ей взять столь великие деньги?! Надел он саблю, шапку баранью, натянул блестящие чоботы, кликнул стражу и отправился на рынок.

А Мария все по лавкам ходит, товар разглядывает.

— Ну-ка, Мария, шагай за мной! — грозно закричал атаман.

Запричитала женщина, говорит, что ничего плохого не сделала, мол,

сын дал ей деньги. Да все напрасно.

— Не плети мне здеся небылицы, — сказал атаман. — Лучше признайся! А то посажу тебя в холодную на хлеб и воду!

Как ни плакала Мария, как ни уверяла, что она невиновна, ничего не помогло. Схватила ее стража и потащила к атаманскому правлению. Посадили ее там в

маленькую каморку, и атаман самолично запер дверь на засов. И велел он всем жителям города явиться на дознание.

Скоро двор правления был набит битком. Кому во дворе места не хватило, столпились на улице. Вот атаман и говорит:

— Пусть выйдет вперед тот, кого сегодня обокрали. Мы вернем ему деньги, а вора накажем.

А только никто вперед не выходит. Лицо у атамана все красное стало, люди друг на друга поглядывают. Да только оказалось, что ни у кого ничего не пропало, так что и обвинять Марию в краже было некому. Вот только откуда она взяла столько денег, никто понять не мог.

А Тарас тем временем все мать поджидает. Он уж проголодаться

успел, а ее все нет и нет. Взял он тогда скрипку да сам в город отправился. Приходит и видит — что такое? — на улицах народу никого, только из атаманского правления шум доносится. Пошел Тарас туда, смело в дом вошел.

Видит он — мать его на деревянной скамье сидит, а перед ней атаман

стоит, на ухо чуб свой закручивает.

— Разве моя матушка сделала что-нибудь плохое, батьку-атаман? — спросил мальчик. — Почему ты держишь ее здесь?

— У нее так много новых серебряных монет, — ответил атаман. — Но я

ничего не понимаю — оказывается, ни у кого ничего не пропало!

— Ты, может, думаешь, что моя мать украла эти деньги? Сейчас я тебе докажу, что ты ошибаешься. Ну-ка, подставляй шапку!

Протянул атаман шапку, и Тарасик тряхнул гаманком. А из него

серебряные монеты так и посыпались, доверху наполнив атаманскую шапку.

— Вот так диво! — сказал атаман. — А не дозволишь ли ты, Тарасик, эти деньги промеж бедных семей разделить, чтоб всем поровну досталось, и большим и маленьким?! А твою матушку я отпускаю с миром.

— То твое право, батьку-атаман! — сказал Тарас, оборотясь к народу, что во дворе толпился. — Ну, а раз уж вас здесь так много собралось, может, потанцевать хотите?

— А ты умеешь играть? — закричали парни и девушки.

— Умею, умею, — ответил Тарас. Взмахнул он смычком и такого веселого гопака выдал, что не только люди, а и столы, и стулья, и все, что было в комнате, пустилось в пляс.

Час выплясывали, два, пока падать на снег не стали один за другим. Решил Тарас, что с них довольно, и перестал играть.

— А теперь отдайте моей матушке все, что она купила, — сказал мальчик. — На сегодня с вас хватит.

Ну, а атаману, понятно, да и всем остальным, только бы побыстрее от Тараса и его матери отделаться, кинулись помогать. Кто покупки Марьины разыскивает, кто за лошадью пошел, кто повозку прикатил. Вернулись мать с сыном на своей повозке:

а мешок муки и два пуда сала при них — плохо ли?

Однажды рано утром отправился Тарас в лес. Гуляет он себе по лесу и вдруг видит — на верхушке сосны тетерев сидит. «Вот и испытаю я мое ружье», — подумал мальчик. — «Поглядим, не обманула ли меня старушка».

Вскинул он ружье, в другую сторону направил и нажал курок. Раздался выстрел, и тетерев камнем упал с сосны прямо в кусты терновника. А как раз в это время ехал через лес верхом на коне ксендз, в костел направлялся.

— Ах ты, проклятый вор! Ты почему без спросу тут охотишься? — закричал ксендз. — И в кого это ты стрелял?

— Да в тетерева, — ответил Тарас. — Он сидел на сосне и дразнил меня. А теперь он там, в кустах терновника. Хочешь, возьми, пан ксендз… Мне тетерев ни к чему. Только вот разговаривать ты мог бы и повежливей.

— Да ты еще и дерзить мне смеешь! — рассердился ксендз. — Ну, болтаться тебе в петле! Погоди только — сперва я тетерева достану, а то улетит, пожалуй.

Очень любил ксендз жаркое из тетерева, да еще и на дармовщинку! У него даже слюнки потекли при мысли о таком обеде. Слез ксендз с коня, привязал его к березе, а сам к кустам подобрался. Протянул руку и схватил тетерева за крыло.

Но в этот миг взмахнул Тарас смычком и заиграл. И начал ксендз прыгать да скакать по кустам, а тетерева не выпускает. Полетели перья, ряса у ксендза