ПЕНРОД-СЫЩИК

– А ты откуда знаешь, что бы ему понравилось? – спросил Пенрод. – Может, он как раз хочет, чтобы у него голова была не сверху, а где-нибудь в другом месте?

– А зачем ему это хотеть? – раздраженно возразил Сэм. – Зачем ему может понадобиться, чтобы голова была в другом месте? Зачем кому-нибудь такое надо?

– Зачем? – предвкушая, как сразит сейчас соперника убийственным аргументом, переспросил Пенрод. – Ты не знаешь, зачем?

– Нет, не знаю. И ты не знаешь!

– Ах вот как, значит, я не знаю?

– Конечно, не знаешь! – выкрикнул Сэм.

Пенрод одарил его высокомерной улыбкой.

– Спорим, сейчас я тебе скажу, зачем?

– Ну, скажи.

– Вот. Слушай! Допустим, кто-то охотится за ним, и тогда он, вполне естественно, захочет, чтобы лицо у него было внизу. Потому что так ему будет лучше видно, ползет за ним кто-нибудь или нет. Так или не так? Думаю, тут и спорить не о чем!

Сэм был повержен. На блестящие доводы друга ему было нечего возразить. Пенрод, в свою очередь, не собирался облегчать Сэму горечь поражения.

– Ну, – язвительно заметил он, – теперь ты, наконец, убедился, как много понимаешь в червяках?

У Сэма хватило присутствия духа, и он признал поражение.

– Может, я и не понимаю в табачных червях, – скромно проговорил он, – не так-то уж я много их видел. – Он растерянно поскреб землю носком ботинка. Потом, словно о чем-то вспомнив, он оживился и несравненно более веселым тоном добавил:

– Зато, могу поспорить, ты не знаешь про кузнечиков то, что я знаю!

– Спорю на что угодно, если я не знаю, и ты не знаешь.

– Спорим, сейчас я тебе скажу?

– Ну, давай, говори!

– Спорим, ты не знаешь, что кузнечики жуют табак!

Пенрод презрительно фыркнул.

– А вот и жуют! – настаивал Сэм, и в голосе его послышалось возмущение.

Пенрод хохотал, строил рожи, приплясывал и издавал какие-то дразнящие вопли. По мнению Сэма, он вел себя просто отвратительно.

– Сейчас сам увидишь!

Сэм принялся шарить в траве. Пенрод с подчеркнуто пренебрежительным видом плюхнулся на землю под кустом и продолжал издеваться над приятелем. Он перекатывался с живота на спину, колотил ногами по земле, размахивал руками и, не переставая, смеялся.

– Кузнечики жуют табак! – вопил он. – Кузнечики. Жуют! Ха-ха-ха!

– Вот, – сказал Сэм. Он, наконец, нашел кузнечика и теперь предлагал Пенроду небольшой эксперимент.

– Гляди!

Сэм поднес к челюстям кузнечика палец, затем чуть-чуть сжал пленника и тут же получил веществнное доказательство.

– Ну, теперь понял? – крикнул он, тряся перед носом Пенрода указательным пальцем, на конце которого осталась «табачная» жвачка. – Может ты и теперь скажешь, что кузнечики не жуют табак?

Пенрод от восхищения не мог выговорить ни слова.

Следующие четверть часа никак нельзя было назвать удачными для окрестных кузнечиков, ибо Сэм, а с ним и Пенрод продолжали изучать степень пристрастия этих насекомых к табаку.

– Подумаешь, – сказал наконец Сэм, – я с пяти лет знаю, что кузнечики жуют табак.

– И ты ни разу не сказал мне об этом! – поразился Пенрод скрытности друга.

– Пенрода настолько удивило это открытие, что он понял: уж в тот период лета, когда водятся кузнечики, он теперь никогда в жизни не сможет соскучиться.

– Я просто думал, что все это знают, – скромно ответил Сэм. – Ну, а когда ты сказал, что я ничего не понимаю в червяках, я вспомнил, что зато знаю кое-что про кузнечиков. И я подумал: а вдруг ты не знаешь? Но все-таки мне казалось, что ты это тоже должен знать.

– А что еще умеют кузнечики? – спросил

Пенрод. Самим вопросом он как бы подчеркивал, что во всем, что касается кузнечиков, целиком и полностью уповает на знания Сэма.

– Ничего, – ответил Сэм. – Больше они ни на что не способны.

– Слушай, а где они берут табак? Из табачных магазинов что ли таскают?

– Ну да. И из других мест тоже.

Потом они снова принялись экспериментировать. Похоже, несчастным кузнечикам уже не суждено было предаваться, как пагубному пристрастию к табаку, так и хорошим привычкам. И вот, когда поблизости больше не оказалось ни одного живого кузнечика, Пенрод спросил:

– А еще что-нибудь ты знаешь, Сэм?

Мистер Уильямс решил, что Пенрод опять над ним издевается и в праведном гневе рявкнул:

– Успокойся, побольше твоего знаю!

– Да ты не сердись, Сэм. Я не то имел в виду. Я хотел только спросить, знаешь ли ты еще что-нибудь, чего я не знаю?

– Ну, – моментально сменил Сэм гнев на милость, – пожалуй, знаю. Дай-ка подумать. А! Вот. Спорим, ты не знаешь, что если вырвать черный волос из хвоста у лошади, опустить в бутылку с водой и оставить на три недели, он превратится в змею.

– Это я еще в детстве знал, – сказал Пенрод.

– Я тоже, – ответил Сэм. – Спорю, на что угодно, я все равно это раньше тебя узнал.

– Это все знают. Каждый с детства знает, что черный волос из хвоста лошади можно превратить в змею, – заявил Пенрод. – Ну, скажи, кто этого не знает?

– Но я ведь не говорил, что кто-то не знает, так ведь?

– Ну, а кто говорил, что ты… – тут Пенрод осекся. Глаза у него загорелись. – Слушай, Сэм? – спросил он. – А ты когда-нибудь пробовал это?

– Нет, – задумчиво отозвался Сэм. – Мне кажется, когда я об этом узнал, у нас уже не было лошади. А потом я был тогда еще маленький и ничего не умел. Если бы даже я захотел вырвать черный волос у лошади из хвоста, у меня бы тогда все равно не получилось.

Пенрод подпрыгнул от возбуждения.

– Ну, теперь-то, думаю, мы достаточно выросли! – воскликнул он.

В ответ раздался оглушительный вопль Сэма. Вопль, казалось, исходил из самого его сердца, из чего можно было заключить, что и Сэма охватил священный пламень энтузиазма.

– А где мы найдем лошадь? – спросил он.

И, не успел он это произнести, как оба они увидели именно то, что им требовалось. На соседней улочке стоял фургон зеленщика. Сам зеленщик ушел в кухню, и ничто не мешало друзьям немного поговорить с запряженной в повозку лошадью гнедой масти и достаточно преклонного возраста. Самое главное, у лошади был черный хвост. Отметив эту бесспорную удачу, два будущих фабриканта змей, направились добывать исходный материал.

Старушка-гнедая взмахнула хвостом. Она хотела всего лишь отогнать муху, но воздействие хвоста оказалось несравненно более широким. Дело в том, что Пенрод в это время находился очень близко, и удар хвоста пришелся ему по лицу.

– Тьфу! – Пенрод, отплевываясь, отскочил в сторону, а лошадь изумлено посмотрела назад. Заметив мальчиков, она выразила явное недовольство и достаточно свирепо уставилась на них.

– Давай, Пенрод, – торопил Сэм, – дергай. Много не надо. Двух нам вполне хватит.

Пенрод задумчиво потер лицо.

– Как ты думаешь, а из гривы не подойдет? – с надеждой спросил он.

– Ну уж нет, сэр. Волос обязательно должен быть из хвоста. Уж это я точно знаю!

– Ну да, знаешь ты, – возразил Пенрод, – ты даже не знаешь, где взять бутылки и…

– Чем столько болтать, – перебил его Сэм, – лучше быстрее рви волосы из этого проклятого хвоста. А то они уедут, а мы так и останемся ни с чем. Ты начал это дело, значит, должен довести его до конца. И нечего так много болтать. Так серьезные люди не поступают.

– А я что, по-твоему, не собираюсь рвать? Чем же тогда я сейчас занимаюсь?

– Давай скорей! – закричал Сэм. – Она отвернулась от нас. Давай же!

Воспользовавшись благоприятным моментом, Пенрод решился на подвиг, и его решимость была вознаграждена. То ли старая лошадь неожиданно впала в апатию, то ли изменила свое отношение к Пенроду и Сэму, но только на ограбление хвоста ответила лишь легким содроганием.

– Отлично, – удовлетворенно проговорил Пенрод, когда они снова вернулись во двор. Он высокомерно глянул сквозь изгородь на понурое четвероногое и добавил: – Не так уж трудно добыть несколько волосков из хвоста лошади. Надо только знать способ. Если бы мне было надо, я бы у нее хоть все волосы из хвоста запросто вырвал!