На полпути в рай

Теперь Роушан-джан красива, гостеприимна, благовоспитанна. Она считается женщиной со вкусом и украшает собой общество. В одной руке Роушан держит перо, а другой делает политику. В общем, она стала достойной спутницей и соратницей мужа и не только обеспечивает себе возможность жить на широкую ногу, но и систематически пополняет накопления в банке, без лишнего шума приближающие её отъезд в Европу и Америку. Да простит бог прегрешения отца сладкоречивого и ловкого мужа Роушан-джан, который в такое тяжёлое время, когда каждый редкобородый мечтает о густой бороде и думает только о своих невзгодах, терпит родственников жены и таскается с этими калеками и несчастными по разным учреждениям, добывая им средства к существованию.

Удивительная особенность свойственна тегеранским аристократкам: все эти уважаемые дамы считают самым обычным делом, выйдя замуж, без конца менять мужей и заводить любовные шашни с чужими мужьями. И если ещё вчера такая дама выходила из машины новейшей марки и направлялась на званый вечер в аристократический дом с мужем, то завтра так же просто её может вести под руку другой мужчина. Это стало настолько привычным, что никому даже в голову не придёт порицать их, как никто не станет спрашивать, зачем они ходят в баню или парикмахерскую. Такие дамы, мило улыбнувшись, представят вам своего нового друга и скажут: «Теперь мы будем жить вместе».

Двадцать четыре дамы в гостиной Нахид Доулатдуст выглядят словно прекрасные розы в цветочной корзине, а на самом деле они наглы, лицемерны, у них за душой нет ничего, кроме нескольких платьев разных фасонов и оттенков — для весны, для лета, для осени — да солидного автомобиля, который приобретается нечестным путём, за взятки или якобы для того, чтобы подмаслить какую-нибудь израильскую, египетскую, сирийскую, ливанскую или иракскую компанию, и меняется их мужьями каждые две-три недели. Иногда они пользуются государственными автомобилями, как жены директоров-распорядителей фирмы или членов правления государственной компании. Мужья этих дам под стать своим жёнам: всё, на что они способны, — это устраивать закулисные интриги в парламенте и сделки с грязными дельцами, именующими себя государственными деятелями. Вы, видно, удивлены, что сии мужи, кроме махинаций, ничего не умеют делать? Но разве, по— вашему, этого мало, разве это пустяки? Именно это «ничего» и составляет для них всё. Ведь на совести каждого из них не одна кража, не один нечестный и жульнический поступок, но тем не менее никто не осмелится сказать им в глаза то, чего они заслуживают. Когда борьба партий и интриги в парламенте утомляют этих людей, они идут в сенат, недавно выдуманный ими самими. А порой они выбирают из своей среды самых низких по происхождению и, кощунствуя над всем, даже над словарём [7], сажают их на кафедру благороднейших аристократов страны с десятитысячелетней историей, выдвигают на высокие посты.

Кроме этих мужей, которые в своих авантюрах не стесняются прибегать к помощи жён, в столице иранского государства имеются пройдохи и ловкачи, уверенные в себе и обладающие такими блестящими способностями сколачивать группировки, обходить собственный народ с чашей благотворительности, наполняя за его счёт свои карманы, паразитировать и заниматься спекуляцией, что им нет необходимости вводить своих жён в общество двадцати четырёх, собравшихся сегодня в салоне ханум Доулатдуст. Только иногда, чтобы показать, что они тоже не лыком шиты, их жёны храбро вступают в этот круг избранных и становятся членами одного из благотворительных обществ, одурачивающих народ.

Среди мужчин, которые обогащаются при помощи жён, и мужчин, вынужденных делать это самостоятельно, встречаются поразительные шакалы, подобия которых вы не найдёте ни в одном зоопарке мира. И, конечно, во главе этих зверей стоит тот самый неграмотный ахундик [8] из Йезда который с трудом объясняется даже по-персидски. С него сойдёт семь потов, пока он произнесёт одну фразу. Этот господин, не имеющий и понятия о медицине, никак иначе не величается, как только доктором медицины. Даже во сне и в своих ответах Накиру и Мункеру [9] он не произнесёт своего имени без этого учёного титула. И это ничтожество вершит всеми делами. Бедное, безмолвное, безгрешное создание действует только за кулисами, тайно.

Его закадычный друг и соратник в этих делах делает вид, будто он уже давным-давно оставил своё невинное занятие по торговле кишмишем в Мелайере, и теперь, увенчанный пышным именем Алак Бедани, представляет собой пятый столп иранского конституционализма после первых четырёх — меджлиса и сената, трона, судебной власти, печати. Он ведёт себя так, словно конституция, парламент, выборы, партии и фракции достались ему по наследству от матери.

Эти два самшитовых отростка конституционного леса Ирана дали тысячи сортов сорных трав, породили массу дикорастущих кустов в цветнике парламента. Их бурную деятельность и их успехи в этом отношении едва ли сумели бы описать все талантливейшие писатели мира, вместе взятые.

Среди взращённых ими приспешников, прихвостней, прихлебателей так много научных, литературных, экономических и политических советников, что не дай бог мусульманину видеть, а неверному слышать. Живи эти диковинные существа в любом другом государстве, им, для того чтобы заработать жалкие гроши, пришлось бы весь день гнуть спину, собирая мусор. А в нашей столице они пасутся на подножных кормах, день и ночь едят и пьют, плодятся и размножаются. И похоже, что они будут пользоваться этими благами до судного дня.

Хорошо было нашим простодушным предкам, верившим в мстительные силы природы, возмездие неба и наказание божеское! Они могли заглушить этим боль и страдания своего сердца. Мы же, отщепенцы в этом мире и кандидаты в потусторонний, не знаем ни чувства страха и возмездия, ни ответственности за грехи наши. Или люди перестали бояться бога и заколотили врата небесные? А может быть, и там совершился государственный переворот, как знать(

В таких группах и группировках есть люди, которые в этом соревновании ослов попеременно вырываются вперёд соответственно их способностям ко лжи и лицемерию. Вот кто-то из этой бесчестной породы людей вырывает из рук того, кто слабее, пост первого министра, начинает разъезжать в министерском автомобиле, произносить в меджлисе длинные речи. Он ездит то в Америку, то в Европу, сочиняет всякий вздор на иностранных языках и передаёт его как официальную информацию таким же глупцам, как и он сам, живущим в этих странах. Но это всё до той поры, пока однажды ночью такой деятель, вздыхая и скорбя, не поведает своей жене о полном своём банкротстве и отстранении от должности. Потом он предупредит её, что во избежание подвохов она должна гнать прочь журналистов, быть осторожна с людьми и на всякий случай выключить телефон, в бане не пускать к себе в номер мойщицу, мыться своими собственными благородными ручками. Короче говоря, он предложит ей переждать это ненастное время, а там будет видно, что принесёт ему американская и европейская политика!

Таких прожжённых проходимцев, сидящих верхом на ослах, немного. Они пользуются министерскими постами для получения более долговременных и спокойных должностей, скажем директора банка, руководителя или администратора государственного ширкета [10], ректора университета, председателя меджлиса. Ну а если кому-нибудь из них не удаётся получить ни одного из этих постов, он устраивается инспектором какой-нибудь компании. Выбитый из министерского кресла, он с очаровательной непосредственностью усаживается в новое. Глядя на такого господина, невольно вспоминаешь стихи: