Американская ария князя Игоря

— Дикая какая-то история, — сказал Сергей.

— Но совершенно реальная, — вздохнул Вадик. — Везде свои тараканы и свои проблемы.

— Да уж, — согласился Игорь. — Не позавидуешь. Ну, ничего, сейчас оттянемся в «Тадж-Махале». Игранем еще для порядка. Кстати, — оживился он, — а ты реально собираешься на двадцать пять баксов играть и не больше?

— Конечно, — безразлично ответил Вадик. — А чего бабки впустую тратить? Там есть автоматы по двадцать пять центов. Наменяешь медяков — часа три можно сидеть за автоматом. Всего-то двадцать пять баксов, а сколько радости… Кроме того, мне экономить нужно, — признался Вадик. — Недавно на бирже десять тонн просадил.

— Круто ты, — присвистнул Игорь. — А Марина за это не убьет?

— Она не в курсах, — объяснил Вадик. — Я же деньги зарабатываю. Значит, могу кое-какие концы скрыть.

— И что ты там на бирже-то делаешь? — поинтересовался Сергей.

— Акции всякие покупаю-продаю, — объяснил Вадик. — На работе же скучно. Делать реально нечего. Ну или есть чего, а я не делаю. А с биржей день незаметно проходит. Но, правда, можно пролететь, вот как я недавно. Но я сам виноват — влез в явную авантюру. Хотел, как тогда с «Майкрософтом», да святится его имя.

— Это чье имя святится? — возмутился Сергей, который, как старый фидошник и маньяк-линуксоид, «Майкрософт» традиционно не любил.

— «Майкрософта» святится, — повторил Вадик. — Это из-за них я теперь в таком классном доме живу. Полностью выкупленном, заметьте!

— Как это?

— А так это. Ты же помнишь, Серег, что мы уезжали уже в перестройку.

Сергей кивнул.

— Уезжали, считай, как короли — квартиру нормально продали и все такое. Да и когда приехали — сразу устроились очень прилично, не нищенствовали, как ребята из семидесятых.

— Да, у тех был вообще кошмар, — согласился Игорь. — Уезжали совершенно с голыми задницами.

— Ну вот, — продолжил Вадик. — У меня через несколько лет появились кое-какие денежки свободные, и я в начале девяностых купил акций «Майкрософта» на две тысячи баксов. Хотел купить на пять, но что-то пожлобился.

— Это был умный ход, — сказал Игорь. — Эх, знать бы тогда…

— Ну да, — кивнул Вадик. — Я и сам тогда не особо на акции рассчитывал. Думал — так, немножко заработаю. А в конце девяностых, когда дом этот подвернулся, продал акции за четверть лимона. И рвал на себе волосы, что тогда не потратил пятерку, — получил бы полмиллиона.

— Теперь ты как честный человек, — сказал Сергей, — обязан Биллу Гейтсу на каждое Рождество открыточку присылать. Со словами: «Спасибо товарищу Гейтсу за наши счастливые окна в новом доме».

— Да я ему что хочешь пришлю, — сказал Вадик. — Такие деньжищи на ровном месте получить. Я там, конечно, заначил кое-что, поэтому на бирже теперь и развлекаюсь. Но больше даже рядом так удачно не вкладывал.

— Скоро уже Атлантик-Сити, — заметил Игорь. — Только что указатель проехали.

— Там сразу ищи «Тадж-Махал», — распорядился Вадик. — Он где-то слева стоит.

— Ну, раз слева, — рассудительно ответил Игорь, — тогда обязательно найду. Он же вылитый Тадж-Махал, да?

— Ага. «Тадж» — так просто один в один, а «Махал» похож приблизительно, — объяснил Вадик.

По Атлантик-Сити машина ехала уже почти в полной темноте. В том смысле, что после заката прошло изрядно времени, так что ни один солнечный луч не тревожил море огней отелей с казино.

— Классно тут, — сказал Сергей, глядя во все глаза на ярко освещенные причудливые здания.

— Да ну, — скривился Вадик и махнул рукой. — Это так, фигня фигней. Вот Вегас — это, старички, Вегас…

— Ну, не знаю, — ответил Сергей. — Мне и здесь нравится. Красотища…

Игорь между тем подъехал к целому комплексу зданий, на котором было написано Trump Taj Mahal.

— Оно, — сказал Вадик. — Трамповский «Тадж-Махал». Рули на парковку — вон, например, башня стоит левее.

— Ой, — испугался Игорь, — а что это на ней сверху установлено?

Сергей пригляделся — и точно, на крыше башенки гаража стояли аж три здоровые скульптуры, издали до боли напоминавшие родного советского «Лукича». И даже правую руку надгаражные «Ленины» держали вытянутой, как бы указывая путь в светлое будущее.

— А и точно, — обрадовался Сергей. — Один в один дедушка Ленин на «Октябрьской», которого в народе зовут «ежик» за шипы на башке от голубей. Только чего это он тут расстроился? Пьет много?

— Не хотелось бы вас обламывать, мужики, — заметил Вадик, — но это ни черта не Ленины. Это Гаи Юлии Цезари. Ну или просто какие-то римские центурионы. Там рядом «Дворец Цезаря» — это их парковка. Просто советские скульпторы любили изображать Лукича в позе Гая Юлия — повышали его значимость как военачальника и тирана.

— Ну вот, — загрустил Сергей. — А я-то думал, что это родной Лукич…

— Не расстраивайся, — обнадежил его Вадик. — Ильич тут точно присутствует — стоит, голуба, рядом с кабаком «Красная площадь». В городе есть один дурик, который периодически судится с требованием убрать Ильича, потому что он, мол, антиамериканский. Владельцы кабака радуются как дети: дурик за свои деньги им отличную рекламу делает, потому что некоторые СМИ об этих судах пишут заметки, так что посетителей у «Красной площади» увеличивается в разы.

— Ладно, — сказал Игорь, заруливая на стоянку «Тадж-Махала». — Ильичи, Лукичи… Меня они у нас-то давно достали: не хватало еще, чтобы всякие Ленины еще и в Атлантик-Сити в глаза лезли со своими указующими перстами.

— А Гаи Юлии Цезари тебя не достали? — спросил Сергей.

— Герои Рима меня, однозначно, не достали, — ответил Игорь, припарковывая машину. — Потому что Гаями Юлиями меня все школьное детство не дрюкали. А Лениным чертовым — дрюкали постоянно. Вот скажи, Серег, ты когда-нибудь делал доклад на тему «Ленин и «Аппассионата»»? Делал?

— Ну, не делал, — пожал плечами Сергей. — И что такого-то?

— А ты сделай, — злобно сказал Игорь, — я на тебя тогда посмотрю. Темы, понимаешь, они мне давали про Ленина. Что можно сказать в этом докладе? Что Ленин тащился от «Аппассионаты» и даже под нее частенько плясал польку-бабочку? Ну и все! А доклад должен был занимать двадцать-тридцать минут.

— У него это явно рождает какие-то детские комплексы, — сообщил Сергей Вадику. Тот кивнул.

— Ладно, — внезапно успокоился Игорь. — Что-то я разошелся, не стоит Лукич этого. Пошли уже куда-нибудь в бар — дринкнем. А то концерт скоро начинается.

Сергей обрадовался: он давно мечтал побывать в типичном американском баре, которые так часто показывали во всяких голливудских фильмах…

Впрочем, бар в «Тадж-Махале» ничем таким не отличался от бара любого приличного московского кабака. Разве что народу тут было раз в пять больше, так что Сергей, пробиваясь к бармену, сразу вспомнил толкучку в Турции, где выпивка была бесплатной.

Добравшись, наконец, до бармена, Сергей небрежно, как ему казалось, сказал по-английски: «Скотч».

— What? — переспросил бармен.

— Скотч, — повторил Сергей с просительными интонациями.

— You mean scotch? — уточнил бармен, произнеся последнее слово как «скатч».

— Year, baby, — подтвердил Сергей словами из «Остина Пауэрса».

— Soda, ice? — снова спросил бармен.

— Скатч, — твердо сказал Сергей, решив стоять на своем до последнего.

Бармен махнул рукой и начал колдовать: налил в широкий стакан с толстым дном немного «Джонни Уокера» и набухал туда несколько кубиков льда.

Сергей с удовольствием за ним наблюдал — он всегда мечтал посмотреть, как настоящий американский бармен смешивает настоящий американский напиток. Правда, Сергей тут же вспомнил, что «скотч», собственно, настоящий шотландский напиток, но впечатление ему это не испортило, тем более что бармен был — сто процентов вылитый американ: высокий, широкоплечий, с атлетической фигурой, светлыми волосами и совершенно голливудской улыбкой, в которой тем не менее не было ни грамма благожелательности.